Розанн. Смеющийся полицейский (сб.) - Шеваль Май - Страница 12

— Да.

Хаммар несколько секунд стоял молча. Потом сказал:

— Нет, что-то тут не так.

— Что именно? — поинтересовался Мартин Бек.

— Реконструкция.

— Почему? — возразил Колльберг.

— Все слишком хорошо продумано. Сумасшедший, совершающий групповое убийство, не действует по так тщательно разработанному плану.

— Ничего подобного, — заявил Гюнвальд Ларссон. — Тот псих, который в Америке застрелил с вышки более тридцати человек, все дьявольски тщательно продумал. Он даже взял с собой еду.

— Да, — согласился Хаммар. — Однако об одном он все же не подумал.

— О чем же?

На этот вопрос ответил Мартин Бек:

— О том, как он оттуда выберется.

XII

Семью часами позже, в десять часов вечера, Мартин Бек и Колльберг все еще находились в управлении полиции на Кунгсхольмсгатан.

Уже было темно, дождь прекратился.

Кроме этого, ничего достойного внимания не произошло. На официальном языке это называлось «ход расследования без изменений».

Умирающий в Каролинской больнице по-прежнему умирал.

В течение дня явилось двадцать свидетелей, готовых дать показания. Девятнадцать из них, как оказалось, ехали в других автобусах.

Единственным оставшимся свидетелем была восемнадцатилетняя девушка, которая села на Нюброплан и проехала две остановки до Сергельсторг, где пересела в метро. Она сказала, что несколько пассажиров вышли одновременно с ней; это выглядело правдоподобно. Ей удалось опознать водителя. Однако это было все.

Колльберг непрерывно кружил по комнате и не спускал глаз с двери, словно ожидал, что кто-то ее выломает и ввалится в кабинет.

Мартин Бек стоял перед висящей на стене схемой. С заложенными за спину руками он покачивался на каблуках. Эта раздражающая привычка появилась у него много лет назад, когда он служил простым патрульным, и до сих пор ему не удалось избавиться от нее.

Их пиджаки висели на спинках стульев. Рукава рубашек они подвернули. Галстук Колльберга лежал на столе, а сам Колльберг потел, хотя в кабинете вовсе не было жарко. Мартин Бек зашелся в долгом приступе кашля, потом, задумчиво сжав пальцами подбородок, продолжил изучать схему.

Колльберг остановился на секунду, критически оглядел его и констатировал:

— Просто сил нет слушать, как ты кашляешь.

— Ты с каждым днем становишься все более похожим на Ингу.

В этот момент вошел Хаммар.

— Где Ларссон и Меландер?

— Ушли домой.

— А Рённ?

— В больнице.

— Ах, да. Есть какие-нибудь сведения оттуда?

Колльберг покачал головой.

— Завтра получите пополнение.

— Пополнение?

— Для подкрепления. Из других городов. — Хаммар помолчал и многозначительно добавил: — Решено, что это необходимо.

Мартин Бек долго и старательно вытирал нос.

— Кто это? — поинтересовался Колльберг. — Впрочем, может быть, лучше спросить, сколько их?

— Из Мальмё завтра приедет некто Монссон. Вы его знаете?

— Я уже встречался с ним, — без тени энтузиазма ответил Мартин Бек.

— Я тоже, — дополнил Колльберг.

— К нам хотят также прикомандировать Гуннара Ольберга из Муталы.

— Он парень что надо, — апатично произнес Колльберг.

— Больше мне ничего не известно, — сказал Хаммар. — Говорили, что приедет еще кто-то из Сундсвалла. Кто именно, не знаю.

— Ага, — прокомментировал Мартин Бек.

— Конечно, если раньше вы сами не закончите это дело, — хмуро закончил Хаммар.

— Гм, — хмыкнул Колльберг.

— Факты, судя по всему, указывают на то, что… — Хаммар осекся и испытующе посмотрел на Мартина Бека. — Что с тобой?

— Простуда.

Хаммар продолжал смотреть на него. Колльберг, видя этот взгляд, попытался отвлечь внимание Хаммара и продолжил за него:

— Факты, судя по всему, указывают на то, что кто-то застрелил девять человек в автобусе вчера вечером. И что преступник действовал в соответствии с известными международными образцами совершения сенсационных убийств: не оставил никаких следов и не был схвачен. Конечно, он мог покончить с собой, однако если он так поступил, нам об этом ничего не известно. У нас имеются две зацепки. Пули и гильзы, по которым можно будет, вероятно, найти оружие убийцы, и человек в больнице, который может прийти в сознание и сказать, кто стрелял. Он сидел сзади и поэтому должен был видеть убийцу.

