Занимательная геометрия (СИ) - Николаева Ольга - Страница 69

— Что, неужели, так плохо все? Может, она с непривычки так себя ведет? Или пытается тебя убедить в чем?то?

— Да бес её знает, Вика. Мне сложно судить. Но то, что я вижу, меня раздражает и расстраивает. Хотя… Если бы была проблема, предки давно бы уже занялись…

— Они так плотно общаются?

— А что им еще осталось? Ромки нет, я — далеко. Одна надежда и радость — мелкий. Так?то, сейчас могу понять, почему они так привязались… Другого не пойму — на хрена они в мою жизнь до сих пор лезут? Ведь тогда же все порешали. Они свой выбор сделали, что теперь угомониться не могут?

— Ну, наверное, надеются, что когда?нибудь и ты к ним вернешься. Думаешь, просто им пережить?

— Вик, а мне — легко? Мне — просто? Тогда… — он явно проглотил ругательство. — Практически на хрен меня послали, с претензиями, и теперь…

Вика слушала, не перебивая. Только изредка бросала взгляд — снизу- вверх, показывая, что она здесь, с ним, и что ей интересно все это слышать.

— Я, похоже, зря ляпнул матери, что пора прекращать этот фарс… Она поняла быстро, и не стала откладывать в дальний ящик.

— Они поэтому приехали?

— Скорее всего, да… Я даже сразу не сообразил. Не мог понять, что это, вдруг, торкнуло…

— Ну, Денис, их можно понять…

— Вика, черт! Откуда ты взялась, такая понятливая?! Хоть бы для приличия повозмущалась, что ли… Тут все против её интересов, а она понимает… Меня сейчас совесть должна сожрать?

Этот всплеск был вызван, скорее, удивлением: не такой реакции ждал. Думал, что будут слезы, претензии, жалобы, требования быстрее все решить… А здесь… Каким?то равнодушием отдавало. Он понимал, что неправ, что нужно радоваться… Но… Вдруг, она послушает его, посочувствует, а потом пошлет, к чертовой бабушке? И тоже будет права.

Вика и здесь отреагировала не так, как должна была:

— А что ты хочешь? Чтобы я тебе тоже закатила истерику? Начала тянуть и канючить? Давить на тебя? Я думаю, что этого тебе и дома достаточно. Я за неделю узнала о тебе больше, чем за месяц общения. Почти ежедневного. И этому рада. Пока что я верю тебе, Денис. — Очень устало. И очень непохоже на молодую, наивную девочку, которой так долго казалась. — Пока что… А дальше — посмотрим… Может быть, и у тебя все изменится. Какой смысл сейчас вперед заглядывать?

Денис не нашел, что ответить. Нечего было сказать…

Просто прижал подбородок к её макушке, еще крепче обнял и дышал с ней одним воздухом. Аромат её вспоминал, руки вновь обретали горячую нежность её кожи на пояснице, на спине, на глубоком изгибе талии. Свитер очень мешал ему, но смелости и наглости, чтобы стянуть, не хватало. Не время и не место, и не то настроение, чтобы — вот так.

Во всяком случае, голова еще соображала, спасибо грузу невеселых мыслей…

А Вика все сильнее прижималась к его груди, будто опасаясь оставить меж ними хоть капельку пространства, он просто физически ощущал, как ей не хватало прикосновений. И не хотел начинать, опасаясь сорваться.

Она сдалась первой:

— Денис… Поцелуй меня, а? Если уж приехал, и уже целовал… И обещал, между прочим… — Так жалобно. Разве можно устоять?

Он знал, что соскучился по ней. Умом знал, и сердце тосковало, и тело требовало — её, никого другого. Но только сейчас понял, как сильно скучал. До того, что страшно было сжимать ладони — чтобы не раздавить, и сложно не оторвать губы — чтобы не задохнулась, и с такой силой зарывались пальцы в волосы, что её шея безвольно гнулась, не выдерживая. Её дрожь, проснувшаяся при первом же поцелуе, сводила с ума, а он боялся, что сейчас сорвется и сделает больно, и держался, держал себя до последнего, с какою?то глупой надеждой, что еще сможет, справится, лишнего себе не позволит…

Лишь терся щекой о её кожу, зная, что царапает грубой щетиной, не имея сил прекратить эту ласку. Вика не оставила ему шансов. Сама стянула этот невозможно мешавший свитер, сама расстегнула его рубашку… Прильнула всем телом — к его, такая горячая, невыносимо нежная, и до безумия сладкая. И тогда он еще держал себя в узде, нервно и старательно пытаясь думать о чем?нибудь… о чем угодно, только не о том, что сейчас просто необходимо было сделать. Лишь вдавил её в себя, еще крепче, чтобы не осталось и миллиметра, и застыл, впитывая ощущение близости. Такой неожиданной и невероятной.

