Комики мирового экрана - Коллектив авторов - Страница 31

ЯН ВЕРИХ И ИРЖИ ВОСКОВЕЦ

Маска клоуна создана не для того, чтобы скрыть его лицо, а, наоборот, для того, чтобы еще более подчеркнуть его выражение. Восковец и Верих позаимствовали ее для своего театра из кино, в особенности из американской немой комедии, которая, по словам самого Вериха, оказала на него и Восковца большое влияние. Верих неоднократно говорил о том, что самое большое влияние на их театральную деятельность оказала американская кинокомедия немого периода.

Не удивительно, что эти комики вскоре пришли в кино. Это случилось в 1932 году, когда они выступили в двух фильмах «Пудра и бензин» и «Деньги или жизнь», явившихся экранизациями их театральных представлений.

До войны Верих снялся в пяти фильмах. В четырех из них — вместе с Восковцем, перенося в кино темы, текст, приемы и свою театральную маску.

Эти комедии — лучшее, самое прогрессивное из всего, что создала довоенная чехословацкая кинематография в этом жанре. И это почти единственные довоенные комедии, выдержавшие испытание временем. Мне довелось недавно видеть «Мир принадлежит нам», картину, снятую в 1937 году. Это был обычный дневной сеанс в одном из пражских кинотеатров; присутствовало много молодежи, которая пришла в кино, конечно, не для воспоминаний и не ради научного интереса. Молодые люди пришли посмеяться — и смеялись от души. Им ничуть не мешали технические недостатки копии, незамысловатость откровенно агитационного сюжета. В этом фильме Восковец и Верих играют двух безработных, живущих на случайные заработки и вечно конкурирующих друг с другом: то они продают газеты на одном месте , то пишут на заборах лозунги враждующих партий... Они ссорятся и дерутся, но потом вместе попадают в передрягу, наткнувшись случайно на тайный склад оружия, с помощью которого фашистские молодчики, оплачиваемые хозяевами громадного концерна «Ноэль», собираются подавить забастовку рабочих и захватить власть. И вот два смешных неудачника, тугодума, помогают рабочим разоблачить фашистов. В горячей схватке рабочие побеждают целый отряд до зубов вооруженных гангстеров и взрывают склад оружия. А потом наши герои приходят на митинг победивших рабочих и узнают о двух безвестных героях, о смерти которых так прочувственно говорит председатель стачечного комитета. Они не догадываются, что это славят и оплакивают их самих. Хотя, кто знает, может, и догадываются и именно потому так горюют! Ведь их придурковатость — это в действительности только неприспособленность чистосердечных парней к этому сумасшедшему миру. Это наивность того же рода, которая заставляет их собрата бравого солдата Швейка воскликнуть: «Не стреляйте! Ведь тут же люди !» «Мир принадлежит нам» выражает идею единства. Фильм мобилизует против угрозы фашизма — был 1937 год! — изобличает, предостерегает. Он делает это прямо, в лоб, без обиняков, и его воздействие ничуть не уменьшается от того, что настоящие герои борьбы не были главными героями фильма. Понятно, что фильм был восторженно принят всей прогрессивной общественностью Чехословакии. Но как воспринимает его сегодняшняя молодежь, для которой тогдашние бои стали уже азбукой политграмоты ? Она принимает его полностью, принимает даже то, что сегодня может показаться наивным. Именно благодаря клоунаде, благодаря умению говорить самые серьезные вещи с несерьезным видом. Кроме того, хоть это и кажется парадоксом, клоун — носитель романтического начала. Ведь даже в цирке зрители понимают, что Рыжему, с визгом карабкающемуся на самую опасную высоту, нужно, во всяком случае, не меньше смелости, чем грациозному акробату. Зрители, особенно юные, сочувствуют отважному, даже когда он смешон. А если отнять у клоуна его романтическое лицо наивного правдолюба, останется одно кривлянье. Так возникают плоские бессмысленные кинокомедии, о которых потом пренебрежительно говорят: «пошлая клоунада». Какая там клоунада! Настоящий клоун бессмертен, как сказка! Да он и есть сказочный герой — чешский глупый Гонза или русский Иванушка-дурачок.

