На безымянной высоте - Черняков Юрий Веняаминович - Страница 12

Чемпионка СССР по стрельбе пренебрежительно фыркнула и снова принялась за дело. Перестала наконец гладить юбку, принялась за гимнастерку, а на самой уже блестели начищенные до глянца хромовые сапожки.

Закончила, критически осмотрела себя в зеркало, по­ворачиваясь и так и эдак, после чего достала винтовку из кожаного чехла, передернула затвор, быстро и умело ра­зобрала и первым делом протерла окуляры прицела.

Наконец также молча, ни на кого не глядя, вышла из землянки.

— Суровая девушка. Ни те здрасте, ни те прощай­те... — прокомментировала Ася. — Видали, как она собирается на эту свою огневую позицию? Будто на свиданку. Ты видела, как она прихорашивалась? Думаешь, Гиви на огневые позиции ее позвал?

* * *

Сержант Майсурадзе шел рядом с Ольгой и смотрел на нее сбоку, не скрывая восхищения. И все, кому они попадались на глаза, смотрели вслед этой импозантной паре.

— Так куда мы идем, Гиви Шалвович? — строго спро­сила она. — Где эта самая огневая точка?

— Мне велено сопроводить вас на позиции разведроты, но с вами, Ольга Александровна, хоть в тыл врага! — воскликнул пламенный кавказец с соответствующим ак­центом, имея все те же трудности с ее отчеством. — И зовите меня просто Гиви.

— Сколько раз говорить, Гиви: по отчеству я Алексе­евна.

— Просто вы очень похожи на народную артистку Любовь Орлову из одноименного фильма «Цирк» наше­го народного режиссера Александрова! — сказал Гиви и осторожно взял ее под локоток. Она только искоса и снис­ходительно на него посмотрела. А свой локоток, когда показались окопы передовой, над которыми взлетали комья земли и лопаты, осторожно отвела.

В затишье между боями солдаты, как всегда, занима­лись углублением траншей, оборудованием и маскиров­кой огневых точек, выкапыванием артиллерийских ору­дий. Все, кроме рядового Малахова. Рядовой же Мала­хов откровенно сачковал, изображая работу, смотрел по сторонам, и потому первым заметил, присвистнув, эту приближавшуюся пару.

— В натуре, товарищ старшина, — сказал он Безухову, указав на Майсурадзе и Позднееву. — Вот увидите: если этого фраера не притормозить, Оля родит всем нам сына полка, похожего на этого грузинчика, но фрица она опять-таки по этой причине не замочит. Некогда ей бу­дет. И пора бы вам, в натуре, остановить, пока не поздно, эти тесные межнациональные отношения между предста­вителями братских народов. Или поручите это мне, я с ним быстро разберусь.

Иван Безухов внимательно оглядел младшего сержан­та Позднееву, оглядел не как вырядившуюся дамочку, от которой товарищи по оружию не могут отвести глаз, но как бойца, прибывшего на передовую с боевым задани­ем. И потому не скрыл своего скептицизма.

— Где ваша каска, товарищ младший сержант? — стро­го спросил он, обращаясь скорее к сержанту Майсурадзе. — Где ватник и маскхалат? Вы не на гулянку собра­лись! Там, дочка, тебе сутками придется дежурить.

Майсурадзе собрался что-то ответить, но Оля не дала своему кавалеру раскрыть рта.

— Мне передали, что всем этим меня обеспечат на месте, — ответила она старшине ледяным тоном. — Так что отведите меня на огневую позицию, дайте все дан­ные пристрелки, ориентиры и привязки на местности, а также обеспечьте мою охрану и безопасность. И не будем терять время, товарищ старшина, на пустые разговоры!

Все это было сказано столь четким и непререкаемым тоном, что Иван невольно поскреб в затылке.

— Ладно... — сказал он. — Обеспечим, раз такое дело. Но в ваш секрет заступим немного позже, не раньше чем дооборудуем. А пока отдыхайте.

— Начальник штаба майор Иноземцев дал мне указа­ние приступить к дежурству немедленно! — непреклон­но отрезала Ольга.

— Здесь командует старшина Безухов, командир раз­ведвзвода, — сказал Степан Каморин, выбравшийся из блиндажа с развернутой картой-трехверсткой в руках. — Раз уж вы поступили в наше распоряжение, то обязаны беспрекословно выполнять все его распоряжения.

— Для начала, дочка, переоденься и приведи себя в порядок, — смягчил Безухов установку Степана. — По­том тебя ознакомят с местностью по этой карте. И поста­райся выспаться. Вопросы есть?

