Описание путешествия Голштинского посольства в Московию и Персию (c гравюрами) - Олеарий Адам - Страница 17

17

Их подарки были:

Шесть частью вызолоченных блюд со святыми мощами.

Золототканая и шитая жемчугом священническая риза. Позолоченную покрышку для ризы несли за нею.

Наголовье для лошади, украшенное драгоценными камнями.

Два куска золотой парчи.

Другая риза.

Кусок серебряного тобину [66] [парчи] с золотыми цветами.

Далее следовали греки в коричневых камлотовых [67] кафтанах, с вышеуказанною свитою из русских монахов и попов. Перед ними несли епископский посох.

У наших послов имелась и грамота от его светлости курфюрста саксонского к его царскому величеству. Так как сочтено было желательным представить эту грамоту его царскому величеству в публичной аудиенции, то для этой цели русскими назначен был день св. Михаила [68]. В этот день грамоту перед послами нес высокоблагородный Иоганн Христоф фон Ухтериц на желтой с черным тафте. Великий князь принял эту грамоту очень любезно и спросил: «Как поживает курфюрст Иоанн Георг [69]?». Когда было сообщено о здоровье его курфюршеской светлости, он далее сказал, что жалует послов кушаньем со своего стола. После этого нас опять проводили домой. Мы вполне приготовились к тому, чтобы получить это кушанье с великокняжеского стола, отложили наш обед до 2 часов пополудни, но напрасно: пришлось-таки велеть ставить на стол обычные наши блюда. Около 3 часов пришли в обычном порядке русские, доставили нам двойное количество напитков, но извинились относительно еды, что она не могла быть приготовлена так быстро; они нас спросили, не желаем ли мы лучше получить деньги вместо кушаний. Так как мы, однако, отказались, то на следующий день «корм» (или провиант) был дан в сырых материалах в двойном количестве. Как один из наших добрых друзей нам сообщил, до сведения царя дошло, что мы многие кушанья и блюда, в первый раз нам пожалованные, в тот же самый день, когда мы их получили, разослали другим лицам. Впрочем, надо заметить, что это совершенно обычно, чтобы из означенных пожалованных блюд, если их нельзя все съесть в тот же день, кое-что рассылали добрым друзьям, чтобы и их приобщить к [царской] милости.

Глава XI

(Книга I, глава 12)

О большом русском празднике, далее:

о нашей третьей, четвертой и пятой, или последней, тайных аудиенциях и об отпусках шведских господ послов.

1 октября у русских справлялся большой праздник [70], в который его царское величество со своими придворными и патриарх со всем клиром вошли в стоящую перед Кремлем искусно построенную Троицкую церковь [71], которую немцы зовут Иерусалимскою. Перед Кремлем, на площади с правой стороны, находится огороженное место вроде круглого помоста, на котором стоят два очень больших металлических орудия: у одного из них в диаметре локоть. Когда они теперь в процессии подошли к этому помосту, великий князь с патриархом одни взошли на помост. Патриарх держал перед царем книгу в серебряном переплете, с рельефною на нем иконою; царь благоговейно и низко кланялся этой иконе, дотрагиваясь до нее головой. Тем временем попы, или священники, читали. После этого патриарх опять подошел к царю, подал ему для целования золотой с алмазами крест, длиною с добрую руку, и приложил тот же крест ко лбу и обоим вискам его. После этого оба пошли в означенную церковь и продолжали свое богослужение. В эту же церковь направились и греки, которых русские охотно допускают в свои церкви, так как и они греческой веры; других исповеданий единоверцев своих они совсем не терпят в своих церквах. Для участия в той же процессии находилось здесь бесчисленное множество народа, который поклонами и крестным знамением выказывал свое благоговение.

Церковь у белой стены в Кремле

8 октября мы, вместе с шведскими господами послами имели третью тайную аудиенцию с два часа подряд.