ПЕКАРЬ ИМПЕРАТОРА

Я говорю о клоуне в единственном числе и притом все повторяю: Восковец и Верих. Они и были «един в двух лицах» и как авторы и как актерская пара — их называли В + В.

ЖИЛ-БЫЛ КОРОЛЬ

Они были разными по характеру. Элегантный красавец Восковец был на сцене задирой, интриганом, не чурался высокомерия. Верих — добродушнее, проще, темпераментнее, любитель во время словесной дуэли с тончайшей игрой слов принимать самое простецкое выражение лица. Но их мысли были настолько общими, что невозможно было отличить, что кому принадлежит.

После войны Вериху нелегко было начинать одному, без Восковца, ставшего одним из известных актеров и постановщиков Бродвея. (Вы могли его видеть, между прочим, в фильме Сиднея Люмета «Двенадцать разгневанных мужчин» в роли одиннадцатого присяжного, скромного эмигранта из Европы.)

Первую свою послевоенную роль в кино Верих получил не в чехословацком фильме, а в советском. Чиаурели, снимавший «Падение Берлина» в павильонах пражской киностудии, поручил ему роль Геринга. Фильм был не вериховский, и роль эта тоже была не вериховской. Сыгранный Верихом Геринг резко не совпадал с патетическим строем фильма. По отношению к Герингу карикатура означала смягчение. Верих не мог полностью перестать быть Верихом. С презрением показав Геринга глупым, пустым шутом, он тем самым сделал его как-то добрее. Во всяком случае, так казалось мне в 1950 году, когда военные раны были еще слишком чувствительны. В те времена неудовлетворял даже чаплиновский «Великий диктатор», высмеивающий смертоносного Гитлера как истерического болтуна. Но, может быть, артист был все-таки прав. Ведь история не раз доказывала, что роковые демонические личности, ввергающие целые страны в кровавую лихорадку, в конечном итоге оказываются дураками, безумцами, ослами, получившими по стечению обстоятельств стальные копыта. Глупость всегда реакционна. Осмеяние глупости — важная задача искусства.

ЖИЛ-БЫЛ КОРОЛЬ

Годом позже Верих впервые появляется в кино со своей новой маской — бородой. В «Пекаре императора» у него двойная роль. Он сам заменяет себе партнера. Он опять клоун, «един в двух ликах», только распределение ролей между «лицами» иное: все романтические свойства переходят к Вериху — молодому лекарю, все смешные остается у Вериха-короля. Клоун вернулся в родную стихию — сказку. И вот что получилось: пекарь — типичный сказочный, герой, а король — не совсем типичный... В сказках бывают или глупые и жестокие короли или мудрые и добрые. Вериховский император добр, но не очень мудр. Но Верих не осуждает его. Ведь доброта — это уже отчасти мудрость. Подсмеиваясь над своим императором, он жалеет его. Потому что в этом короле кусочек его самого, Вериха, его доверчивость к людям, его любопытство и детская страсть ко всяческим экспериментам, наконец, его пристрастие к шумному обществу, к хорошей еде, ко всем удовольствиям нашей земной жизни. Это опять-таки клоунский метод: желая высмеять чужие человеческие пороки, смеяться над собой.

Задумывались ли вы, что делается со сказочными Иванушками, когда они стареют? И откуда берутся в сказках мудрые старики, лукавые, снисходительные философы, терпеливо помогающие герою, хоть он и делает постоянно глупости, не слушаясь советов? Вот они-то и есть бывшие Иванушки-дурачки, накопившие жизненный опыт. Вместо наивности к ним приходит душевная чистота, приходит терпимость и грусть.