Летний рыцарь - Батчер Джим - Страница 63

Весь дом занимала одна комната. Пол был деревянный, из старых, потрескавшихся досок. Вдоль каменных стен выстроились полки. В дальнем углу, у очага стояло кресло-качалка, а рядом с ним – деревянная прялка. Кресло со скрипом покачивалось – в нем кто-то сидел, хотя я не видел ничего, кроме шали и чепца – так обычно пытаются изобразить фигуру с помощью свертка одеял. На каминной полке лежало несколько вставных челюстей более-менее человеческого размера. Одна казалась совершенно нормальной, с белыми, ровными зубами. Следующая была гнилой, со стертыми резцами и сломанными мостами. Зубы у следующей были заостренными, в зловещих бурых потеках, с застрявшими в них кусками гнилого мяса. Последняя была изготовлена из какого-то сверкающего серебристого металла.

– Забавно, – послышался со скрипучего кресла такой же скрипучий голос. – Очень даже забавно. А ты почувствовала?

– Э… – неуверенно произнес я.

Из противоположного угла комнаты послышался новый голос, и я обернулся в ту сторону. Другая женщина, сгорбленная от старости, смахивала тряпкой пыль с полки и возвращала на вытертое место бутылочки и пузырьки. Она повернулась и смерила меня взглядом зеленых глаз; лицо ее оказалось, конечно, морщинистым, но очень даже еще румяным.

– Конечно, почувствовала. Бедный мальчик. Он идет по тернистой тропе, – пожилая дама подошла ко мне и положила руки мне на виски, заглянув в глаза. – Шрамы. Много шрамов. Покажи язык, мальчик.

Я удивленно зажмурился.

– А?..

– Высунь язык, – повторила она требовательным тоном. Я повиновался. Она внимательно изучила мои язык и горло.

– Впрочем, он силен, – произнесла она. – И может вести себя умно. Порой. Похоже, твоя дочь не ошиблась с выбором.

Я закрыл рот, и она отпустила мою голову.

– Мать Лето, полагаю?

Она улыбнулась мне.

– Да, лапочка. А это Мать Зима, – она небрежно махнула рукой в сторону кресла у огня. – Не обижайся на то, что она не встает. Время года, видишь ли, неподходящее. Дай-ка мне ту метлу.

Я поморгал, но послушно взял стоявшую в углу растрепанную метелку на корявой палке и передал ее Матери Лету. Пожилая дама взяла ее у меня и принялась подметать пыльный пол.

– Ха, – шепотом заметила Мать Зима. – Ты только поднимаешь пыль; она все равно ложится на место.

– Дело в принципе, – возразила Мать Лето. – Верно ведь, мальчик?

Я чихнул и сдержанно ругнулся про себя.

– Э… прошу прощения, леди. Я надеялся, вы могли бы ответить мне на пару вопросов.

Чепец Матери Зимы чуть повернулся в мою сторону. Мать Лето прекратила свое подметание и внимательно посмотрела на меня своими блестящими зелеными глазами.

– Ты ждешь ответов?

– Да, – признался я.

– Как можешь ты ждать ответа, – Мать Лето чихнула, – если ты еще не знаешь правильных вопросов.

– Э… – повторил я. Воплощенная сообразительность – это про меня.

Мать Лето покачала головой.

– Раз так, предлагаю обмен, – сказала она. – Мы зададим вопрос тебе. А в обмен на ответ каждая из нас ответит на интересующий тебя вопрос.

– Мне нечего возразить, но вообще-то я здесь не затем, чтобы вы задавали вопросы мне.

– Ты уверен? – спросила Мать Лето. Она промела пол передо мной и теперь гнала пыль к двери. – Откуда тебе знать, что это так?

– Она готова трепаться весь день, – донесся до меня неодобрительный шепот Матери Зимы. – Отвечай на наши вопросы, парень. Или выметайся.

Я сделал глубокий вдох.

– Ладно, – буркнул я. – Спрашивайте.

Мать Зима повернулась обратно к огню.

– Ты просто ответь нам, парень. Что важнее? Тело…

– …или душа? – договорила за нее Мать Лето. Обе замолчали, и ощутил на себе их взгляды – словно кожу мою осторожно тыкали кончиками ножей.

– Я полагаю, это зависит от того, кто и кого спрашивает, – произнес я, наконец.

– Мы спрашиваем, – шепнула Зима.

Лето кивнула.

– И мы спрашиваем тебя.

Я обдумал ответ.

Черт, я даже сам удивился тому, что подумал, прежде чем ответить.

