Веселие Руси. XX век - Коллектив авторов - Страница 86

86

Стремление государства соблюдать трезвость тыла не выдержало испытания суровой действительностью военной поры. Признание роли алкоголя в качестве действенного стимула к ударному труду со временем потребовало расширить практику выдачи водки особо отличившимся на трудовом фронте. Государ – ство ввело плановое обеспечение водкой рабочих и служащих, при этом исключительное право разрешать выдачу поощрительных алкогольных фондов принадлежало только Государственному комитету обороны и Совнаркому Союза ССР. Собственные поощрительные фонды на водку при этом имело Главное управление лагерей НКВД, а назначением и распределением указанных фондов ведал лично Сталин[676]. Среди гулаговских объектов, удостоенных внимания вождя, был уже упоминавшийся нами в связи с предвоенным письмом Закитина Норильский никелевый комбинат НКВД, созданный на базе норильского исправительно-трудового лагеря. Туда, за Полярный круг, по распоряжению Сталина на первую половину 1945 года было доставлено 68 тысяч декалитров водки и вина на 10 тысяч рублей. Все это предназначалось для энкавэдешной администрации комбината и отчасти инженерно-технического состава. Удивительно, но уже в зимние месяцы 1945 года производительность труда на комбинате возросла на 40–50 % против нормативной.

Между тем, представители партийно-государственной и военной номенклатуры отнюдь не ограничивали себя в употреблении разнообразных напитков. Как в довоенный период в советском обществе существовала «иерархия потребления», означавшая разную степень доступности товаров и продуктов для различных социальных групп и слоев, так и в годы войны, в условиях различных ограничений и фактического запрета продажи алкоголя в государственных торговых сетях, быстро сложилась «алкогольная иерархия». В годы войны пайки стахановцев и близко не могли сравниться с продовольственными наборами спецбуфетов, причем это касалось в равной степени алкоголя и продуктов. Особенно разительный контраст с простыми тружениками представляла, разумеется, высшая номенклатура. Например, обеспечение самого молодого сталинского наркома – тридцатичетырехлетнего Дмитрия Устинова выглядело так: «Доставлено 6 июня 1942 г. на дачу наркома: водки – 3 бутылки, отборного вина и шампанского -8 бутылок, пива – ящик, икра зернистая, колбасы, севрюга, сухая дыня, лимоны, шоколад в наборах…»[677].

Как в Центре, так и на местах номенклатура была далека от голодающего населения. Особенно вопиющая картина складывалась в тыловых областях и районах, где в самое голодное время начальство открыто и вызывающе вело «шикарную жизнь». Ряд документов проливает свет на конкретные формы «алкогольной иерархии». В сентябре 1942 года жительница Челябинска Р.А. Роговская написала члену ЦК ВКП (б), заместителю председателя Совета народных комиссаров Р.С. -Землячке: «Мое письмо вызвано необходимостью сообщить Вам, Розалия Самойловна, о делах, по-моему мнению, недопустимых в настоящее время. Дело в том, что я в течение двух месяцев работала в центральной столовой города и была свидетельницей ряда банкетов, устраиваемых рядом организаций (Наркомстрой, Обком ВКП(б) и Облисполком, Киевский Мединститут и др.) На этих банкетах расходовались остродефицитные продукты в больших количествах (мясо, масло животное, яйца, мука, хлеб, рыба, овощи, водка и др.) и тратились большие деньги. Обком ВКП(б) и Облисполком на банкеты расходовали средства из местного бюджета.

Теперь, когда каждый грамм продовольствия расценивается на вес золота и каждая копейка должна идти на оборону нашей родины, руководящие организации г. Челябинска, находясь в глубоком тылу, не желают переносить трудностей войны и допускают разбазаривание продовольственных фондов и денежных средств. Время на этих банкетах проводится так, как будто мы переживаем расцвет нашей страны, а не ужасную, кровопролитную, чудовищную войну. На фронтах льется кровь рекою, а здесь водка»[678].

Роговская не ограничилась голословными обвинениями, а привела список банкетов (примерно за три месяца) с точным указанием количества съеденных на них продуктов и выпитого алкоголя[679]. Помимо безусловного лидера – хлеба (его на четырех банкетах в период с 1 июля по 7 октября 1942 года было съедено 680 кг), сотрапезники употребили мяса и рыбы на 616 кг, сыра на 122 кг, сметаны и сливочного масла соответственно 102 и 84 кг, икры кетовой – 77 кг. Среди этих цифр внушительно выглядят 533 литра выпитой водки, к которой можно добавить и 133 литра портвейна. На десерт было съедено 135 кг торта, 108 кг мороженого и 1514 штук пирожных. Примечательно, что наименьшей популярностью на банкетах пользовалась вермишель, которой убавилось всего на 18 кг.

