Капитализм и шизофрения. Книга 2. Тысяча плато - Делез Жиль - Страница 77

Конечно же, политики становления-животным остаются крайне двусмысленными. Ибо общества — даже примитивные общества — всегда присваивают эти становления, чтобы разрушить их, свести их к отношениям тотемного и символического соответствия. Государства всегда присваивают машины войны в форме национальных армий — форме, строго ограничивающей становления воина. Церковь не перестает сжигать колдунов или реинтегрировать отшельников в смягченный образ серий святых, чье единственное оставшееся отношение к животным является странно знакомым и домашним. Семьи не перестают отбрасывают подтачивающий их демонический Альянс, дабы приемлемым образом упорядочить альянсы между собой. Мы уже видели, что колдуны служат в качестве лидеров, сплачиваются ради служения деспотизму, создают контр-колдовство изгнания дьявола, переходят на сторону семьи и наследственности. Но это влечет за собой смерть колдуна, а также смерть становления. Мы уже видели, что становление рождает только большую прирученную собаку, как в проклятии Генри Миллера («лучше было бы сделать вид, притвориться животным — собакой, например, — и хватать кость, бросаемую мне время от времени») или Фицджеральда («Но уж зато я постараюсь быть примерным псом, и, если вы мне швырнете кость побогаче, я, может, даже лизну вам руку»). Перевернутая формула Фауста: «Так вот была чем форма Школяра? Всего лишь псом!»[298]

Воспоминания колдуна, III. — Не нужно приписывать исключительную важность становлениям-животным. Они, скорее, — сегменты, занимающие промежуточную область. Близко же мы сталкиваемся со становлениями-женщиной, становлениями-ребенком (становление-женщиной — более, чем какое-либо другое становление, — обладает особой интродуктивной силой; и дело не в том, что женщины — это ведьмы, а в том, что колдовство продолжается посредством такого становления-женщиной). Вдали же мы находим становления-элементарным, клеточным, молекулярным и даже становления-невоспринимаемым. К какой пустоте ведет помело ведьмы? Куда так безмолвно Моби Дик ведет Ахава? Герой Лавкрафта сталкивается со странными животными, но, в конце концов, он достигает предельных областей Континуума, населенных безымянными волнами и неосязаемыми частицами. Научная фантастика прошла всю эволюцию, начиная от животных, растительных и минеральных становлений и кончая становлениями бактерий, вирусов, молекул и невоспринимаемого.[299] Собственно музыкальная суть музыки охватывается становлениями-женщиной, становлениями-ребенком, становлениями-животным; но — поверх всех видов влияний — она также имеет дело с инструментами, стремится постепенно стать молекулярной в своего рода космическом плеске, где беззвучное становится слышимым, а невоспринимаемое проявляется как таковое: нет больше птичьей песни, но есть звук молекулы. Если экспериментирование с наркотиками оставляет свою метку на каждом, даже на тех, кто ими не пользуется, то именно потому, что она изменяет воспринимаемые координаты пространства-времени и вводит нас в универсум микровосприятий, где становления-молекулой принимают эстафету у становлений-животным. Книги Карлоса Кастанеды ясно иллюстрируют такую эволюцию — или, скорее, такую инволюцию, — в которой аффекты становления-собакой, например, сменяются аффектами становления-молекулой, микровосприятиями воды, воздуха и т. д. Человек идет, шатаясь, от одной двери к другой и исчезает в воздухе: «Все, что я могу тебе сказать, так это, что мы — текучие светящиеся существа, сотканные из волокон».[300] Все так называемые инициационные путешествия подразумевают такие пороги и двери, где становление само становится и где мы меняем становление в зависимости от «часа» мира, кругов ада или этапа путешествия, заставляющих меняться масштабы, формы и крики. От завываний животных к стенаниям стихий и частиц.

