Барабаны зомби - Батчер Джим - Страница 83

Секунду-другую я, нахмурившись, смотрел на нее, потом открыл входную дверь. Баттерс стоял в вестибюле. Он соорудил для Мыша подобие поводка из оторванного пояса от куртки, и моя лохматая собака, уставив нос в пол, устремилась ко мне, таща его за собой. Баттерс, в свою очередь, шел крайне неуверенно, словно хватил лишнего и испытывал проблемы с равновесием.

– Баттерс? – спросил я. – Что случилось?

– Машина заглохла, – ответил он. – И там, внизу, каким-то парням явно не нравилось, что я сижу в машине, вот я и пошел вас искать.

Баттерс остановился – точнее, попытался остановиться. Мыш радостно фыркнул и потащил его ко мне. Я наклонился и почесал его за ушами.

– Привет, Мыш. Шила, это мой пес, Мыш. А это Уолдо Баттерс, мой друг.

Баттерс вздрогнул и принялся оглядываться по сторонам.

– Чего?

Я нахмурился и осторожно коснулся его руки.

– Баттерс? С вами все в порядке?

Он чуть дернулся при моем прикосновении, потом осторожно, словно вслепую, похлопал мою руку.

– Гарри? – неуверенно спросил он. – У вас нет фонаря?

Я удивленно задрал брови, но все же поднял пентаграмму и усилием воли засветил ее.

– Вот, – произнес я. – Шила, надеюсь, вы не против того, что я пригласил их зайти?

Баттерс снова выпучил глаза на меня, потом огляделся по сторонам.

– Гарри? – спросил он.

– Ну?

– Э… с кем это вы разговариваете?

Мгновение я молча смотрел на него.

Потом несколько разрозненных деталей мозаики, щелкнув, соединились у меня в мозгу, а душа ушла в пятки, больно ударившись об пол.

Я крепко зажмурился и снова открыл глаза, включив Внутреннее Зрение. И посмотрел на Шилу.

От маленькой, уютной квартирки не осталось и следа – ее словно смыло как слой старой краски. На ее месте я увидел ободранные, голые стены, погнутый оцинкованный каркас в местах, где стояли раньше гипсокартонные перегородки. На полу валялись мотки старой проводки, ржавые трубы и прочий строительный хлам, который еще не вынесли на свалку. Квартиру подготовили к капитальному ремонту, который еще не начался. Единственное окно, которое я разглядел в темноте, было разбито. Ударил раскат грома, и звук этот звучал совсем иначе, нежели минуту назад. Шум дождя тоже усилился на пару единиц, отдаваясь эхом в пустой, полуразрушенной квартире.

Я обратил Взгляд на Шилу, и она совсем не изменилась под ним – разве что вокруг нее разлилось слабое, едва заметное сияние. Это означало, что либо природа ее нематериальна, либо она вообще представляет собой иллюзию – что угодно, только не физическую реальность. Впрочем, нет, не иллюзию: в этом случае она должна была бы исчезнуть, как сделала это обстановка квартиры.

Я убрал Зрение. Мой желудок, казалось, жил собственной, отдельной от меня жизнью, во рту царила мерзкая горечь.

– Шила, – тихо произнес я. – Блин-тарарам, это ведь что угодно, только не ваше настоящее имя. Так ведь, Ласкиэль?

– Точное попадание, – так же тихо согласилась Шила.

– Гарри? – прошептал Баттерс, широко раскрыв глаза. – С кем вы разговариваете?

– Заткнитесь на минуту, Баттерс, – прорычал я, не отрывая от нее взгляда. Она отвечала мне спокойным, невозмутимым взглядом в упор.

– Вот, значит, о чем говорил Билли. И у Бока вид сделался очень уж странный, когда я говорил с вами у него в лавке. И ни с кем из других вы ведь не разговаривали. И не открыли сами ни одной двери. Да и книгу, которую я искал, с полки сняли не вы, – я покосился на ладонь – от номера, написанного несмываемым маркером, не осталось и следа. – Иллюзии, – произнес я.

– Да, – невозмутимо подтвердила она. – Некоторые касались только внешности, другие – самого присутствия.

– Зачем?

– Чтобы помочь тебе, – ответила она. – Я же говорила, что не могу устанавливать прямого контакта с твоим бодрствующим сознанием. Для этого я и создала Шилу, – она ткнула себя пальцем в грудь. – Я хотела помочь тебе, но не могла сделать этого прямо. Поэтому я попыталась сделать это вот так.

– Значит, ты лгала мне, – сказал я.

Она обиженно надула губы.

– У меня практически не было выбора.

