Веселие Руси. XX век - Коллектив авторов - Страница 27

27

С начала ХХ века шел неуклонный рост числа питейных заведений. Но насыщенность рынка отнюдь не вела к падению цен на алкогольную продукцию. Напротив, стоимость спиртных изделий постоянно возрастала. Питейный доход являлся одним из важнейших источников бюджета. Его доля неуклонно возрастала. В 1900 году питейный доход составлял 85 млн рублей, или 11 % бюджета. В 1913 году он уже равнялся 750 млн рублей, или 22, 1 % бюджета[176]. В целом, за время действия винной монополии, питейный доход возрос более чем в 3 раза[177].

Алкоголь и русско-японская война

Русскую пореформенную армию многие современники оценивали как «школу пьянства». При действии всеобщей воинской повинности привычка пить приобреталась молодыми людьми по большей части во время службы в вооруженных силах. Алкоголизм в армии поддерживало неукоснительно соблюдавшееся правило выдачи казенных винных порций. По данным доктора Н.И. Григорьева, из опрошенных им 470 алкоголиков из петербургских мастеровых 55 человек (т. е. около 12 %) спились во время военной службы[178].

Господствовало мнение, что алкоголь повышает храбрость и укрепляет силы в походной жизни. Военные врачи выписывали водку слабым и больным солдатам в качестве основного лекарства. Казенную чарку подносили в торжественной обстановке, а выпивали обычно залпом, без закуски, чем достигалось максимальное воздействие алкоголя на организм. Теоретически, непьющий солдат мог, отказавшись от чарки, получить за нее вознаграждение, соответствующее стоимости винной порции. Но, поскольку выдача денег производилась одновременно с подношением чарки и «трезвенники» подвергались насмешкам товарищей, на это практически никто не шел. Во флоте раздача водки производилась ежедневно, и потому морская служба оборачивалась для призывника либо обогащением, либо алкоголизмом. Медицинские комиссии констатировали, что «в русской армии все нижние чины более или менее пьют». Для офицера же выпить положенную ему высочайшим жалованием чарку водки считалось едва ли не служебным долгом. Господствовало неписаное правило, что офицеру, неспособному к питию, и служить не стоит, так как он не справляется со своими должностными обязанностями. Неудивительно, что заболеваемость алкоголизмом среди офицеров была в 30 раз выше, чем у солдат[179].

Питейные настроения служилой жизни отражают слова популярной солдатской песни:

Выпьем первый бокал За здоровье Царя! Он, родимый, удал И светлей, чем заря, Ура, ура, ура!.. А второй-то бокал За Хозяйку Его, Чтобы Бог ниспослал Ей на счастье всего! Ура, ура, ура!.. А уж третий бокал За Сынка-Молодца, Чтобы рос да мужал Целый век без конца! Ура, ура, ура!.. А четвертый бокал Наливай через край, Будем пить до конца За родимый наш край! Ура, ура, ура!..[180]

«Пьяная» история стала преамбулой русско-японской кампании. Еще будучи великим князем, Николай Александрович, окруженный великосветской свитой, отправился в кругосветное плавание, в котором, по словам В.П. Обнинского, различные экзотические страны служили «как бы движущейся декорацией в балете «Спящая красавица», с той разницей, что здесь было не сонное, а пьяное царство» [181]. Непротокольный инцидент случился при посещении пьяной компанией одного из синтоистских храмов в Японии. Некоторые современники утверждали, что находящийся в сильном подпитии великий князь стал мочиться на статую божества. Один из японцев, оскорбленный в своих религиозных чувствах, нанес Николаю сабельный удар по голове. Второй удар самурая отвел от будущего императора его товарищ по путешествию греческий королевич Георгий (по другим данным, мичман О. Рихтер). До конца жизни Николай II испытывал головные боли от полученной раны. Вне всякого сомнения, у него сложилось подсознательное раздражение против восточного соседа России. В результате конструктивные русско-японские отношения периода правления Александра III сменились конфронтацией со времени вступления на престол его сына. Но этим алкогольный фактор русско-японской войны не был исчерпан[182].

Употребление алкоголя во время боевых действий имело для воюющих сторон самые различные последствия, как побуждая к героизму, так и внося дезорганизацию.

