Комики мирового экрана - Коллектив авторов - Страница 33

Потребовалось длительное испытание его верности искусству, участие в эпизодах семидесяти пяти (!) фильмов, прежде чем ему предложили главную роль в кино, а затем и в театре.

Чем только ни приходилось ему заниматься! Он играл любовников, привратников, художников, конферансье, бог знает кого еще. И из каждой самой банальной ситуации нужно было извлечь смех. Он делал что мог, полагаясь больше на себя, чем на ситуацию. А удача все не приходила. И, уже имея двух взрослых сыновей, он ходил в «способных молодых людях», считался «подающим надежды». Наконец, перестав быть обычным неудачником в жизни, он нашел себя, сделавшись смешным неудачником на экране. Это случилось, когда де Фюнесу исполнилось сорок три года и он сыграл в фильме «Не пойман — не вор».

Его теперешний герой — это человек, возводящий свои постройки на песке, профессиональный неунывающий недотепа, считающий себя ловкачом и хитрецом. Этот герой традиционен, в его характере — черты многих предшественников. У него богатая наследственность и развесистое генеалогическое древо. Еще лукавые авторы фаблио создали персонажей, которые, плутуя, обманывая других, рыли яму самим себе, вечно попадая впросак.

А по другой линии герои де Фюнеса — прямые потомки Жиль Б лаза, потому что авантюризм — у них в крови. Столь причудливое сочетание генов дало мировому кино многих великолепных комиков. Например, Тото. Однако между ним и де Фюнесом есть, помимо сходства, весьма существенная разница. Игра Тото — это высокая комедия, он своего рода Менахем-Мендл из предместья Рима или Неаполя, человек очень реальный, тип, выхваченный из жизни. И его смех неразделим с печалью.

Луи де Фюнес избрал другую задачу — развлекать, смешить, не заставляя всерьез задуматься. Он сам очень точно отдает себе в атом отчет: «Я торгую весельем с девяти утра и до семи вечера». Это меньше, чем делают другие, но в общем не так уж и мало. Его персонажи (и здесь мы снова должны вернуться к родословной) близки к условности народного театра, к Полишинелю, который силен тем, что, дурачась, заставляет смеяться над дураками. С дураками он — веселый победитель. Со всеми остальными — наивный плут, умудряющийся, выскочив из огня, обязательно угодить в полымя. Вереница таких незадачливых хитрецов прошла перед нами в фильмах де Фюнеса. И лишь в первой своей главной роли, в картине «Не пойман не вор », начинающейся с того, что распахивается занавес кукольного театра и две марионетки — бродяга и полицейский — тузят друг друга, Фюнес, единственный рае за свою карьеру, оказывается «на коне». Для этого ему пришлось поселиться в городке Монпаньяре, весьма Похожем на всемирно известный Клошмерль. Здесь, в «краю непутанных идиотов», вспоминают Декларацию прав человека, когда браконьера нужно допустить на конкурс рыбаков, здесь начальник тюрьмы может отправиться со своим заключенным в лес, чтобы очистить силки от незаконно пойманной дичи, здесь, наконец, газета «Пробуждение Монпаньяра» с пафосом восклицает: «Мы недаром брали Бастилию — мы требуем освобождения Блеро!» А Блеро и есть тот самый браконьер, смеющийся над законом и над глупцами, олицетворяющими этот закон, — недалеким мэром, балбесом-полицейским, чревоугодливым начальником тюрьмы. Но в его смехе почти нет издевки, скорее, добродушная ирония, которая в финале и вовсе сходит на нет, ибо Блеро даруется патент на добропорядочность, а после этого можно и не дразнить общество, тебя принявшее.

Начиная с этого фильма де Фюнес специализируется в двух профессиях — он играет или правонарушителя, или полицейского.