Стаи, множественности непрестанно трансформируются друг в друга, проходят друг через друга. Оборотни, когда умирают, трансформируются в вампиров. И это неудивительно, ибо становление и множество — одно и то же. Множество не определяется ни своими элементами, ни центром объединения или постижения. Оно определяется числом своих измерений; оно не делится, оно может утратить или приобрести измерение, только изменив свою природу. Поскольку вариации его измерений имманентны ему, то будет одним и тем же сказать, что каждое множество уже скомпоновано из неоднородных терминов в симбиозе, и что множество непрестанно трансформируется в вереницу других множеств, согласно своим порогам и дверям. Например, стая волков у Человека-волка становится также роем пчел, полем анусов, коллекцией маленьких дырочек и крошечных язвочек (тема заразы); все такие неоднородные элементы компонуют «это» множество симбиоза и становления. Если мы и воображали позицию очарованной Самости, то потому, что множество, к которому она — вплоть до разрыва — склоняется, есть продолжение другого множества, которое разрабатывает его и растягивает изнутри. Фактически, самость — это только порог, дверь, становление между двумя множествами. Каждое множество определяется границей, функционирующей как Аномальное; но есть и вереница границ, непрерывная линия границ (волокно), следуя которым, множество меняется. И за каждым порогом или дверью новая стая? Волокно тянется от человека до животного, от человека или животного до молекул, от молекул до частиц, и так далее до невоспринимаемого. Каждое волокно — это волокно Универсума. Волокно в веренице границ конституирует линии ускользания или детерриторизации. Мы видели, что Аномальное, Аутсайдер обладает несколькими функциями: оно не только ограничивает каждое множество, временную или локальную стабильность которого — с максимальными условными измерениями — оно определяет; оно не только является условием необходимого альянса в становлении; но оно также осуществляет трансформации становления или переходы множеств всегда еще дальше по линии ускользания. Моби Дик — это Белая Стена, ограничивающая стаю; он также и демонический Термин Альянса; наконец, он — ужасный [гарпунный] Линь со свободным концом, линь, пересекающий стену и утягивающий капитана… Но куда? В пустоту…

Ошибка, от которой нам нужно защититься, — это вера в то, что есть какой-то тип логического порядка в этой веренице, в этих переходах и трансформациях. Все зашло слишком далеко, чтобы постулировать какой-то порядок, спускающийся от животного к растению, затем к молекулам, к частицам. Каждая множественность является символической и объединяет в своем становлении животных, растения, микроорганизмы, безумные частицы, всю галактику. Нет никакого предпочтительного порядка между такими неоднородностями, между волками, пчелами, анусами, мелкими рубцами Человека-Волка. Конечно же, колдовство не перестает кодифицировать определенные трансформации становлений. Возьмем такой погруженный в традиции колдовства роман, как «Предводитель волков» Александра Дюма; в первом договоре человек окраин вынудил дьявола согласиться исполнять его желания, но при условии, что с каждым выполненным желанием прядь его волос станет красной. Мы оказываемся в волосах-множественности, волосы — это граница. Сам человек располагается на краю волков, как вожак стаи. Позже, когда у него не останется уже ни одного человеческого волоса, второй договор заставляет его самого становиться-волком, становиться бесконечно, ибо он уязвим лишь один день в году. Мы знаем, что между множественностью-волосами и множественностью-волками всегда можно навести порядок сходства (красный, как волчья шерсть), но сходство остается абсолютно вторичным (волк трансформации черен, с одним белым волосом). Фактически, есть первое множество-волос, — близкое к становлению-красной шерстью; и второе множество-волков, которое, в свою очередь, сближается со становлением-животным человека. Между этими двумя множествами — порог и волокно, симбиоз или переход между неоднородностями. Именно так мы — колдуны — и действуем, следуя не логическому порядку, а алогичным совместимостям и согласованностям. Причина проста. Ни человек, ни даже Бог не могут заранее сказать, будут ли две границы совместно растягиваться или формировать волокно, будет ли или не будет данное множество переходить в другое множество, или даже будут ли данные неоднородные элементы входить в симбиоз, сформируют ли они согласованное или софункционирующее множество, чувствительное к трансформации. Никто не может сказать, где пройдет линия ускользания — позволит ли она себе увязнуть и свалиться к эдиповому семейному животному, к простому Пуделю? или же она станет жертвой другой опасности — например, превратится в линию уничтожения, упразднения, саморазрушения, Ахав, Ахав…? Мы слишком хорошо знаем опасности линии ускользания и ее двусмысленности. Риски вездесущи, но всегда есть шанс избежать их — в каждом случае можно сказать, является ли эта линия согласованной, другими словами, функционируют ли на самом деле неоднородности во множестве симбиозов, трансформируются ли множества на самом деле в становлениях перехода. Рассмотрим простой пример: X вновь начинает практиковаться в игре на пианино… Не эдипов ли это возврат в детство? Не способ ли умирания в своего рода отмене звука? Не новая ли это граница, вроде активной линии, приносящей иные становления, совершенно отличные от становления и восстановления пианиста, — линия, которая вызовет трансформацию всех предыдущих сборок, где был посажен на цепь? Некий выход? Договор с дьяволом? У шизоанализа или прагматики нет иного смысла — создавайте ризому, но вы не знаете, с чем вы можете создать ризому, вы не знаете, какой подземный черенок эффективно подходит для того, чтобы создать ризому или создать становление, заселить вашу пустыню. Экспериментирование.