12 того же месяца его царское величество со своими боярами, князьями и солдатами, т. е. в общем со свитою человек в 1000, отправился с полмили от города на паломничество [72] в какую-то церковь. Великий князь ехал один с кнутом в руке; за ним ехали бояре и князья, по 10 в ряд, представляя великолепное зрелище. Далее следовали великая княгиня с молодым князем и княжною в деревянной, разукрашенной резьбою, сверху обтянутой красным сукном, а с боков желтою тафтою — большой повозке, которую везли 16 белых лошадей. За нею следовал женский штат царицы в двадцати двух деревянных повозках, выкрашенных в зеленый цвет и также обтянутых красным сукном, как была обтянута и конская упряжь. Повозки были накрепко закрыты, так что внутри никого нельзя было видеть, разве если случайно ветер поднимал занавесы; мне как раз привелось испытать подобное счастье при проезде повозки ее царского величества, так что я увидел ее лицо и одежду, которая была очень великолепна. С боков шли более 100 стрельцов с белыми палками; они ударами разгоняли с дороги сбегавшийся отовсюду народ. Народ, который очень любит и уважает власти, все время с особым благоговением желал им счастья и благословлял их путь.

23 того же месяца мы, вместе со шведами, имели четвертую тайную аудиенцию, на которой было решено большинство дел.

28 шведские господа [послы] все вместе получили полный отпуск на публичной аудиенции. Их люди, по их приказанию, публично несли перед ними, когда они спускались из дворца, их рекредитивы. После этого, 7 и 10 ноября, они тремя партиями отбыли из Москвы вновь в Лифляндию и Швецию.

19 ноября мы имели пятую — последнюю — тайную аудиенцию, во время которой было сообщено, что его царское величество, по достаточном обсуждении вещей, на основании существующих трактатов, наконец высказался и решил: его княжеской светлости герцогу Фридерику шлезвигскому, голштинскому и проч., как своему другу, дяде и шурину [73], из особой любви, уступить в желательном деле, в котором до сих пор многим государям отказывалось, и разрешить, чтобы его послы через Россию могли съездить в Персию и обратно, с тем, однако, чтобы они теперь вновь вернулись в Голштинию и привезли оттуда подтвердительную грамоту его княжеской милости относительно статей договора.

После такого результата, которого мы добились многими предыдущими трудами и хлопотами, мы доставили себе всякого рода увеселения посещением некоторых добрых друзей: господа послы, а с ними и некоторые из нас, были у шведского г. резидента на крестинах, у г. доктора Венделина, царского лейб-медика, на свадьбе, устроенной им у себя на дому для нашего бывшего дорогого спутника по путешествию г. Гарлефф-Людерса; этот последний потом был при голштинском дворе в Готторпе учителем княжеских дочерей. Наконец, мы были и у г. Давида Рютца, знатного купца, на великолепном пиршестве.

Глава XII

(Книга I, глава 13)

О русской церковной процессии, а также о том, как крымские татары ехали к аудиенции

Церковная процессия

22 октября русские устроили большую, видную процессию к церкви, находящейся в городе недалеко от обыкновенного посольского двора. Тут участвовали и патриарх и великий князь. Можно было видеть следующее:

вернуться

66

тобину. Tobin в подл. волнистая тафта.

вернуться

67

камлотовых кафтанах. Kammlot— грубая бумажная ткань.

вернуться

68

день св. Михаила. По лютеранскому календарю.

вернуться

69

Иоанн Георг правил с 1611 по 1656 г. «Как поживает…» — эта фраза приведена по-немецки.

вернуться

70

праздник. В подлиннике «Prassnick».

вернуться

71

Троицкую церковь. Иначе Василий Блаженный.

вернуться

72

на паломничество «пошел государь в село Покровское» («Дворц. разр.», II, 403).

вернуться

73

дяде и шурину. Можно перевести дяде и свояку. Последнее слово совпадает с русским выражением в документах: «и свойственному».