НЕ ПОЙМАН — НЕ ВОР

Почему именно эти двое неизменно оказываются комическими персонажами? Традиции балагана, ярмарочного театра в разных странах порождали героев очень схожих. И Петрушка, и Панч, и Пульчинелла, и, наконец, Полишинель — веселые плуты, враги порядка, возмутители спокойствия. Но похождения их забавны не столько сами по себе, сколько потому, что порядок, который им претит, — нелеп, закон — несовершенен, а спокойствие, — возмущаемое ими, — спокойствие обывательского болота. В этом и заключается причина, делающая смешными охранников, защитников, проводников закона. Конечно, балаганная традиция претерпела в кино изменения. Дело, пожалуй, даже не в специфике киноискусства, а в духе времени, во всеобщей ироничности, предполагающей несколько иные сюжетные ходы, иной облик героев. Однако, пристально вглядевшись в тех, кого изображает сегодня Луи де Фюнес, вы под современной маской обнаружите лицо доброго старого знакомого.

Повторяем: «Не пойман — не вор» — исключение. Обычно герой де Фюнеса, гонится ли он за преступником, надев полицейскую форму, или, наоборот, нашкодив, пытается играть в прятки с законом, неизменно оказывается в положении человека, сосватавшего друг с другом двух невест.

ПРЕКРАСНАЯ АМЕРИКАНКА

Исполнительный служака в «Жандарме из Сан-Тропеза» попадает в ситуацию» ставящую его чуть не на одну доску с похитителями ценной картины. Полицейский комиссар в «Прекрасной американке», проявляя неумеренное рвение, в конце концов оказывается в глупом положении. В «Фантомасе» каждая погоня комиссара Жува оборачивается комическим эффектом, и все приходится начинать сначала. В «Разине» хитроумно задуманная предводителем шайки контрабандистов — Луи де Фюнесом — комбинация оканчивается крахом.

Луи де Фюнес — актер буффонный. В стихии кинофарса он чувствует себя легко и свободно. Любопытно, что, когда его спрашивают, хочет ли он теперь играть в театре, де Фюнес отвечает: «Это не мое амплуа». Один из репортеров «Синемонда» задал артисту вопрос:

— Что если «Комеди Франсэз» предложит вам контракт?

— Я откажусь. Для «Мещанина во дворянстве» нужны округлость форм и широкие плечи.

Второй фразой он отшутился. А в первой был как будто совершенно искренен — он действительно откажется от контракта с «Комеди Франсэз», куда мечтают попасть очень многие. Но Луи де Фюнес умен, он хорошо знает свои возможности и видит разницу между стихиями чуждыми и близкими его таланту. Хотя артист никогда не работал в цирке, его игре присущи элементы клоунского искусства. Успех ему приносят прежде всего форсирование жеста и преувеличенность мимики. Каждый клоун придумывает себе маску. Когда-то и де Фюнес гримировался, наклеивал усы, надевал парик. Сейчас это ему не нужно, это, как правило, мешает, искажает самую удачную маску, которую он нашел, — его собственное, необычайно подвижное лицо.

Конечно, Луи де Фюнес — не первооткрыватель. До него так поступали многие, особенно американцы, принесшие в кино эксцентрику и клоунаду. Он — продолжатель традиции, но очень талантливый Продолжатель, сумевший, в конце концов, утвердить свою актерскую индивидуальность.

Мы уже говорили: понадобилось семьдесят пять ролей, чтобы он обрел себя и его оценили режиссеры и зрители. В некоторых из этих ролей актер совсем незаметен — наверно, потому, что они были ему чужды. Вряд ли вы, например, помните Луи де Фюнеса в «Господине Такси». И не потому, что ему отпущены всего две реплики, а потому, что эти реплики, произнесенные в заземленной, бытовой манере, не дали возможности прибегнуть к главному оружию — комическому преувеличению. Шофер спрашивает уличного художника, почему деревья на его картине синие, художник разъясняет, что такими он их видит. Текст, хотя и с натяжкой, можно счесть забавным, но произносится он Луи де Фюнесом вяло и неинтересно. Зато, еще не зная имени актера, вы, вероятно, обратили внимание на экспансивного конферансье Альбера из кабаре «Радости жизни» в картине «Их было пятеро». Реплик у актера не больше, чем в «Господине Такси», но здесь есть простор для комикования. И он не упускает своего. Как смешно этот маленький, верткий конферансье в ужасе взмахивает руками, как забавно сморщивается от негодования его лицо!