Свободный Охотник - Щеголев Александр Геннадьевич - Страница 84

— Другого способа спастись нет?

— Нет, высокородный.

Собеседник решается:

— Я сделаю это, гип Узора! Я сделаю!

— Мы были уверены в тебе, друг, — объявляет Свободный Охотник, постаравшись напитать свои слова искренностью. — Что ж, тогда последняя просьба. Галактическая тишина должна наступить только по моему сигналу.

— Только по твоему сигналу… — заторможено откликается гип Связи. Он словно загипнотизирован величиной предстоящего ему поступка. — Не тревожься, юноша, мои службы справятся. Удачи вам, друзья…

Беглецы остаются в одиночестве. Истекает время мира и покоя. Пластиковые коридоры пока ещё пусты.

— Что ты задумал? — спрашивает дочь гипа.

— Пора Неуловимому погибнуть по-настоящему — красиво, как подобает герою. Хватит плодить легенды.

— Я с тобой! — опять взрывается криком девочка.

— Стой спокойно, не крутись, я перебираюсь к тебе. Надеюсь, мы поместимся в одном капитанском коконе?

Время слов закончено, наступает время действий. Командир без колебаний покидает обречённый «Универсал-Плюс». Точный прыжок с корпуса на корпус («Принимай гостя, Хозяюшка!»). Взметнувшийся хобот бортового шлюза неудержимо всасывает его, и таким образом штаб маленького отряда переносится в новый корабль. Двум телам отнюдь не тесно в одном коконе. Счастливые глаза Хозяюшки кричат, что теперь она ко всему готова. Свободный Охотник строжайше инструктирует шпиона Ласкового — следовать сзади как можно ближе, повторяя каждый манёвр лидера (точнее, пересылает ему схему предстоящего бегства, дополненную программами по каждой из фигур высшей навигационной сложности). Затем программирует свой опустевший корабль, готовя ему героическую гибель — в соответствии с придуманным планом, — затем глотает из загубника очередную дозу стимулятора, и только затем…

«Универсал» со знаменитым знаком «Плюс» на борту медленно входит в Метро. В гостиничном зале его действительно ждут. Появившийся корабль передаёт краткое сообщение, адресованное Многорукому Дедушке Трех Клонов: мол, Неуловимый обдумал предложение и решил с миром отдаться единственному другу и покровителю. (Всего лишь отработала запись, но кто успел об этом догадаться?) Фермеры и бластомеры расступаются, позволяя покорившемуся герою двигаться. Следом появляются два других аппарата, прятавшихся в этих грязных норах. Вся троица в полном составе ныряет в лабиринт и устремляется к Прямому Тоннелю, сопровождаемая то ли почётным эскортом, то ли конвоем. Узел за Узлом, ниточка за ниточкой. Впереди враги, сзади враги, а вокруг…

— Что это? — шуршит испуганный голос Хозяюшки — у героя под самым ухом. Хотя, чего шептаться, если никто не слышит?

— Не знаю, — откликается тот, и тоже почему-то шёпотом. — Не может быть… Нет, не бывает такого…

Стены Тоннелей еле заметно светятся. И ещё покрываются сеточкой, почти неразличимой на посветлевших плоскостях. Эти жуткие признаки известны любому, кто хоть раз просматривал священное Введение, известны они и «детям Клона», поэтому каналы связи наполняет тревожная многоголосая суета: «…Смотрите, предвестие!.. Молчать, никому не останавливаться!.. Предвестие, это же предвестие!.. Замерить плоскостные характеристики!.. Надо позвать Деда!.. Поверхностное натяжение пока в норме!.. Всем Отцам — увести детей в Прямой Тоннель!.. Здесь тоже, о, священное Начало — здесь тоже!.. Уходить в центр, оставить в Прямом только эмбриобласт!.. Смотрите, оно уже пульсирует!..» Плоскости уже пульсируют. Сетка на стенах обретает контрастность, глубину, почти рельефность.

Надвигается фотонная буря.

За несколько прыжков до конца гостиничной зоны безопасности становится ясно — буря неизбежна, буря вызревает, как системный паразит в питательной среде мёртвых записей. Не может быть, шепчет Свободный Охотник, боясь поверить своим глазам.

И вдруг обмен возгласами и командами обрывается. Словно кто-то проглатывает и вражеские голоса, и картинки, выпуская во Всеобщую новый визуальный ряд. В информационных каналах теперь только буквы, ничего кроме огромных букв, которые складываются в огромные слова, ничего, кроме торжественно плывущих слов:

«Вот так всегда: вместо Главного приходится начинать со второстепенного. Как же иначе? Если хочешь, чтобы хоть кто-нибудь выслушал тебя, повернись к публике задом, наклонись до пола, сложившись в поясе пополам, обхватив руками собственные ноги, просунь между колен кряхтящий рот и — говори. Расскажи им о любви — пооткровеннее; о войне и смерти — поподробнее; пусть они утолят голод. И лишь затем — в искажённые любопытством лица, — крикни обо Мне. В стоящие торчком уши — без промаха…»

Спешащие по Тоннелям капсулы разом замирают. Абсолютное Отчаяние, опрокинутое в лица пилотов, вызывает всеобщее оцепенение — как и задумывалось. Лишь отдельные всхлипы и стоны преодолевают пелену священного трепета: «Белый Странник!.. Носитель Гнева!.. Это Его предвестие, Его Знак!..» Мало кто способен заметить и понять, что блуждающий текст не выходит за границы информационных куполов, а значит, ни Белый Странник, ни Носитель Гнева не имеют отношения к этим подлым техническим трюкам. Попробуй осознай хоть что-нибудь, если высший смысл ворвался в твою крошечную капсулу!

— Спасибо, друг! — говорит Свободный Охотник, не надеясь, что в этом хаосе его реплика найдёт гипа Связи…

«…Ведь те, которые в зале, они твари, черви ползучие, они питаются пеплом и грязью. Если кричать им сверху, они не услышат. Нужно шептать им снизу — повернувшись задом, просунув голову сквозь собственные ноги. Пусть они вволю посмеются и поплачут, пусть они ни о чем не подозревают, и Главное придёт к ним, неслышно вползёт в их измученные души со смехом и слезами, ибо Главное — во всем. Оно придёт к вам, твари…»

Очередная порция блуждающего текста сброшена во Всеобщую. Как и задумывалось. «Сейчас оборвётся связь! — волнуются диспетчеры Клонов, первыми увидевшие новую опасность. Все правильно, Белый Странник любит тишину, чтобы ничто не мешало Ему дарить людям свои откровения.