Крысы в городе - Щелоков Александр Александрович - Страница 86

— Отлично, шкипер. Я прямо сейчас иду к капитану… Речник уже пришел в себя и дал задний ход.

— Не стоит, молодой человек. Я не прав.

— Прощаю вас, — сказал Кока величественно и удалился. По поводу того, как вести себя дальше, у Коки не возникало сомнений. Он знал: существует определенного рода общественный договор, негласный сговор между мужчинами и женщинами. Если она с ним — она его, со всеми из этого факта вытекающими последствиями. Только проститутки («дешевки» или «разор ванки», как их звали в своем кругу ребята) имели право на вольный флирт с кем и когда угодно.

В девятом классе Кока дружил с Леночкой Батышевой, полненькой светлой дурочкой, любившей обжиматься в подъездах и хихикавшей, когда ее ощупывали чужие пальцы. Кока не «тащился» за Леночкой и не млел от восторга, сжимая ее в руках. Это было всего лишь обычное ухаживание, чтобы развлечься за неимением более интересных занятий. Но Кока знал — Ленка его баб а и косить влево ей не дозволено. Такого Кока позволить не мог. Существует в конце концов мужское самолюбие, которому небезразличны чужие посягательства на его бабу.

Случилось так, что за Леночкой стал приударять Вася Фро-ликов — Кролик по-школьному.

— Уймись, дитя, — сказал Кока сопернику из параллельного класса. — Ленка — моя.

Кролик сделал невинные глаза.

— А она мне сказала, что у вас просто так…

— Как?! — Задетый за самолюбие Кока хищно воспарил над Кроликом. — Что ты сказал?

— Почему я? Она сказала, что у вас все платонически. И ей надоело.

— А ты? — спросил Кока изумленно. — Ты будешь по-другому?

— Вот именно. И она согласна.

Туманные на первый взгляд фразы объяснили Коке все сразу. То был удар ниже пояса, и нанес его не Кролик, а Ленка, дура и хохотушка, корчившая из себя невинность. Показать, что удар попал в цель, было ниже мужского достоинства Коки.

— Ты прав. — Он демонстрировал безразличие. — Забирай ее. Как баба она меня не колышет…

И — все же, встретив Ленку, с ощущением полного права на сатисфакцию, он со всего маху влепил ей пощечину.

— Сука!

Дурочка, хихикавшая, когда он ее обжимал, но ни разу не показавшая, что желает большего, заплакала и пошла с красной от удара щекой.

Кока знал, что делать с неверными бабами. Кока умел защищать свою честь и права.

Войдя в каюту, он увидел тетю Алю. Та стояла раздетая до трусов, с открытой грудью, и держала в руках платье, облитое соусом.

— Что ты наделал, дурак?! — Алевтина Аркадьевна не скрывала душившей ее злобы. — Ты…

Кока приблизился к ней и с короткого замаха ударил. Испуганно вскрикнув, Алевтина Аркадьевна опустилась на диван. Платье упало на пол. Багровое пятно украсило щеку.

— Су-у-к-ка! — произнес Кока презрительно. И случилось неожиданное. Тетя Аля схватила его за колени, прижалась к ним головой.

— Милый мальчик, я не думала, что сделаю тебе больно! Она смеялась и плакала. Она целовала его, прижимала к себе и торопливо, словно боясь, что игрушку отберут, раздевала его… В Саратове Кока простился с Алевтиной Аркадьевной спокойно и холодно. Когда теплоход отчаливал, она стояла у борта и махала рукой. Сзади к ней приблизился и задержался рядом Помощник капитана. Это Коку уже не задевало. Он верил: мир полон красивых и доступных женщин, а право выбирать их принадлежит мужику, если он мужик настоящий.

Бабушка, встретившая внука, охала и причитала:

— Не болен ли ты, сердечный? Погляди на себя в зеркало. Под глазами черно, личико с кулачок, носик и тот заострился. Господи, надо же как тебя укачала учеба!

Вторую любовницу Кока выбрал с расчетом. Расчет 4»орму-лировался просто: баба должна быть красивой и богатой. Такую Кока нашел достаточно быстро.

Карина — полненькая розовощекая блондинка («ватрушечка», как называл ее Кока) работала заведующей секцией верхней одежды в главном придонском универмаге. В момент, когда возле нее возник Кока, Карина рассталась с мужем. Ее супруг сел на бутылку водки и скатился в алкогольную яму, выбираться из которой не имел ни сил, ни желания.

