Хроника смертельного лета - Терехова Юлия Константиновна - Страница 78

– Так ты не уйдешь? – прошептала она, прижимаясь к нему всем телом.

– Считай, я отрезал себе пути к отступлению…

– Я сварю кофе, – шепнула Катрин и выскользнула из его объятий.

– Лежи, я сам, – он поднялся с постели, – все равно, я побриться хотел. У тебя осталась моя бритва?

– Да, – кивнула она, – там, в ванной, на полочке. Иди, поскреби немного щетину, а то, – она провела рукой по своей шее и груди, – исцарапал всю…

Орлов натянул шорты и вышел из комнаты. Чуть поколебавшись, он направился в ванную. Посмотрев на себя в зеркало, критически сощурился и взял в руки бритвенный станок, который действительно возлежал на мраморной полочке, словно падишах в гареме, среди разных женских безделушек и штучек – баночек с кремами, лосьонов, пудрениц и целой стайкой губных помад и блесков. Он дотронулся пальцем до острого лезвия. Если еще чуть надавить и провести по нему – то выступит кровь. Она сначала будет сочиться, а если нажать еще немного, то она польется густой струей. Орлова охватила вполне ощутимая дрожь при мысли об ужасной гибели женщин, с которыми он спал. Он швырнул станок обратно на полочку и, еще раз брезгливо глянув в зеркало на заросший подбородок, вышел вон. Настроение бриться исчезло.

На кухне все было на привычных местах, и Орлов без труда нашел и медную турку, и молотый кофе. Но, когда он переставлял турку на плиту, она выскользнула из его руки. Густая бурда разлилась по сверкавшей за минуту до этого гранитной плитке.

– Черт!!! – выругался он раздраженно.

– Что случилось? – услышал он голос Катрин.

– Кофе разлил, – буркнул он. – Где тряпка?

– Под раковиной, открой дверцу, – ответила она. – Тебе помочь?

– Лежи, – приказал он и полез за тряпкой.

Под мойкой он нашел то, что Катрин называла тряпкой. С изумлением он узнал ее летнее платье – длинный, в пол, кремовый батистовый сарафан в мелкий зеленый цветочек. Орлову так нравилась Катрин в этом платье – глубокий вырез открывал ее красивую грудь – глаз было невозможно оторвать. И теперь это французское чудо валялось под раковиной, в весьма непрезентабельном виде. Она что, с ума сошла? Он расправил его и остолбенел – платье было безжалостно разорвано на груди до самой юбки. Орлова затрясло. Он ринулся в комнату. Катрин лежала на кровати, ничем не прикрытая и, глядя в потолок, о чем-то сосредоточено думала. На губах ее блуждала улыбка, которую стерло словно ластиком, когда она увидела его разъяренную физиономию.

– Что это? – Он швырнул платье прямо ей в лицо. – Изволь объясниться!

Катрин побелела.

– Что ты молчишь? – загремел он. – Кто порвал твое платье?

Она не отвечала, сжавшись и затравленно глядя на него.

– Кто?! – он немного понизил голос, но вид его был ужасен.

– Я сама, – чуть слышно сказала она, – нечаянно.

– Да ты что, издеваешься? Ты думаешь – я поверю, что ты себе на груди платье рвала? Говори правду, с кем спала!

– Я ни с кем не спала, – все так же тихо ответила Катрин. – И я еще не твоя жена. Что это за допрос?

– Можешь не говорить, я и так знаю! – прорычал Орлов в бешенстве. – Это Булгаков, так? Нового любовника завела, пока я на нарах сидел?

– Я ни с кем не спала, – твердо повторила Катрин. – Ты считаешь, что любовник станет так рвать платье?

Зачем она это сказала? Катрин прикусила язык, но поздно. Голос Орлова стал глухим и спокойным:

– Что это значит? О чем ты, черт побери, говоришь? Тебя… изнасиловали?

Катрин отвернулась. Что она наделала!

– Я правильно понял?

– Нет, – интонации Катрин были совершенно безжизненны. – Ты неправильно меня понял…

– Не морочь мне голову! Кто посмел?!

– А что, это только твоя привилегия? – нервно засмеялась Катрин.

– Кто посмел? – повторил Орлов и, схватив ее за плечи, рванул к себе. – Булгаков бы пачкаться не стал. Кортес?

Катрин в смятении закрыла лицо рукой:

– Нет!