– Но зачем тогда другой контакт со мной? – с горечью произнес я. – Я использовал Адский Огонь, а ты явилась мне во сне?

– Если ты забыл, это случилось уже после твоего знакомства с Шилой, – возразила она.

– Но ведь Шила больше не нужна тебе.

– Нет, – согласилась она. – Не нужна. Но я вдруг обнаружила, что… – она пожала плечами. – Что мне нравится быть Шилой. Что мне нравится общаться с тобой как человек с человеком. Без взаимных подозрений, без страха. Я знаю, ты понимаешь, на что это похоже. С тобой такое достаточно часто случалось.

– Но странно, – заметил я. – Я ведь никогда не прикидывался никем другим, чтобы заслужить чьего-либо доверия.

– Ты ощущал свою чужеродность меньше двух десятков лет, хозяин мой. Я жила с ней тысячелетие.

– Правда? И давно ли ты задумала водить меня за веревочки?

Ее мягкие губы сжались в жесткую линию.

– Я собиралась сказать тебе это, когда ты покончишь с ночными делами. Если, конечно, ты останешься жив.

– Еще бы не собиралась, – буркнул я.

– Я же говорила: я не хотела, чтобы это мешало тебе сосредоточиться.

Я горько усмехнулся.

– И с чего бы мне этому верить?

– Потому, что твоя смерть означала бы и смерть этой части меня, она снова ткнула себя пальцем в грудь. – Мысленная тень Ласкиэли не пережила бы твоей смерти, а истинная Ласкиэль, то есть, я осталась бы замурованной неизвестно как долго. Ты ведь не представляешь себе, каково это – оказаться замурованной, лишенной звуков, зрения и других чувств, в ожидании кого-то, кто вытащит тебя из небытия.

Я посмотрел на нее в упор.

– Я тебе не верю.

– Тебе и не надо, хозяин мой, – она чуть поклонилась мне. – Но от этого то, что я говорю, не становится менее правдивым.

– Ты меня целовала, – буркнул я.

Шила-Ласкиэль закатила глаза и одарила меня почти игривой улыбкой.

– Я ведь не лгала, когда говорила, что очень давно не была близка с кем-либо. Мне это просто нравилось, хозяин мой. И, подозреваю, тебе тоже.

– Ох, ради Бога, – вскипел я. – Это ты тоже делала ради моего блага. Потому что хотела помочь.

– Я целовала тебя потому, что мне этого хотелось, и потому, что это приятно. И если ты не забыл еще, хозяин мой, я ведь помогла тебе. Разве не я дала тебе заклинание, призывающее Эрлкинга, а?

Я открыл рот и снова закрыл его, пытаясь подобрать слова.

– Я никогда не желала тебе зла, хозяин мой, – продолжала она. – Напротив, я делала все, что в моих силах, чтобы помочь тебе.

Я вдруг почувствовал себя ужасно усталым и провел рукой по лбу. Я напомнил себе, что Ласкиэль – павший ангел. Что она один из тридцати демонов Ордена Темного Динария. Что она известна еще как Искусительница и Паучиха, что она сильна и смертельно опасна, преуспев за тысячу лет в искусстве манипулировать людьми. Что нельзя доверять ни ей самой, ни ее маленькой копии под копирку, поселившейся в моей дурацкой голове.

Но она помогла мне. И она целовала меня. Ну, поцелуй это всего лишь поцелуй, но я верил ей в том, что она действительно хотела этого, действительно истосковалась по этому. И что ей это нравилось. Черт, а ведь целоваться она умела.

«Черт», напомнил я себе, это очень точное определение.

– Я все еще могу помочь тебе, хозяин мой, – напомнила она. – Для смертного ты обладаешь большой силой, но враги твои – еще большей. Они тебя убьют, – на лице ее обозначилась нескрываемая досада. – Позволь мне помочь тебе выжить. Дай мне шанс сохранить себя. Прошу тебя.

Мгновение я смотрел на нее. Она казалась хорошенькой, искренней, напуганной.

Абсолютно как те попавшие в беду женщины, которым я не мог отказать в помощи.

– У меня нет намерения умирать, – негромко сказал я. – Но ты членом уравнения не станешь.

– Если ты не…

– Ох, помолчи, – все так же тихо продолжал я. – Я знаю, как это работает. Сначала я позволю тебе помочь с решением этой проблемы. Потом с решением следующей. Потом со следующей. Потом на каком-то очередном этапе мне потребуется больше силы – с самыми благими целями, разумеется – и я выкопаю монету. И тогда ты будешь вольна делать со мной все, что заблагорассудится, – я тряхнул головой. – Это один длинный, скользкий склон. Нет.