Рискнуть и победить (Убить демократа) - Таманцев Андрей "Виктор Левашов" - Страница 68

Как скажется на предстоящих выборах эта акция, Пастухов не очень задумывался.

Его мало волновало, кто победит: Хомутов или Антонюк, хотя шансы Антонюка при всем при том были предпочтительнее. Пастухов вообще лишь мельком подумал о смотрителе маяка. Сейчас его гораздо больше волновало другое: что делать с грязным стволом «Токагипт-58», из которого — в этом Пастухов уже не сомневался — был убит историк Николай Иванович Комаров.

Он уже подъезжал к гостинице «Висла», огни парадного подъезда которой туманно светились в густом тумане, когда какой-то человек средних лет в обычном китайском пуховике сошел с тротуара на проезжую часть и поднял перед «пассатом» руку. Пастухов затормозил. Прохожий открыл дверцу и спросил:

— Не подбросишь, приятель? Мне тут не очень далеко.

Пастухов сказал:

— Садитесь.

А что другое он мог сказать, если этот человек был не кем иным, как полковником Константином Дмитриевичем Голубковым, начальником оперативного отдела Управления по планированию специальных мероприятий — одной из самых секретных спецслужб России.

Глава седьмая. Третья сила

I

Начальник Управления по планированию специальных мероприятий, или УПСМ, генерал-лейтенант Александр Николаевич Нифонтов ходил на службу, как и все в управлении, в штатском, а генеральский мундир надевал либо при официальных торжественных мероприятиях, либо когда его вызывали наверх. Так повелось с первых дней существования управления, созданного вскоре после путча 91-го года.

Причина этой традиции была никому не известна. Может быть, высокое начальство считало, что разговаривать с человеком в военной форме легче, чем со штатским, может — еще почему-то. Но правило это выполнялось неукоснительно. Вернувшись из высоких кабинетов в старый дворянский особняк, на воротах которого висела ничего случайному человеку не говорящая вывеска "Аналитический центр «Контур», Нифонтов переодевался в небольшой задней комнате, примыкавшей к его кабинету, в свой обычный темно-серый костюм, а мундир вешал в шкаф до следующей надобности. Но на этот раз он вызвал к себе начальника оперативного отдела полковника Голубкова, едва переступив порог своего кабинета. И уже по одному тому, что Нифонтов не счел возможным тратить время на переодевание, Голубков понял: произошло нечто из ряда вон выходящее.

— Садись, — кивнул Нифонтов. — Можешь курить.

И закурил сам, хотя не курил уже почти месяц и о каждом дне без сигареты рассказывал с нескрываемой гордостью.

— Что ты знаешь о Профессоре? — спросил Нифонтов, с отвращением давя сигарету в пепельнице и тут же закуривая новую.

— Не больше того, что мне положено знать, — ответил Голубков, не понимая причины волнения, в котором находился его начальник.

С Нифонтовым у Голубкова с самых первых дней совместной работы в УПСМ сложились нормальные, почти дружеские отношения, и они даже называли друг друга на «ты», хотя и по имени-отчеству.

— Давал ли ты кому-нибудь информацию о Профессоре?

— Нет. Никому, никогда и никакой. В чем дело, Александр Николаевич?

— Практически полный объем информации о нем ушел к третьему лицу. Профессор пытается выяснить, от кого произошла утечка.

— Серьезное дело, — подумав, согласился Голубков.

— Он вызывает всех, кто в курсе, и расспрашивает самым подробным образом.

— У нас в Управлении о Профессоре знаем только ты и я. Значит, мы здесь ни при чем.

— Все так, — согласился Нифонтов. — Кроме одного «но». Дело в том, что этот третий человек, который получил о Профессоре почти исчерпывающе полную информацию, — твой Пастухов.

— Сергей Пастухов?! — изумленно переспросил Голубков. — Да он и не подозревал о существовании Профессора!

— А теперь знает. Когда ты имел с ним контакт последний раз?

— Месяца три назад. В связи с китайской темой[2].

— Он расспрашивал тебя о Профессоре?

— Ни полусловом… — За эти три месяца ты виделся с ним?