Японские самураи, принимая перед битвой сакэ, воодушевлялись таким образом на подвиги. Для русской армии в Маньчжурии пьянство стало одним из симптомов поражения. Во время отступления устойчивый характер приобрело расхищение запасов продовольствия, обмундирования, спирта. Последний тут же шел в употребление. Если, не дай Бог, продвижение отступающих частей приостанавливалось ввиду образовавшихся «пробок», вся территория расположения перемешавшихся частей превращалась в распивочную. Особенно большой простор для солдатского разгула предоставляли железнодорожные вокзалы с окружающими их складами. Попытки офицеров путем угроз приостановить пьянство не имели воздействия. Квартирмейстер 3-й Маньчжурской армии генерал М.В. Алексеев негодовал на «пьяную сволочь». Брат жены командующего А.Н. Куропаткина полковник Тимофеев, пытаясь остановить солдат, грабивших спиртное на одном из складов, был ими смертельно ранен[183].

Многочисленные «вольные» торговцы при оставлении русскими войсками китайских городов стремились фактически за бесценок сбыть свои товары, состоящие, прежде всего, из алкогольной продукции. По прифронтовым городам бесцельно бродило множество пьяных[184].

Надо напомнить, что на тихоокеанский регион России винная монополия не распространялась, а потому частное производство и продажа спиртных напитков там было тотальным. На Дальний Восток съезжались изготовители спиртных напитков со всей страны. Как будто кто-то умышленно подготавливал почву для русского поражения!

Пьянство русской армии являлось одним из излюбленных сюжетов японцев по дискредитации противника. Солдатам Страны восходящего солнца внушалось, что им предстоит воевать с пьяницами, а потому сила России призрачна и победа над ней будет сравнительно легкой.

Представление о масштабах пьянства в русской армии и на флоте периода войны с Японией дают сведения медицинских инспекторов. За приведенными ими цифрами об увечьях и отравлениях стояли завуалированные данные о динамике пития в вооруженных силах. Так, медицинская комиссия по Черноморскому флоту докладывала о том, что в Севастополе квартирмейстер 32 экипажа С. упал в нетрезвом виде с обрыва в южной бухте, в результате чего получил перелом шейной части позвоночника и спинного мозга с последовавшим затем общим параличом и смертью[185]. Из зафиксированных в 1904 году отравлений 70 % было обусловлено злоупотреблением спиртными напитками[186]. Во Владивостокском порту случилось 14 таких отравлений (12 на берегу, 2 на судах), причем пострадавшим было предоставлено 179 больничных дней (171 на берегу, 8 на судах). Однако по Порт-Артуру не было официально зарегистрировано ни одного случая алкогольного отравления[187], а по всему флоту отмечены лишь 10 случаев скоропостижной смерти от отравлений, причем алкоголь явился причиной четырех из них (у одного из умерших имела место закупорка воздухопроводящих путей рвотными массами). На весь российский флот не такие уж большие цифры. Они, кстати говоря, разоблачают миф о крайне низком качестве пищевого обеспечения русского флота (стереотип истории о восстании на «Броненосце «Потемкин»») [188].

вернуться

176

Отечественная история с древнейших времен до 1917 года. Энциклопедия. М., 1994. Т. 1.С. 390.

вернуться

177

Хромов П.А. Экономическое развитие России в XIX–XX веках. М., 1950. С. 504–511.

вернуться

178

Григорьев Н.И. О пьянстве среди мастеровых в г. Санкт-Петербурге // ТКА. Вып. II. Отд. II.СПб, 1899. С. 116.

вернуться

179

ТакалаИ.Р. «Веселие Руси». С. 126–127.

вернуться

180

Черняев Н.И. Мистика, идеалы и поэзия русского Самодержавия. М., 1998. С. 397.

вернуться

181

Обнинский В.П. Последний самодержец. С. 18.

вернуться

182

Там же. С. 18–19.

вернуться

183

Айрапетов О.Р. Русская армия на сопках Маньчжурии // Вопросы истории. 2002. № 1. С. 76–79

вернуться

184

Русско-японская война в сообщениях в николаевской Академии Генерального штаба. СПб., 1907. Ч.2. С. 231–232; Айрапетов О. Р. Русская армия на сопках Манчьжурии. С. 76–79.

вернуться

185

Отчет о состоянии здоровья на флоте за 1904 год. СПб., 1906. С. 14.

вернуться

186

Там же. С. 15.

вернуться

187

Там же. С. 118–119.

вернуться

188

Там же. С. 22.