Крысы в городе - Щелоков Александр Александрович - Страница 21

Фрося, и без того розовощекая, вспыхнула румянцем до кончиков ушей. Но не сдалась.

— Вы йожете выйти в коридор? А больной пусть потерпит.

— Выхожу, — сказал Катрич, — лечу.

— Убью! — бросил вслед брату Лекарев. — Ты меня знаешь! Когда Катрич вышел, Фрося плотно притворила дверь в палату. Они отошли к окну, выходившему во внутренний двор больницы. Девушка выглядела взволнованной.

— Не знаю, — начала фрося, — может, не стоит вам говорить, может, все чепуха, но меня это беспокоит…

Катрич насторожился, хотя старался не подать и виду.

— Что-то с Жорой? С ним не все ладно?

— Нет, здесь другое дело… Он выздоровеет. И рука заработает…

— Тогда не стесняйтесь. Постараемся разобраться вдвоем, что именно вас тревожит.

Фрося волновалась еще сильнее, и Катрич улыбнулся ей. Он видел, брат небезразличен этой милой и доброй девушке. Судя по всему, неравнодушен к ней и Жора. Все нормально, все хорошо.

— Так в чем дело?

— В кино я видела, как бандиты нападают на больницы, чтобы убить раненых. Скажите, Артем, это правда или выдумка? Катрич не стал отвечать на ее вопрос. Спросил сам:

— Все же что вас беспокоит, милая? Не стесняйтесь, рассказывайте. Сейчас любая мелочь может помочь мне отыскать подонков.

— Недавно в больницу пришел парень. Потолкался возле регистратуры. Говорил, что он брат Лекарева. Предложил деньги, чтобы ему сказали, в какой палате он лежит. Если бы не деньги, ему бы сказали сразу. А так позвонили мне. Я знаю, что его брат вы. О втором ничего не слыхала.

— Я тоже. — Катрич насторожился еще больше. — И каков этот брат из себя?

— Молодой. Лет двадцати. Курносый. В черной куртке. Да что я, он, должно быть, еще в больнице. Пойдемте посмотрим.

Поиски «брата» ничего не дали. Ни в регистратуре, ни в коридорах больницы, которые они обошли вдвоем, молодого человека в черной куртке не оказалось. Только дворник, возившийся у ворот, дал разъяснение:

— Так он укатил. На мотоцикле.

— Давно? — поинтересовался Катрич.

— Недавно, но очень быстро. Должно, далеко умотал. Логика дворника была своеобразной, однако Катрич согласился с его выводами. Он попросил Фросю:

— Пройдите в палату и встаньте у окна. Я выйду на улицу, осмотрюсь.

Через десять минут, найдя на втором этаже нужное ему окно, он вернулся в больницу. Вызвал Фросю в коридор.

— Спасибо, милая. Ни о чем не волнуйтесь. Я проведу с

Жорой эту ночь. Посмотрим, что будет.

— Только вы ему не говорите, не пугайте… Катрич засмеялся.

— Его испугаешь!

— Просто ему нельзя нервничать.

— Понял. Кстати, Фрося, он очень хороший парень. Учтите. Девушка вспыхнула. Катричу нравилось наблюдать ее смущение, и он улыбнулся.

Вернувшись в палату, Катрич сел рядом с братом.

— О чем секретничали? — спросил тот подозрительно.

— Не бойся, Жорик, — Катрич беспечно улыбался. — Если на то пошло, скажу прямо: ты ей нравишься.

— Пошел ты! — Лекарев обиженно закрыл глаза.

Катрич подошел к окну. Открыл створку, выглянул наружу. Смерил взглядом высоту. Подумал, что если придержаться рукой за подоконник, то спрыгнуть на землю будет нетрудно.

Около восьми вечера дородная и строгая сестра, сменившая Фросю, вкатила Лекареву укол снотворного, и тот быстро выключился. утонув в забытьи.

Катрич погасил в палате свет и устроился в шезлонге, который принесли с веранды Для выздоравливающих. Умение не заснуть на дежурстве или в засаде под силу далеко не каждому. Катрич этим качеством обладал в полной мере.

Изредка он вставал, прохаживался по палате, нагибался над постелью брата, ловя его дыхание. Потом подходил к окну и из-за простенка смотрел на улицу. Снова делал несколько шагов по палате. Останавливался у двери, слушал, стараясь уловить какое-нибудь движение в коридоре. Все было тихо, и он возвращался в шезлонг.

