Энциклопедический словарь (С) - Брокгауз Ф. А. - Страница 101

Главным условием для образования слухового ощущения является то, чтобы колебания звучащего тела повторялись не менее чем 30 раз в секунду; более медленные колебания можно чувствовать, но не слышать, если только эти колебания простые, т. е. дают чистый тон. Когда же этот основный тон, в сущности не слышимый, сопровождается обертонами, то можно слышать последние и ошибочно утверждать, что слышим основный тон. Тон от органной трубы, делающей 33 колебания в сек., дает ощущения низкого жужжания, а с 40 колебаний в секунду тон делается совершенно ясным и способность различать высокие тоны прекращается приблизительно для большинства людей при 16000 колебаний в секунду. Способность различать один тон от другого неодинакова у различных людей; в то время как музыкальное ухо, т. с. люди с чутким наупражнявшимся ухом, замечают разницу, зависящую от полу или четверти вибраций в секунду, другие с тупым С. не различают тонов с разницею даже в несколько целых вибраций в секунду.

Таковы условия возбуждения слухового ощущения в периферическом слуховом аппарате; что же касается превращения возбуждения окончании слухового нерва в осмысленное слуховое ощущение, то это является для нас совершенно таинственным актом полушарий головного мозга.

Слуховые следы, слияние слуховых ощущений. Опыт доказывает, что вызываемое каким-нибудь коротким звуком ощущение длится некоторое время в виде следа уже по прекращении внешнего вызвавшего его толчка. Поэтому два достаточно быстро следующих друг за другом звука дают одиночное слуховое ощущение, являющееся результатом их слияния. Но слуховые следы оказываются более кратковременными, нежели зрительные: в то время как последние сливаются уже при десятикратном повторении в секунду, для слияния слуховых ощущений требуется повторение их не менее 130 раз в секунду. Другими словами, световой след длится 1/10 сек., тогда как слуховой около 1/130 секунды. Слияние слуховых ощущений имеет огромное значение в области восприятия звуков и в вопросах о консонансе и диссонансе, играющих такую огромную роль в музыке.

Энтотичесткие явления. В силу закона и специфической энергии органов чувств, нам известно, что каким бы способом ни раздражать любую из частей слухового аппарата, в результате получаются слуховые ощущения той или другой силы и характера. Следовательно, к этому могут вести всякие формы раздражения как периферического слухового аппарата и слухового нерва, так и самих слуховых центров в серой коре мозговых полушарий; к этим влияниям могут быть отнесены нарушения кровообращения в сфере слухового аппарата, катаральные, воспалительные состояния различных его частей, давления опухолью или костяными наростами, тетонические и прерывистые сокращения внутренних слуховых мышц, вызывающих движение слуховых косточек, а через это — колебания в перилимфе лабиринта и даже колебания барабанной перепонки. Отсюда — различные шумы, звуки в ушах без всякой внешней объективной причины, звуки чисто субъективные, энтотические. На этой же почве развиваются различные слуховые иллюзии и даже галлюцинации, в особенности, когда ко всему этому присоединяется еще центральное раздражение слуховых центров.

Проецирование наружу слуховых ощущений. Как бы ни возникали слуховые ощущения, мы относим их обыкновенно во внешний мир и поэтому причину возбуждения нашего С. мы всегда ищем в колебаниях, получаемых извне с того или другого расстояния. Эта черта в сфере С. выражена гораздо слабее нежели в сфере зрительных ощущений, отличающихся своей объективностью и строгой пространственной локализацией и, вероятно, приобретается также путем долгого опыта и контроля других чувств. При слуховых ощущениях, способность к проецированию не может достигнуть столь высоких степеней, как при зрительных ощущениях благодаря особенностям строения слухового аппарата: а именно: 1) звучащему в самом внутреннем ухе струнному аппарату Кортиева органа и 2) недостатку подвижности всего слухового аппарата, резко ограничивающего его способность к пространственной локализации. Первое условие должно поневоле несколько затруднять свободу проецирования звуков наружу, отделения их от действительно звучащих струн Кортиева органа в самом ухе. Второе же, являясь прямым последствием анатомического расположения слухового аппарата и недостатка в нем мышечных механизмов, лишает его возможности точных пространственных определений, так как известно то огромное значение, какое играет мышечное чувство во всех пространственных определениях. Всем этим легко объясняется почему объективирование и пространственная локализация в сфере С. далеко отстает от того, что наблюдается в сфере зрения.

