Большая книга ужасов – 50 - Русланова Марина - Страница 55

– Не надо…

Со всей злобой, накопившейся за последние месяцы, она пнула путавшуюся на дороге лапу Змея и шагнула обратно.

– Ты! Пойдешь! Со мной! – крикнула она, срывая голос, обежала вокруг и толкнула Глеба в спину. По инерции он пробежал несколько шагов вперед. Анжи догнала его и толкнула снова. На третьем пинке дух добежал до конца моста и обернулся.

– Не оглядывайся! Там не твое!

Анжи вновь схватила Глеба за футболку и поволокла его наверх. Птица пела все громче, свет от нее расходился все дальше. В его лучах четко выделялись две фигуры.

Тургенев держал Лутовинова под руку. Шел он чуть согнувшись, потому что предок был заметно ниже. Разговор заметно увлек обоих. Тургенев хмурил кустистые брови и что-то бурчал себе в бороду.

– А! Ну, наконец-то! – заметил классик вновь прибывших. – Я и не чаял. Если это все, то мы пошли.

Анжи, не в силах что-то вымолвить, только кивнула. Все получилось. Вызванный дух Тургенева увлек за собой Лутовинова, и теперь они возвращаются домой. Больше на тело Глеба никто, кроме собственного духа, предендовать не будет. Ее жизнь и жизнь ее друзей теперь тоже в безопасности.

Лутовинов с Тургеневым неспешным шагом отправились к реке.

– Да! – остановился Иван Сергеевич. – Там кое-кто остался, – он повертел рукой, пытаясь точнее подобрать слово. – Ну, да вы разберетесь.

Анжи опять кивнула, протянула руку, чтобы привычно ухватить Глеба за футболку и нащупала пустоту. Рядом никого не было. Перед писателем и его предком, как заяц, показывающий дорогу, зигзагом мчалась светлая фигура. Глеб бежал обратно.

– Стой!

Анжи сорвалась с места. Ярость билась в ее ногах, пульсацией стучала в голове. От крика Глеб вздрогнул и остановился. В два прыжка Анжи настигла его и сбила с ног.

– Из-за тебя! Из-за тебя все! – орала она ему в ухо.

Глеб не шевелился. Он просто лежал лицом вниз.

– Ты гад! Гад! Понял?! Из-за тебя!

В бессильной ярости она колотила Глеба по спине, понимая, что больше не сможет сдвинуть его с места.

Птица Гамаюн громко вскрикнула и сорвалась с ветки.

– Она улетает, – прошептала Анжи, глядя вслед упитанной тушке. – Улетает!

Птица сделала круг над кладбищем и повернула обратно. Сложив крылья, она камнем рухнула вниз. Прямо на лежавшего на холме Глеба.

Вместо последней главы и эпилога

Анжи пришла в себя оттого, что рядом с ней кто-то возился. В «Веселом Джеке» плясал огонь, из прорезанного глаза выглядывали.

– Извините, вы не подскажете, куда пошел Тургенев? – осведомился призрак, зябко передергивая плечами – одет он был не по сезону.

– Домой, – просто ответила Анжи.

– Как домой? А я?

– А кто вы? – Анжи до того устала, что даже удивляться не могла.

– Я его почитатель, поклонник. Я знаю все его произведения. Я читал все рукописи. Я следую за своим кумиром по всем мирам. Он не мог уйти без меня!

Анжи слабо усмехнулась. Так вот кого здесь оставил классик! Видимо, и в XIX веке здорово уставали от назойливого внимания.

– Ну, жди теперь, – хмыкнула она, расправляя плечи и с удовольствием потягиваясь. – Теперь до Вальпургиевой ночи[7] проход открыт не будет.

Она подняла голову. На третьем этаже ярко горел свет, на фоне штор мелькали тени.

Глеб вернулся, значит, Хэллоуин подошел к концу.

– Лентяй, – толкнула она в бок Серого. – Что выбираешь – радикулит или воспаление легких?

– Мне бы чаю, – пробормотал Серый, чихая и потирая замерзшие руки. – Джек! Подъем! Пираты на подходе!

Воробей тут же вскочил, словно и не спал.

– Ну и где все? – с готовностью спросил он. – Где эти ваши гоблины?