Во втором часу ночи он сидел и следил за тем, как покачивался на полу квадрат желтого света, падавшего от уличного фонаря. Внезапно тишину нарушил оглушающий хруст разлетевшегося вдребезги оконного стекла. Вместе со звенящими осколками, падавшими на пол, в палату влетел и закружился на полу черный увесистый шар. Сказать, что Катрич сразу понял, что это такое, было бы неправдой. Тем не менее он стремительно бросился к шару…

В другом месте и при других условиях Катрич не сумел бы повторить то, что сделал тогда, в одно мгновение, еще не успев понять: в палату бросили не камень, а гранату.

Катрич резко оттолкнулся ногой от пола, в падении схватил тяжелый катыш, перевернулся на спину и через себя швырнул снаряд туда, откуда тот прилетел.

Утром, когда в следственном эксперименте макет гранаты бросали в окно, у всех, кто пытался отправить его назад, это занимало не менее десяти секунд. Катрич, по самым строгим подсчетам, уложил свои действия в две секунды.

Он не успел вскочить на ноги, как на улице ухнул взрыв. Взрыватель сработал в воздухе. Оранжевая вспышка отразилась на потолке рваными полосами света. Лекарев даже не шевельнулся в постели.

Катрич распахнул створку окна, положил руку на подоконник, оттолкнулся и выбросил тело наружу. Сдержав падение рукой, он повис на стене и только потом спрыгнул на землю.

Происшедшее не требовало догадок. Распростертое тело человека в черной куртке лежало на дороге. Осколки взорвавшейся гранаты догнали его, когда он бежал к мотоциклу. Катрич нагнулся над телом, ощупал карманы. Вытащил пистолет и только после этого стал искать пульс.

Гранатометчик был мертв. Один из самых крупных осколков попал ему в затылок у основания черепа. Попал и мгновенно выбил террориста из крута жизни.

Во внутреннем кармане кожаной куртки Катрич обнаружил водительские права на имя Матвея Демидовича Осыкн, 1975 года рождения. С фотографии смотрело симпатичное лицо чернявого парня с удивленными глазами.

Мотоцикл марки «Ява» стоял неподалеку, прислоненный к забору, огораживавшему территорию больницы…

Сорвав на всякий случай со свечи провод зажигания, Катрич вернулся в здание — звонить в милицию…

САЗОНОВ

— Иван Васильевич? — Голос, прозвучавший в телефоне, показался Рыжову страшно знакомым, но кому он принадлежал, вспомнить не удавалось.

— Да, я.

— Это Сазонов, узнаешь?

— Василь Василич! Вот не ожидал.

— Что поделаешь, это гора с горой не сходятся… Ты можешь сегодня заехать ко мне? Не знаешь куда? Приезжай в «Ком-банк».

— Ты разве там?! — Открытие было столь неожиданным, что ничего другого Рыжов сказать не мог. — Какими судьбами?

— Я думал, в прокуратуре известно все. Разговор не телефонный. Жду в одиннадцать. Тебя проведут.

Генерал-майор Василий Васильевич Сазонов долгое время возглавлял Придонское управление внутренних дел. Это был высоко классный специалист с академическим образованием, прошедший все ступени службы — от простого сыщика до генеральских погон.

Впрочем, ни ум, ни высшее образование не помогли Сазонову удержаться на высоком месте. Выдвиженец новых демократических властей, он погорел на своей уверенности в праве принимать решения самому, нс ориентироваться на телефонные советы с начальством, не заставлять других думать за себя.

Обрушилась карьера до смешного просто, как рушилось все, к чему прикасалась рука ублюдочной российской демократии девяностых годов двадцатого века.

В станице Рогозинской обокрали храм Всех Святых.

Церковь, построенная в конце прошлого века, без малого семьдесят лет провела в положении страстотерпца: революция низвела чертоги Господни до уровня богадельни. Сперва здесь располагалась трудовая колония для малолетних преступников, позже — зернохранилище колхоза «Красный прогресс». Стены, возведенные на яичной кладке, устояли под натиском погодных невзгод, но изрядно облупились: штукатурка отслоилась, осыпалась, обнажив красную твердь кирпича, спрессованного и обожженного на совесть. Купола давно проржавели, покрытие их обвалилось, и над храмом живым укором нынешней цивилизации чернели мертвые ребра маковок.