Тайна древлянской княгини - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Страница 54

– Тебе-то ничего не будет, – пробурчала Малова. – Ты старшая волхва да княжья вдова! Попробуй кто тебя тронь!

Предслава только вздохнула и покачала головой. Человек, о котором шла речь, уже совершил такое, чего нет хуже, во что трудно поверить даже им, выросшим на кровавых преданиях. И тем доказал, что для него не существует запретов. Такой может все!

– Да человек ли он на самом деле! – под влиянием этих мыслей вдруг воскликнула Предслава и всплеснула руками, будто еще не в силах поверить, что все это произошло наяву, а не в жутком сне. – Как есть истинный змей!

Но оказалось, что просить о переговорах уже поздно.

Войско из Халогаланда подошло к Ладоге на хмуром рассвете. Дозорные, выставленные на берегу, едва успели добежать до крепости, предупредить – как Змей-С-Моря уже приполз, нарушив некрепкий тревожный сон ладожан. В серых влажных сумерках дружина Рерика и собранное старейшинами ополчение вперемешку валили из ворот на берег Ладожки под крики своих воевод и вопли женщин; резкий ветер тащил по небу тучи, бросал в лица мелкие капли. Воеводы заранее решили, что постараются встретить врага за мостом через Ладожку, не пуская его к воротам крепости, и теперь гриди и вои бежали бегом, теснясь на узком мосту, забыв про порядок, несмотря на усилия воевод. А с той стороны из предутреннего мрака уже доносилось пение боевого рога. Улочки Варяжской стороны за мостом были пусты и тихи: все жители отсюда разбежались, кто в крепость, а кто и вверх по Волхову, в дальние городки. И войско едва успело миновать последние тыны и выйти на открытое пространство, где могло построиться, как оказалось лицом к лицу с врагом.

Ладожское войско было разделено на две части: ополчение под руководством старейшин и Рерикова дружина. Обе они встали, преграждая урманам путь к Варяжской стороне и мосту: ополчение ближе к берегу Волхова, Рерикова дружина дальше. Но и пришлое войско построилось в два клина, над каждым из которых виднелся свой стяг. Один из них Рерик не помнил – с изображением лебедя, зато другой – из синего шелка, с вышитым серебром волком, держащим меч, – был ему хорошо знаком. Это был стяг рода его жены, королевы Сванрад, рода халогаландских конунгов. В первый миг он подумал, что мстить за обиду сестры явился сам Олейв конунг, но вскоре до сознания дошла еще более неприятная правда: под стягом материнского рода сюда явился его младший сын, показывая тем самым, что связь с отцовским родом он порвал. Скорее даже обрубил – острым железом меча.

Но где он, где он сам, Хельги сын… сын Сванрад? Прищурив ослабевшие с возрастом глаза, Рерик искал его взглядом в предутренних сумерках и понимал, что не узнает, даже когда увидит. Никто из тех, кто ушел с Орехового острова живым, не смог ему рассказать, каким стал его сын – гриди только спорили, кто из виденных ими пришельцев мог носить имя Хельги. Под стягом волка выделялся один человек – рослый, плотный, широкоплечий, так что голова по сравнению с могучим телом казалась маленькой. Всем видом великан напоминал предводителя, но сердце подсказывало Рерику – не он.

Однако долго думать об этом было некогда – тот самый силач с воинственным кличем метнул в сторону ладожан тяжелое копье, и клин устремился вперед. Стена ладожских щитов стояла неподвижно, ожидая врага; воздух заполнил сплошной крик сотен отчаянных голосов. В последний миг, когда острие клина уже почти уперлось в щиты, стена качнулась навстречу чудовищу, ощетинившемуся сотней железных жал мечей и копий. Это было самое страшное мгновение всякого боя: когда видишь это смертоносное чудовище перед собой и понимаешь, что столкновения не избежать, не уйти, даже если захочешь. А потом бояться станет уже некогда.

Клинок ударил о щит, умбон об умбон. Клин пришельцев проломил первый ряд Рериковой дружины, воины под волчьим стягом рвались туда, где в третьем ряду колыхался на ветру стяг самого Рерика, «Черный Ворон».