Суждения о расстоянии и направлении звуков. Наши суждения о расстоянии, на котором издаются звуки, являются весьма неточными, в особенности при завязанных глазах, когда не видишь источника звуков. Это в особенности относится к неизвестным нам звукам; знакомые же звуки представляются нам тем более близкими, чем они громче, и наоборот. Опыт показывает, что мы менее ошибаемся в определении расстояния шумов, нежели музыкальных тонов. Относительно суждения о направлении звуков, то и эта способность оказывается у человека ограниченной; не имея подвижных и удобных для собирания звуков ушных раковин, он в сомнительных случаях прибегает к движениям головы и ставит ее в положение, при котором наилучше различаются звуки и локализирует звук в том направлении, с которого он слышится сильнее и яснее. И. Тарханов.

Случай

Случай (casus) — в гражданском праве событие, которое наступает не в силу направленной на него воли лица и не может быть предусмотрено при данных условиях и требуемой правом заботливости относительно чужих вещей и исполнения своих обязанностей. С. в праве противополагается вина лица ; от него отличают также понятие силы неопределимой. Так как по общему и основному принципу устройства современного гражданского общества каждый член его действует на свой страх и риск, как относительно своей личности, так и своего имущества, то никто не может быть обязан к возмещению ущербов, причиненных случаем. Отсюда старый принцип ответственности, выражаемый словами: Casum sentit dominus (ответственность за С. падает на собственника имущества), или теперь более точно: Casus a nullo praestantur (за С. никто не ответствен). Однако последовательное проведение этого принципа встречает препятствие в современной организации ответственности по обязательствам из двусторонних договоров. Взгляд на двусторонние договоры, как состоящие из двух самостоятельных договоров и обязывающие, след., кредитора к уплате должнику вознаграждения, несмотря на то, что со стороны последнего исполнение невозможно, считается в настоящее время несправедливым не только для договоров, в которых вознаграждение должно быть уплачено по выдаче вещи или оказании услуги (римск., франц., прибалт.), но и для всех остальных (общегерм.). При применении этого взгляда возмездный по принципу двусторонний договор обратился бы в сущности в безвозмездный. Перелагая, поэтому, страх за потерю вещи на должника, новые законодательства обращают в его пользу и выгоды, от потери происшедшей (напр. страховую премию), что уравновешивает до известной степени тяжесть ответственности. Составители русского проекта об обязательствах отрицают при этом право, предоставляемое кредитору общегерманским уложением, по которому кредитор может, уплатив полное или частичное по соразмерности вознаграждение, взять себе выгоды, связанные с погибшим предметом, или его остатки. В силу начала взаимности, проникающего современные двустоpонниe договоры, невозможность исполнения обязательства одною стороною должна повлечь за собою разрушение обязанностей и прав другой. Составители русского проекта обязательственного права, при случайной гибели предмета, отказывают, поэтому, должнику в праве на вознаграждение с кредитора и обязывают первого к возврату полученного. При частичной гибели предмета кредитору предоставляется право требовать исполнения обязательства в другой части, с соответствующим вознаграждением. Действующее русское право не содержит специальных постановлений об ответственности за С. при двусторонних договорах; но из общей конструкции последних и признания моментом перехода собственности акта совершения куплипродажи следует, что у нас должно было бы строго действовать правило casum sentit dominus. Судебная практика, однако, не держится по-видимому, этого вывода, связывая страх за гибель с моментом возможности непосредственного воздействия на вещь со стороны кредитора (реш. 1875 г. № 954). — Кроме двусторонних договоров, общее правило: casus a nullo praestantur может подлежать отмене по специальному соглашению сторон, когда одна берет на себя страх за гибель, обыкновенно лежащий на противнике, а также по договорам, имеющим специальной целью возмещение ущерба, причиненного случайной гибелью или повреждением вещей (страхование). По закону ответственность за С. налагается, в виде наказания, при промедлении в исполнении обязательства и при обязанности возвратить вещь, полученную незаконным путем. Особые правила установлены по отношению к вознаграждению за вред и убытки , причиненные железными дорогами, пароходными сообщениями и предпринимателями вообще; здесь существует ответственность за случай, за исключением непреодолимой силы. См. ст. Casus в «Rechtslexicon» Holtzendorf'a и объяснения к 24 русского проекта об обязательствах (т. 1). В. Н.