У Карины была собственная двухкомнатная квартира в центре, и появление в ней молодого красивого парня радовало ее так же, как в свое время покупка нового румынского серванта.

В восемнадцать лет Кока стал кузнецом своего счастья: пре^ красная Карина, не подумав о возможных последствиях, на свою беду пустила мальчика по женским рукам.

Однажды, когда они миловались на широкой модней кровати, Карина мечтательно сказала:

— Освободилось место заведующей отдела. Есть шанс его получить. Ты мне поможешь?

— Почему нет? — спросил Кока лениво. — Что надо сделать?

— Я тебе предложу маленькое приключение. Ты не рассердишься?

Карина потупила глаза и стала нежно водить пальцем по его груди. Кока, расслабленный и блаженствующий, лениво спросил:

— Какое приключение?

— Поклянись, что не рассердишься, даже если тебе оно не понравится.

Смущение, с которым Карина добивалась его снисходительности, заинтриговало Коку.

— Не обижусь, рассказывай.

— У меня начальница… наш директор… Людмила Васильевна Сорина… Она женщина…

— Догадываюсь, — сказал Кока. — Можешь короче?

— Она женщина с фантазиями…

— У нас с тобой они тоже имеются. — Кока ласково притянул Карину к себе. Фантазии приходят неожиданно, а воплотить их в действительность хочется сразу. — Иди ко мне. Сюда…

Карина, сопротивляясь, уперлась ему в грудь ладонями.

— Погоди, дослушай.

Кока перестал тянуть ее на себя.

— Говори, не тяни.

— Так вот Людмила Васильевна приглашает нас в гости. Если ты согласишься. К ней на дачу. Она и мы вдвоем. Больше никого. Сам понимаешь — стол, отдых.

— Давай съездим. — Кока согласился сразу. — Почему нет?

— Она ставит нам одно условие. Мы должны… Карина смешалась, не зная, говорить дальше или нет.

— Вскопать ей огород? — подсказал Кока с усмешкой. — Это пусть работяг наймет.

— Нет, — Карина приблизила губы к его уху и шепнула: — Надо сделать при ней все, что мы делаем сейчас…

Кока приподнялся на локте и заглянул Карине в глаза.

— Это прикол? Разыгрываешь?

— Нет. — Она ответила еле слышно. — Это ее желание.

— Она что, — Кока покрутил пальцем у виска, — шизану-тая?

— Ты не хочешь?

— Почему? Только хочу знать, что мы с того будем иметь.

— Много. Я стану заведовать отделом. Тебе — ценный подарок.

— Что значит «ценный»? Золоченая зажигалка?

— Если директор универмага говорит «ценный», будь уверен, она за свои слова отвечает.

В воскресенье Кока и Карина уехали в Никандровку. Дача Сориной от других, стоявших рядом, особо не отличалась. Над работниками торговли все еще довлел страх публично демонстрировать свое богатство.

Хозяйка встречала гостей у калитки. Кока ожидал увидеть толстую бабу с красной щекастой физиономией овощной торговки. К его удивлению, Сорина оказалась серенькой интеллигентного вида женщиной в очках с нервным лицом и утомленными глазами. Если что и украшало ее, то только затейливая прическа, уложенная руками опытного парикмахера.

— Гости дорогие, проходите. Сразу мойте руки и за стол, — пропела хозяйка радостным голосом. — Я вас заждалась.

— Электричка опоздала, — объяснила Карина.

— Ничего, ничего, главное — вы проголодались… Их ждал накрытый стол в гостиной — комнате с высоким потолком и светлыми большими окнами. По одну сторону стола располагалась огромная софа, прикрытая косматым покрывалом розового цвета, по другую стоял одинокий стул с высокой спинкой — нечто вроде хозяйкиного трона.

Коке приходилось видеть богато накрытые столы, но этот оказался накрытым просто изысканно. На тарелочках, в салатниках, в хрустальных розетках лежали яства, названия которых Кока знал далеко не все.

— Садитесь, гости дорогие, — предложила хозяйка. — На софу.

Кока осторожно подтолкнул Карину локтем. Спросил еле слышно:

— Нам что, сразу и начинать?