И словно сама Марена распростерла над полем битвы свой черный плащ: как-то сразу потемнело, но только женщины на стене крепости имели время оглянуться и заметить, как приближается сплошная темно-синяя стена грозовых туч. В этих местах грозы всегда приходят так – стеной. Пророкотал громовой раскат, но бьющиеся едва ли слышали его за шумом сражения. Мелькнула молния, и люди в крепости стали указывать на небо – сам Перун приближался, чтобы принять участие в бою.

Рерик стоял в третьем ряду войска, окруженный своими телохранителями; волчий стяг противника был тоже в третьем. Тело само совершало привычные уверенные движения, хотя голова немолодого конунга кружилась и ноги слабели. Волчий стяг был уже совсем близко, и под ним сразу приковывал к себе внимание рослый, крепкий воин, вооруженный ростовым топором; верхнюю часть его лица прикрывал наносник шлема, но общий вид был весьма свирепый. Благодаря росту и стати вожаком многие противники считали именно его и именно к нему стремились. Но взгляд Рерика вдруг зацепился за другого, сердце дрогнуло. Вот великан нанес удар по знаменосцу, и тот упал, роняя стяг. Рерик сделал шаг навстречу, принимая удар топора на щит, в ответ ударил великана по ноге и даже успел развернуться, чтобы прикрыться от меча второго противника справа. При этом он неизбежно открыл правый бок и едва успел глянуть в ту сторону, как к нему устремилось хищное жало копья.

И только в самый последний миг Рерик успел увидеть того, кто это копье держал, – воина среднего роста, в кольчуге, из-под которой виднелся неровный подол кожаной рубахи. На плечевой перевязи у него был меч, за спиной на ремне висел щит, но орудовал он копьем, которое держал обеими руками и очень ловко с ним управлялся. Лица его под шлемом с полумаской Рерик рассмотреть не мог, но что-то знакомое сразу померещилось ему в движениях, во всей повадке этого человека. Некое сходство с Хаконом, хотя тот был выше ростом, сразу бросилось в глаза, и сердце вдруг так заболело, что Рерик пошатнулся еще прежде, чем копье ударило его под ребра справа.

Рерик упал назад, но, к счастью, рядом оставалось еще достаточно много его людей. Раненого вождя подхватили, прикрыли щитами, потащили назад.

– Рерик убит! – закричал кто-то.

Что было дальше, Рерик, теряя сознание, не видел, но к тому времени битва превратилась в беспорядочную свалку. Плотно перемешанные, оба войска сместились назад, ближе к жилой части. Теснились между постройками, и в давке уже невозможно было толком действовать даже мечами и топорами, не имея размаха, не говоря уж о копьях и бродексах. Ладожане отступали по Варяжской улице назад к крепости, норвежцы преследовали их, но без всякого порядка: молодому вождю не хватило опыта, чтобы удержать битву в руках, даже когда она складывалась в его пользу. Больше всего его занимало сейчас преследование отца, которого он узнал по шлему – старинному британскому шлему, привезенному из походов и украшенному змеем на гребне. Его называли Бронзовый Змей, и рассказы о нем Хельги слышал с самого детства.

Зато Витонег Домагостич, младший брат Велема и старший из мужчин воеводской семьи, оставшийся дома, не растерялся – первые набеги из-за моря он пережил еще в детстве. За тыном возле моста через Ладожку дожидалась заранее приготовленная телега, набитая всякой горючей дрянью – старой соломой, древесным мусором, и все это было щедро полито смолой. Видя, что битва скоро будет проиграна и надо отступать, Витонег приказал вытолкать телегу к мосту и поджечь. Ладожане, повинуясь звуку рога, бежали через мост назад к крепости, над мостом поднимался черный душный дым. Битва продолжалась и на мосту, и за мостом, но теперь своим помогали лучники, оставленные на стене крепости. С потерями, но все же ладожанам удалось оторваться; горящая и чадящая телега преградила основному войску урман путь через мост, а тем временем ладожское войско, в полном беспорядке отступая, втянулось в крепость, ворота закрылись.

И тут хлынул дождь, заливая глаза и ухудшая обзор тем, у кого он и так из-за шлема был не лучший. Дождем залило и погасило телегу, и урмане сбросили ее с моста. Некоторые дворы за рекой, подожженные пришельцами и начавшие было дымить, тоже погасли. Тянуло мокрым запахом гари и дыма.