День джихада - Щелоков Александр Александрович - Страница 68

— Но положил на землю тебя я, а не наоборот, — возразил Резванов.

— Наши недалеко, — зло предупредил Канташ. — Я сейчас закричу…

Щелчок курка, звяканье затвора, откатившегося назад и выбросившего гильзу, — все это, вместе взятое, и было самым большим шумом в тот момент, когда негромким хлопком выстрела Резванов выбил жизнь из тела боевика. Убирая пистолет с навинченным на него глушителем, добавил:

— Глупый, если собрался кричать, то об этом не следует предупреждать.

14

Генерал Аслан Масхадов сидел за столом, положив руки на стотысячную склейку карты Чечни и Дагестана. Карта, на которой каждый сантиметр соответствовал одному километру, позволяла судить о топографических особенностях местности с максимальной точностью. На ней можно было найти не только населенные пункты, но и определить расположение отельных построек — сараев, амбаров, складов, проследить течение ручьев от истоков до впадения в реки, узнать все о полевых дорогах, вьючных и пешеходных тропах, найти колодцы, овраги, памятники, курганы, могильники. Получивший отличную подготовку в советском военном училище — Тбилисском артиллерийском, — где немало места уделялось специальной горной выучке, он без затруднений читал карту, и гнутые линии горизонталей рисовали ему горы, впадины, лощины с такой ясностью, словно они были вылеплены стараниями топографа в ящике с песком.

Докладывал начальник разведки главного штаба ичкерийской армии. Вести были нерадостные, и Масхадов слушал их с особым вниманием: умный учится не на победах, а на неудачах.

— Сведения агента Джохара из Дагестана не подтвердились. Через границу Ножай-Юртовского района разведгруппа федералов не проникала. Там нами были перехвачены все пути и появление шести человек было бы замечено обязательно. Зато стал известен целый ряд странных и пока не объясненных фактов. На территории Дагестана, где-то в Тляратинском или Цумадинском районах пропала группа афганцев-моджахедов и пакистанских военных, которая шла к нам. Если ее перехватили регулярная армия или спецназ МВД, русские подняли бы пропагандистский шум. Двадцать шесть человек, попавшие в плен или уничтоженные в бою — прекрасный козырь для пропаганды. Но группа пропала бесследно. Наши проводники, которые ждали ее в Шаре, никого не встретили. Человек, высланный навстречу, также исчез. Внезапная гибель такой группы опытных горных бойцов могла произойти только при боевой стычке с профессионалами или отрядом, превосходившим их по силам. Поэтому у меня возникло мнение. Сообщение Джохара было верным, но он ошибся в определении маршрута российского отряда.

— Или ему подсунули дезинформацию и заставили ошибиться, — перебил Масхадов докладчика.

Кто-кто, а он умел оценивать обстановку и делать логические выводы из материалов, которые поставляла разведка.

Шамиль Басаев, который с трудом сдерживался, чтобы не демонстрировать на каждом шагу неприязнь к человеку, который в Чечне считался легальным президентом и главнокомандующим, все же не утерпел и съязвил:

— Агент Джохар сообщил о группе в шесть человек. Через Дагестан к нам шли двадцать шесть специально отобранных, умеющих воевать в горах людей. Чтобы совладать с ними, русским потребовалось бы не менее мотострелкового батальона.

— Генерал, — Масхадов прервал Басаева, — район, через который шли моджахеды, исключает возможность использования бронетехники. Высоты там в среднем около трех тысяч метров. К тому же, если федералы сумели уничтожить или задержать двадцать шесть бойцов ислама, они бы подняли шум на весь мир. Значит, речь идет о спецах, которые имеют задачу, не позволяющую им открывать себя и свой маршрут… Они работают без связи со штабами по своему плану. И в этом особая опасность такой группы.

Басаев хмуро сгреб в кулак бороду и нервно мял ее.

— Из тебя, президент, так и лезет русская логика…

Дверь отворилась и в комнату вошел адъютант Масхадова. Мягким кошачьим шагом прошел к столу, за которым сидел генерал. Нагнулся к уху, что-то шепнул и положил на стол бумажку. Масхадов ее прочитал, нервно смял и посмотрел на Басаева.