— Вика… — Полустон — полувздох… — Вик… Что же ты творишь, маленькая… Не здесь же…

— Здесь, Денис, здесь и сейчас… Когда еще? — Всегда такая сдержанная, редко берущая на себя инициативу, она словно с цепи сорвалась, затягивая в водоворот безумства…

Сама притянула его голову к груди, застыла от первого касания губ, задохнулась, выгнулась…

Потянула с плеч рубашку, в волосы зарылась пальцами, перебирая нервно, местами царапая..

Раньше ему казалось, что салон — просторный, и места в нем — до хрена… А теперь стало тесно, джинсы не поддавались, и развернуться негде, чтобы их снять… И с себя, и с девушки…

Он почти рычал, от этой дурацкой заминки… И Викины руки мешали, хоть она и пробовала помогать…

Наконец, проклятая ткань была сдернута, с обоих, вместе с бельем… Полетела на пол, к куче таких же смятых и сброшенных вещей… Он вжался в неё всем телом и замер, привыкая, вспоминая, впитывая, предвкушая… Сейчас, зная, что она никуда не денется, хотелось не торопиться, а смаковать — каждый миг, каждую секунду, каждый вдох, наполненный ароматом её горячего тела, дрожащего от возбуждения… Вика нетерпеливо вдавливала пальцы в его кожу, ловила губами губы, подгоняла, спешила… А он не спешил… С какой?то медлительностью, на грани истязания, захватил ладонью её затылок, другую пропустил под поясницу, тоже зафиксировал, принялся ртом исследовать кожу… упиваясь вкусом, жаром, дрожью, звуками… тем, как она металась, вышептывая какие?то просьбы, настаивая… Сознание плыло и раскачивалось от возбуждения, в ритме, который неосознанно задавала девушка своими движениями…

Опомнился, лишь когда плечо прикусили острые зубки, с одуряюще — сладкой болью… Ответил тем же — легко, и нежно, на шее, где?то под ушком, одновременно с первым толчком… Зарылся лицом в её волосы, слушая, как задохнулась, как вновь задышала, сбиваясь, коротко и рвано, как вновь шептала что?то, невнятно — умоляющее… Потом кричала, и он, кажется, не всегда молчал…

Так сходят с ума и теряются, оставаясь в другой реальности, не желая вернуться назад… Так он боялся оторваться, отпустить, перестать дышать в одном ритме с нею… Наверстывал упущенное и впрок набирался — её жадности, сладости, горьковатой нежности… И она не отпускала, не давала сделать ни лишнего вдоха, ни выдоха — только с нею, только в неё… И плевать уже было, кто сейчас главный, а кто поддающийся, кто ведет эту партию, а кто — ведомый… Сладкая девочка разучилась стесняться, и требовала, и отдавала, и брала… все, чем мог сейчас с ней поделиться…

Изнуренные, иссушенные до дна, на время застыли, все так же крепко сжимая друг друга, даже в беспамятстве не желая расстаться…

— Вик… ты вся мокрая… что?то накинуть нужно… — Первое, что пришло в голову и что смог сказать. Хриплым, не свои голосом. — Простынешь…

Она лишь кивнула головой, прижатой к его плечу, почти неощутимо… Прижалась крепче, затихла, лишь пальчики что?то невесомо выписывали на его спине…

Накинул на неё свою куртку, укрывшую почти целиком, подтянул босые ступни повыше… Он мог бы сидеть здесь, вот так, с притихшей Викой на коленях, очень долго. Вообще, никогда не вставал бы…

— Малыш, я так хочу, чтобы все это происходило в моей постели. И чтобы ты в ней спала, каждую ночь… И просыпалась рядом…

Она лишь вздохнула глубже, не отвечая ни словом… И руки крепче сжались на его поясе… Он и не ждал ответа. Что она могла сказать? Только тем, что была с ним, здесь и сейчас, Вика очень многое доказала…

— Денис… — Тихий, хрипловатый голос… Такой родной, до спазмов в горле… — Не нужно. Не трави душу. Все хорошо будет.

Он внезапно разозлился. На себя, на эту ситуацию, на всю свою грёбаную, какую?то покалеченную жизнь… Хотел бы и на Вику, за эту её покорность судьбе… Но не мог, на неё никак не мог злиться…