– Да, – Орлов отпустил ее, – значит, он таки добрался до тебя. Я предупреждал. Я же тебя предупреждал! – заорал он. – А какого черта он здесь делал?

– Андрей, да не было ничего! – воскликнула Катрин. – Вообще ничего!

– Ты мне лжешь, – произнес Орлов каменным голосом. – Он трахнул тебя – по доброй твоей воле или нет – не знаю, но он это сделал!

На Катрин навалилась безысходность. Ничего не изменилось. Все повторяется снова. И будет повторяться до конца ее дней.

– Ты спровоцировала его! Думаешь, я не помню, как ты вешалась на него у Ланского? Как последняя шлюха!

– Я не шлюха! – взвилась Катрин. – Ты не смеешь меня упрекать после всего, что с нами случилось! А как мне назвать тебя после того, что я узнала о тебе и Полине?

– Это другое, – произнес Орлов надменно. – Не сравнивай.

– Да ну? – злобно рассмеялась Катрин. – Между прочим, Полина не применяла к тебе насилия, чтобы уложить к себе в постель. Или может, ты спал с ней под дулом пистолета? В течение полугода?

Орлов сжал челюсти. Мысль, что к его женщине прикасались чужие руки, казалась невыносимой.

– Мне лучше уйти, – холодно произнес он, – иначе я сделаю что-нибудь, о чем потом буду жалеть. Прощай.

– Нет! – закричала она. Страх и отчаяние снова охватили ее, и она бросилась к нему. – Пожалуйста, не уходи, не оставляй меня. Мне так страшно. Если я тебе неприятна, то ложись спать на диване. Но только не уходи!

Орлов застыл, охваченный неприятным воспоминанием. Его и Олечка просила не уходить… И если б он не ушел от нее тогда, полный безразличия к ней и отвращения к самому себе, может быть, она не погибла бы – так страшно и мучительно… Или же все произошло бы в другой раз, когда улики против него не были б столь очевидны…

– Хорошо, я не уйду, – он сел рядом с ней, – только не думай…

Он не успел закончить фразу. Плача, она прижалась лицом к его коленям. Каштановые волосы рассыпались, покрывая блестящим плащом ее плечи и спину. И Орлов сломался. Он не ушел, и грядущая ночь стала готовить Катрин новый кровавый подарок.

– Сергей? – голос в телефонной трубке был взволнован и тороплив. – Это Сергей Булгаков?

– Да, – Сергей всегда спросонья плохо соображал, а в час ночи – он с трудом сконцентрировался на электронных часах, светящихся у изголовья, – а в час ночи с трудом осознавал где он. Он потряс головой, пытаясь вспомнить, кому принадлежит этот низкий голос, так как номер на мобильнике не определился.

– Вы меня, возможно, не помните, – голос принял извиняющийся оттенок. – Я товарищ по службе капитана Глинского. Капитан Зимин, помните?

Булгаков напрягся, вытаскивая из закутков сонной памяти Зимина – молодого капитана, присутствовавшего на выезде оперативно-следственной бригады в тот страшный день. Он же сопровождал Виктора, когда Сергей оперировал полковника из МУРа.

– Да, припоминаю, – ответил он, хотя помнил его совсем смутно. – Чем обязан?

– Меня просил вам позвонить капитан Глинский. Он сейчас направляется к вам на работу. Ему позвонили и сообщили, что состояние его отца резко ухудшилось. Виктор очень просит вас приехать, вы не могли бы?

Булгаков окончательно проснулся. Он покосился на Алену, мирно спящую рядом, и понизил голос.

– Я сейчас приеду. А они не сказали, что с ним? Почему полковнику стало хуже? Днем он неплохо себя чувствовал.

– Я не знаю, Глинский сорвался, как бешеный, ничего не объясняя, только крикнул, чтобы я вам позвонил и попросил приехать. Ну так как?

– Я выезжаю, – ответил Сергей и, положив трубку, вскочил с постели. Шорты, футболка – он оделся за четверть минуты, как в армии по тревоге. Ключи от машины лежали в кармане.

– Что-то случилось? – уже стоя в коридоре, он услышал сонный голос Алены.

– Я на работу, спи.

– А почему они тебя вызывают? – недоуменно спросила она. – Может, мне с тобой поехать?

– Что же мне тебя, беременную, до родов за собой таскать? – усмехнулся Сергей, и неожиданно его затопила волна нежности. Он вернулся в комнату и поцеловал ее. – Спи. Я скоро вернусь.