Она оглядела присутствующих исподлобья, не торо­пясь с ответом.

— Пока нет. Но, возможно, будут. 

— Тогда идем, дочка, я сам тебе подберу маскхалат...

— Вы свободны, товарищ сержант, — сказал Степан Гиви Майсурадзе, который тем не менее медлил, что выз­вало сиюминутную реакцию со стороны рядового Мала­хова.

— Кацо, дорогой, слыхал, нет? Одна нога здесь, дру­гая уже в штабе. Понял, да?

— Рядовой Малахов! — прервал его старшина. — Опять за свое?

— Виноват, товарищ старшина! — Малахов вытянул­ся в струнку.

— Ты, дочка, не обижайся, — сказал ей Безухов, ког­да они вдвоем спустились в блиндаж. — Ты, вижу, девуш­ка аккуратная, а тут надо быть аккуратной вдвойне. Был тут до тебя у нас один стрелок. Паша Никодимов. Лучше всех стрелял. Тоже приказали снайпера этого уничто­жить... А он получил от немца пулю в лоб. А почему? По­тому что проявил неаккуратность и старших по званию не послушался. Вот так. Смотри, как тебе этот — по раз­меру, нет?

Он подал ей маскхалат, потом каску, в которых она тут же утонула.

— Меньше размера пока нет, — констатировал стар­шина. — Но ничего, для тебя найдем... Ладно, дочка, пока отдыхай, а мне к капитану Шульгину надо...

Он вылез наверх.

— Рядовой Малахов! — кликнул он прибившегося бой­ца. — Идем в особый отдел. Все равно толку от тебя чуть...

7

В особом отделе полка, в кабинете особиста капита­на Шульгина, невысокого, лысоватого, худого, с прон­зительным взглядом светлых глаз, происходил трудный разговор, больше похожий на допрос.

Допрашивал особист не кого-нибудь, а того самого рядового Малахова, который отбился от своей части, про­ще говоря, штрафной роты, и которого теперь предпола­галось поставить на довольствие в полку.

Здесь же, в качестве то ли свидетеля, то ли обществен­ного защитника, находился старшина Безухов, стоявший рядом с Малаховым.

— Еще раз, чтобы не забыть, — спросил Шульгин, упрямо наклонив лысеющую голову и листая красноар­мейскую книжку допрашиваемого, — за что сидели, ря­довой Малахов, какая статья?

— Говорил уже. За драку, — сквозь зубы сказал Мала­хов, глядя в сторону. — Двести восемьдесят шестая часть вторая... Перед самой войной подрались на танцах в со­седней деревне. Местные набежали... Начали махаться, все потом, гляжу, разбежались, а нас с Лехой мусора за­мели. Мне пятерик влепили, ему три с полтиной...

— Кто-кто замели? — Капитан Шульгин даже при­встал. — Кого вы называете мусорами?

— Ну милиционеры, — пробурчал Малахов. — Один черт...

Старшина Безухов глубоко вздохнул, глядя в потолок.

— То есть представители органов нашей рабоче-кре­стьянской власти и мусор — для вас одно и то же? — по­высил голос капитан Шульгин.

— А чего они... не разобрались, кто первый начал, и сразу тащить, — буркнул Малахов, глядя в пол. — Мест­ных-то не тронули. И потом, не я так прозвал. В лагере все их так зовут. Да и вертухаи тоже...

— А это еще кто? — не понял особист. — Какие такие вертухаи?

— Ну надзиратели наши, охранники. Там ведь хохлы больше служат. Они ж по-русски никогда не скажут: по­вернись. А только: вертухайся. Вот за это их так и прозва­ли. .. Да они не в обиде.

— Та-ак... А вы-то сами какого будет происхожде­ния? — сощурился особист.

— Там записано, — угрюмо сказал Малахов. — Отец — колхозник, мать— колхозница... Хоть и не пролетарии всех стран, но все равно соединились.

— С кем не бывало, товарищ капитан, — вставил Иван Безухов, сочувственно глядя на подшефного. — У нас в деревне мы каждый выходной дрались на танцах. Если всех за это сажать, в колхозах никого не останется.

— Не надо, товарищ старшина, покрывать уголовного заключенного, — холодно оборвал его Шульгин. — Пока еще не бывшего. Судимость с него снята только условно. Ему было оказано высокое доверие... Вы вообще понима­ете, кого сейчас покрываете и берете под свою защиту?