— Это уже кое-что, — сказал Хаммар.

— Однако не густо, — продолжил Колльберг, — особенно, если этот Шверин умрет или окажется, что он потерял память. Он тяжело ранен. У нас нет никаких мотивов. И ни одного стоящего свидетеля.

— Может быть, они еще объявятся, — утешил его Хаммар. — А мотивы — это тоже не проблема. Групповые убийства совершают преимущественно психопаты, а мотивы их поведения являются часто элементом болезненного бреда.

— Да-да, конечно, — сказал Колльберг. — В науке у нас разбирается Меландер. Он со дня на день выступит с меморандумом.

— Наш самый большой шанс… — начал Хаммар, глядя на часы.

— …это внутренняя интуиция, — закончил Колльберг.

— Вот именно. В девяти случаях из десяти именно благодаря ей удается разоблачить преступника. Не задерживайтесь допоздна, это ничего не даст. Лучше, чтобы завтра вы были отдохнувшими. Спокойной ночи.

Он вышел, и в кабинете стало тихо. Через несколько секунд Колльберг вздохнул и спросил:

— Что с тобой?

Мартин Бек не ответил.

— Стенстрём?

Колльберг сам себе кивнул и философски сказал:

— Подумать только, сколько я наорал на этого парня за все эти годы. А теперь вдруг его нет, он погиб.

— Ты помнишь Монссона? — спросил Мартин Бек.

Колльберг кивнул.

— Это тот, с зубочисткой, — сказал он. — Не нравится мне этот массовый старт. Было бы лучше, если бы мы занялись этим делом самостоятельно. Ты, я и Меландер.

— Ну, Ольберг тоже пригодился бы.

— Конечно, — согласился Колльберг, — но сколько убийств было у него в Мутале за последние десять лет?

— Одно.

— То-то и оно. Кроме того, я не переношу манеры Хаммара провозглашать перед нами избитые банальности и совершенно очевидные истины. Внутренняя интуиция, психопаты, элемент болезненного бреда. Полный набор.

Снова некоторое время было тихо. Потом Мартин Бек взглянул на Колльберга и спросил:

— Ну?

— Что «ну»?

— Что Стенстрём делал в том автобусе?

— Вот именно. Что, черт возьми, он там делал? Возможно, он был с девушкой, которая сидела рядом с ним. С медсестрой.

— Вряд ли он пошел бы вооруженным на свидание с девушкой.

— Возможно, он это сделал, чтобы произвести большее впечатление.

— Он был не такой, — сказал Мартин Бек. — Ты знаешь об этом так же хорошо, как я.

— Ну, во всяком случае он часто носил с собой пистолет. Чаще, чем ты. И намного чаще, чем я.

— Да, когда он был на службе.

— Я встречался с ним только на службе, — сухо заявил Колльберг.

— Я тоже. Несомненно, он был одним из первых трупов в том проклятом автобусе. И несмотря на это, он все же успел расстегнуть две пуговицы плаща и вытащил пистолет.

— Это указывает на то, что плащ он расстегнул раньше, — задумчиво сказал Колльберг. — Непонятно, зачем он это сделал.

— Согласен.

— Как там говорил Хаммар во время сегодняшней реконструкции?

— Он говорил примерно следующее, — сказал Мартин Бек. — «Тут что-то не так: сумасшедший, совершающий групповое убийство, не действует по столь тщательно разработанному плану».

— Ты считаешь, что он прав?

— В принципе, да.

— Это означало бы…

— Что тот, кто стрелял, вовсе не был сумасшедшим. Вернее, это убийство вовсе не было совершено для того, чтобы произвести сенсацию.

Kольберг вытер пот о лба сложенным платком, внимательно осмотрел платок и сказал:

— Герр Ларссон говорит…

— Гюнвальд?

— Да, он. Прежде чем отправиться домой, чтобы освежиться дезодорантом, он с высоты своей учености соизволил заметить, что ничего не понимает. Не понимает, например, почему сумасшедший не покончил с собой или не остался на месте преступления и не позволил себя схватить.