— Значит, из меня лезет русская логика?

Участники совещания с интересом уставились на президента. Было видно, что известие, доставленное ему, не из приятных, и каждому хотелось поскорее узнать, в чем дело.

— Вот, — Масхадов положил на стол смятую бумажку и прихлопнул ее ладонью, как муху, — к тому, о чем мы говорили. Со стороны Дагестана через перевал Ягодак в зону ответственности Даги Берсаева прорвались федералы. Их встретила и окружила боевая группа Везирханова.

— Взяли? — нервно спросил Басаев. Он с давних пор поддерживал Дагу Берсаева, и ему не понравился тон Масхадова, который с явной целью подкусить Дагу, упомянул его как ответственного за оборону зоны на востоке Итум-Калинского района.

— Федералы уничтожили группу Везирханова. Целиком.

— Много их?

— Убитых? Четырнадцать человек.

Басаев, словно пытаясь уличить Масхадова в злорадстве по случаю потерь боевиков, зло сказал:

— Я спросил, много ли там было русских собак?

— Русских шестеро. Об этом Везирхан успел сообщить Берсаеву.

— Дага сотрет этих псов в порошок.

— Шамиль, эти шестеро — настоящие волки. Не стоит недооценивать тех, с кем воюешь. Слушай дальше. На участке дороги между аулом Шикара и перевалом Джеинджаре они захватили Дагу Берсаева вместе с охраной и всех расстреляли. Потом на машине прорвались через блокпост и ушли в сторону Итум-Кале.

— Собачьи дети! — в ярости закричал Басаев. — Они никуда не денутся! Я сам сниму с них шкуры и нарежу на тонкие ремни.

— Их еще предстоит обнаружить. Группа исчезла. Машина не найдена.

Захрипел рация, торчавшая наполовину из кармана куртки Басаева. Генерал вытащил ее и приложил к уху.

Басаев этот трюк с рацией проделывал почти на каждом заседании совета командиров, когда их собирал Масхадов. С этой целью он загодя предупреждал своих приближенных, когда его надо вызвать на связь. Долгих переговоров он не вел, но даже двух-трех минут, на которые Масхадову приходилось умолкать, показывали всем, кто присутствовал на совете, что Шамиль ни во что не ставит главнокомандующего и президента, если того требует боевая обстановка.

— Что у вас? — спросил Басаев с неудовольствием в голосе. — Докладывайте.

Рация потрескивала и голос говорившего прорывался сквозь помехи, но все притихли, стараясь услышать, что сообщают генералу его верные мюриды.

— Мы их прихватили! — в голосе докладывавшего новость слышалось ликование. — Их шестеро… Шесть федеральных крыс…

— Что значит «прихватили»? — последние события уже научили Басаева сомневаться в победных реляциях своих подчиненных. Да и сам он не придерживался правды: раздувал небольшие удачи, преуменьшал поражения, тщательно скрывал потери: на войне нельзя без обмана.

— Мы знаем, где они и готовы их уничтожить.

Так и есть: выражение «мы их прихватили» было всего лишь обычным бахвальством.

— Пусть ими займется Дауд Арсанукаев, — приказал Басаев. — И смотрите, не промахнитесь.

— Не промахнемся! — пообещал невидимый собеседник генерала.

Басаев встал, одернул куртку, убрал рацию в карман. Посмотрел на Масхадова торжествующим долгим взглядом.

— Вот так, Аслан.

Масхадов промолчал, стараясь не выдать раздражения. Привычки, приобретенные им в Советской Армии, сохранились, и он никому не позволил бы прервать себя во время совещания. Но цапаться с Басаевым в присутствии полевых командиров, среди которых у Шамиля имелось немало сторонников, он не хотел. Надо было делать вид, что успех его порадовал.

— Иншалла, — сказал Масхадов так, будто благословлял Басаева. — На все воля Аллаха.

И в то же время он со злорадством подумал, что генерал слишком рано обрадовался. Что-то не то было с шестеркой, о которой ему доложили.