— Ни разу. У меня днями были контакты с одним из его людей. Бывший старший лейтенант Семен Злотников. Артист. Не исключаю, что он действовал по поручению Пастухова. Более того, я уверен в этом.

— Содержание контактов?

— Он просил помочь ему получить кое-какую информацию. Проверить по нашим учетам личность некоего Салахова, жителя города К., бывшего афганца. И главное — проверить его по учетам МВД. Я это сделал. Зафиксирована связь этого Салахова с одной из наших спецслужб. И главное — с криминалитетом Москвы. Он был наемным убийцей. Про наши спецслужбы я Злотникову ничего не сказал. Хотя думаю, что он сам догадался. Про криминал — сказал.

— Почему ты дал Артисту эту информацию?

— Ты забыл, Олег Николаевич, сколько эти ребята сделали для нас. Они делали то, чего не мог сделать никто. Понятно, что они работали не за «спасибо», но риск, на который они шли, не окупишь никакими «зелеными». И ты это прекрасно знаешь. Я не видел причин, почему я должен отказать им в этом небольшом одолжении. Если ты считаешь, что я не прав, проводи служебное расследование. Подробный рапорт представлю.

— Погоди ты со своим рапортом! — отмахнулся Нифонтов. — Тут дела посерьезнее.

Какую еще информацию ты дал Артисту и почему думаешь, что он действовал по поручению Пастухова?

— Артист попросил проверить через Управление разрешение на ТТ венгерской модели «Токагипт-58». Оно было выдано Пастухову. Он работает сейчас начальником охраны одного из кандидатов в губернаторы города К. Я провел негласную проверку.

Разрешение на этот «тэтэшник» никогда никому не выдавалось, а сама бумага оказалась превосходно сделанной липой. Наши эксперты это подтвердили. Я сообщил об этом Артисту. Нет никаких сомнений, что он выполнял задание Пастуха. Ты считаешь, что и в этом случае я превысил свои служебные полномочия?

— И ни слова о Профессоре?

— Ни слова, — подтвердил Голубков.

— Откуда же Пастухов получил о нем информацию?

— Есть очень простой выход. Спросить об этом самого Пастуха.

— Думаешь, скажет?

— Может сказать. Мы всегда доверяли друг другу. Иначе не могли бы вместе работать. А может и не сказать, если у него есть на то причины. Но спросить стоит. Профессор сам сказал, что информация о нем ушла к Пастуху?

— Нет. Сначала он спросил, известна ли мне фамилия Пастухов. Как я понял, он задавал такой вопрос всем, с кем беседовал на эту тему. Я подтвердил, что Пастух — наш человек. После этого он и сказал. Ты давал кому-нибудь наводку на Сергея?

— Ни единой живой душе. Ведь для нас главная ценность этих ребят в том, что из них никто нигде не засвечен.

— Значит, люди Профессора вышли на него сами? — предположил Нифонтов. — Как?

— Об этом нужно спросить Профессора.

— У него спросишь! — проговорил Нифонтов. — Насколько я понял, Пастухов задействован в какой-то их комбинации с городом К. И что-то у них не ладится — в частности, как раз из-за Пастухова. Профессор затребовал все установочные данные на него и все его связи.

— И ты дал?

— Как я мог не дать?

Голубков нахмурился:

— Эти ребята — наши агенты. По сути, секретные сотрудники. А ведь даже в милиции ни один опер не откроет имя своего агента самому высокому начальству!

— Ситуация необычная. Пастухов не просто получил полную информацию о Профессоре, но попытался передать ее третьим лицам. Криминальным авторитетам очень крупного полета. Их пришлось ликвидировать.

— Резонно было начинать с Пастуха.

— Резонно, — согласился Нифонтов. — Но он им зачем-то нужен живым. Есть у тебя предложения?

— Только одно, — подумав, ответил Голубков. — Поскольку мы не имеем права задать даже полвопроса об операции, которую проводят люди Профессора, я вижу единственный выход. Мне самому поехать в этот город К. и поговорить с Пастуховым.

2

См. роман А.Таманцева «Успеть, чтобы выжить».