Действительно, местное тыловое начальство не жалело скудных военных фондов ни на себя, ни на приглашенных «орденоносцев сельского хозяйства» и прочих. Однако всему есть предел, и Наркомат государственного контроля РСФСР посчитал, что невиданный размах банкетных торжеств в самый драматический период сражений на фронтах не вполне уместен. Впрочем, наложенные на провинившихся взыскания не были слишком строгими. Отчет о проведенной проверке, направленный Р.С. Землячке, гласил: «За незаконное расходование государственных средств и продовольственных товаров на устройство банкета по поводу отъезда артистов Государственного Академического Малого театра из г. Челябинска, приказом от 3 ноября 1942 года № 689 Наркомат Государственного контроля РСФСР объявил строгий выговор организатору банкета и.о. Председателя исполкома Челябинского городского совета Павлову В. Д. и произвел на него денежный начет в размере 3000 руб.

Председателю исполкома областного совета т. Белобородову А.А. Наркомат государственного контроля РСФСР указал на произведенное незаконное расходование государственных средств и продуктов на банкет по поводу награждении передовиков сельского хозяйства.

Исполкому Челябинского областного совета предложено наложить взыскание на заместителя заведующего Челябинским Облторготделом Столбоушкина и директора Челябинского городского треста столовых Рукавишникова И.М., допустивших незаконное расходование вверенных им продовольственных фондов.

Проверкой выявлено, что в первом полугодии 1942 г. Наркомат по строительству организовал в Челябинске 3 банкета, на устройство которых затрачено 97 944 рублей. Материалы, относящиеся к этим банкетам, представлены мною Наркомату Государственного контроля СССР.

Народный комиссар Государственного контроля РСФСР Н. Васильев»[680].

Как свидетельствуют документы, в том числе письма рядовых граждан во власть, довольно много начальников всех видов и уровней, знаменитых «тыловых крыс» ежедневно отличалось, причем открыто, на глазах населения, в разнообразных алкогольных подвигах и похождениях. Естественно, это возмущало людей, часто лишенных возможности не только выпить, но и нормально питаться. Рядовым труженикам тыла пайковую водку нужно было еще заслужить, у начальников же она, казалось, всегда была под рукой. Особенно усердствовали в этом деле снабженцы. Вот какую картину нравов в Отделах рабочего снабжения рисует в письме уже упомянутой Землячке рабочий Опарин в мае 1942 года: «Город наш на севере Урала. Жители – шахтеры. Рынка нет. В городе лазарет, детские ясли, эвакуированные семьи и дети. Появился и тиф. Все нуждаются в питании, и каждый грамм продуктов, завозимых издалека, на учете. Продукты расхищаются и преступно, под «легальным» предлогом разбазариваются.

9 мая в столовой 25, в здании треста вдруг устраивается пирушка на 30 человек под названием «вечер жен-общественниц». Завешиваются окна, ставится швейцар, гремит гармошка, несутся пьяные визги женщин. Водка отпущена в изобилии, стол накрыт по-праздничному. Пьянка идет далеко за полночь, на удивление собравшейся поглядеть публики, и заканчивается рвотами участников»[681]. Во главе этой оргии стоял заведующий ОР-Сом некий Бондаренко, который, как сообщалось в письме, и профинансировал банкет из складов Отдела рабочего снабжения. Примечательно, что столовая № 25 не в первый раз была выбрана для проведения пьянки. Можно предположить, что у городских чиновников возникали излюбленные места проведения досуга, появлялись «элитные» заведения, на время закрытые для глаз широкой публики.

вернуться

676

См. Такала И.Р. Указ. соч. С. 248.

вернуться

677

Там же

вернуться

678

ГА РФ Ф. 5446. Оп. 56. Д. 7. Л. 90–87.

вернуться

679

Там же. Л. 91.

вернуться

680

ГА РФ Ф. 5446. Оп. 56. Д. 7. Л. 95 об.

вернуться

681

ГА РФ. Ф. Р-5446. Оп. 56. Д. 5. Л. 17 об.