– Раз так, я сказал бы, что будь я старым, дряхлым, одной ногой в могиле, я верил бы в то, что душа важнее. А будь я человеком, которого готовы сжечь ради спасения его души, я полагал бы, что важнее тело.

Последовала долгая пауза. Я поймал себя на том, что беспокойно переминаюсь с ноги на ногу.

– Неплохо сказано, – заметила, наконец, Мать Зима.

– И достаточно умно, – согласилась Лето. – Почему ты ответил именно так, мальчик?

– Потому что это глупый вопрос. На него не ответить однозначно – только так, или только иначе.

– Вот именно, – кивнула Лето. Она подошла к очагу и достала из печки противень с длинной рукояткой. На противне лежал круглый каравай хлеба. Она выложила его на подоконник остывать. – Мальчик видит то, чего не видит она.

– Просто это не в ее натуре, – пробормотала Зима. – Она такова, какая есть.

Мать Лето вздохнула и кивнула.

– Странные времена…

– Погодите-ка, – вмешался я. – О ком это вы здесь говорите? О Мэйв, так ведь?

Мать Лето издала негромкий кашляющий звук, который вполне мог быть и смехом.

– Я ответил на ваши вопросы, – сказал я. – Теперь ваша очередь.

– Терпение, мальчик, – сказала Мать Лето. Она сняла с крюка над огнем чайник и разлила чай в две чашки. Потом добавила в них что-то вроде меда, сливок, и протянула одну Матери Зиме.

Я подождал, пока обе не отопьют немного, потом снова вмешался.

– Ну ладно, терпению есть предел. У меня нет возможности ждать. Сегодня летнее равноденствие. С полуночи сила начнет перетекать к Зиме, и Мэйв попытается использовать Каменный Стол, для того, чтобы окончательно похитить мантию Летнего Рыцаря.

– Разумеется. Этого необходимо избежать любой ценой, – Мать Лето заломила бровь. – Так каков твой вопрос?

– Кто убил Летнего Рыцаря? Кто украл его мантию?

Мать Лето бросила на меня разочарованный вздох и отхлебнула глоток чая.

Мать Зима поднесла чашку к чепцу. Я так и не видел ее лица – но руки ее казались иссохшими, а ногти тронуты синевой.

– Ты задаешь глупый вопрос, парень, – произнесла она, опустив чашку. – Ты ведь умнее этого.

Я скрестил руки на груди.

– О чем это вы?

Мать Лето хмуро покосилась на Зиму, но все же ответила.

– О том, что не столько важно – «кто», сколько – «зачем».

– И «как», – добавила Мать Зима.

– Думай, мальчик, – сказала Лето. – Чего добился похититель мантии?

Я нахмурился. Войны между Дворами – это раз. Необычной активности как в волшебном, так и в материальном мирах. Но в первую очередь, все-таки войны. Зима и Лето готовятся сразиться у Каменного Стола.

– Совершенно верно, – прошептала Зима. По спине моей снова побежали мурашки. Блин-тарарам, да она ведь слышала мои мысли! – Но подумай, чародей. Как это проделали? Кража есть кража, что бы ни было ее целью: пища, богатство, красота или власть.

Поскольку разницы я все равно не видел, я стал рассуждать вслух:

– Когда что-то украдено, с этим может произойти две вещи. Его могут спрятать так, чтобы его нельзя было найти.

– Или охранять, – вмешалась Лето. – Так, как поступают, например, драконы.

– Угу, ладно. Или это можно уничтожить.

– Нет, нельзя, – вскинулась Мать Зима. – Ваши собственные предания тоже подтверждают это. Ну, тот вздорный немец с всклокоченными волосами…

– Эйнштейн, – пробормотал я. – Ладно, согласен. Но все равно, это можно сделать бесполезным. Или продать кому-то другому.

Мать Лето кивнула.

– И то, и другое – изменения.

Я поднял руку.

– Постойте, постойте. Послушайте, насколько я понимаю, эта сила Летнего Рыцаря, его мантия, не может существовать сама по себе. Ее нужно заключить в какой-то сосуд.

– Да, – согласилась Мать Зима. – В одну из Королев, или в Рыцаря.

– И сейчас она не у Королев.

– Верно, – кивнула Лето. – Будь это иначе, мы бы это ощутили.

– Выходит, она у другого Рыцаря, – продолжал я. – Но если бы это было так, не было бы и никакого нарушения равновесия, – я почесал в затылке, и до меня медленно начало доходить. – Если только мантию не изменили. Если только не изменили нового Рыцаря. Превратили во что-то другое. Что-то, что держит эту энергию взаперти, делает бесполезной.