– Какие гоблины? – вспомнила Анжи слова птицы Гамаюн. – Здесь только свои летают.

Она быстро оглянулась. В кустах таял образ яркой птицы с женской головой. В это же время штора на третьем этаже дернулась, но стоявший у окна Глеб, сколько ни вглядывался в темноту своими ясными карими глазами, никого не увидел. На дворе была непроглядная ночь, как и всегда бывает в колдовское время накануне Дня Всех Святых.

Вадим Селин

Такси для оборотня

* * *

Никто не знает, когда появился первый из них и когда исчезнет последний (и исчезнет ли вообще). О появлении первого на свет нет никаких сведений. Как они появились – загадка. Но лучше бы не появлялись: уж слишком много бед и несчастий они с собой несут… К сожалению, еще никто не придумал способ, чтобы уничтожить их всех до единого. Они были и будут всегда.

Некоторые люди являются ими, но сами этого не знают – их никто не посвящал в эту страшную тайну.

Они всегда воевали с людьми, запугивали их до полусмерти, а затем обгладывали их кости. Казалось бы, странно – всего одно существо на целый город, а все боятся, трепещут перед ним… Потом находят в лесу останки своих родственников или знакомых и в глубине души благодарят бога, что это случилось не с ними самими, а с кем-то другим. Однако от жестокой и на первый взгляд беспричинной расправы никто не застрахован. Нет еще такого человека, который понял бы логику этих убийств и нашел рецепт избавления от жутких существ. Тем не менее известно: они не трогают всех подряд, а загрызают только тех, кто напросился, что называется, сам.

«Не тронь меня, и я тебя не трону» – таков их страшный, но справедливый лозунг.

Но всегда родится кто-то, кто избавит людей от городского проклятия, вдохнет надежду и смелость в их душу. Этот кто-то, этот великий человек скрывается, живет так, как живут все, никто не может выделить его из толпы. Что абсолютно правильно, просто необходимо. Потому что они везде, и до поры до времени силы на их стороне. Но это не всегда… Недолго им пировать людскими косточками.

Готовьтесь к смерти, полулюди!

Охотник вышел на охоту.

Не успел я сообразить, что к чему, как она сделала сальто, ловко прыгнула за мою спину и сзади схватила меня за горло, приставив к нему наконечник серебряной стрелы.

– Что, страшно? – прошипела она мне в ухо.

Не дожидаясь моего ответа, перевертыш завыл жутко и протяжно. Женщина даже вздрогнула и едва не проткнула мне горло своей стрелой. Впрочем, это, кажется, вопрос времени. Через несколько секунд все равно я почувствую, как стрела пронзает мою плоть.

– Вас посадят в тюрьму! – пропищал я.

– Молчать! – Она сильнее сжала мое горло. – Здесь всем командую я! Я и только я!

Напряжение возрастало. Казалось, что разведенный еще в начале разговора костер разгорелся сильнее, и теперь от его света было больно глазам.

Оборотень по-волчьи расхаживал вокруг нас, смотрел в глаза преобразившейся женщины и рычал. Вязкие слюни капали на землю.

– Да что же ты делаешь, сумасшедшая?! – прокричала «таксистка» и на всякий случай заплакала. – Ты его убьешь!

– Отпусти его! – потребовал оборотень. – Ты и я – взрослые люди, не впутывай в наши дела ребенка. Давай сразимся один на один.

– «Взрослые люди»? Да будь ты человеком, ничего этого не случилось бы! И мне без разницы, какой у кого возраст. Арифметика тут проста: он – оборотень, и я должна его убить. Ты сам напросился, потребовал сражения. Вот и сражайся, зверь! Я уничтожу всех до единого, у кого в крови есть хоть одна капелька крови перевертыша! Уничтожу! Вот увидите!

– Убей лучше меня, а Егора не трогай! – взмолился мужчина, прижав волчьи уши к голове, как делают это собаки.

– И до тебя очередь дойдет, не переживай! – ухмыльнулась родительница популярной рок-группы и решительно занесла надо мной стрелу. Мысленно я просчитал траекторию движения стрелы и с ужасом осознал, что она вонзится прямиком мне в сердце.

7

Вальпургиева ночь – ночь с 30 апреля на 1 мая, когда ведьмы устраивают свой самый главный шабаш.