Феноменология духа (др. изд.) - Гегель Георг Вильгельм Фридрих - Страница 70

В этом основном противоречии произведения, составляющего истину этой индивидуальности, которая видит себя в себе реальной, вновь выступают, таким образом, все стороны индивидуальности в их взаимном противоречии; или: произведение как содержание индивидуальности в целом, будучи выставлено из действования, которое есть негативное единство и держит в плену все моменты, вынесено в бытие, предоставляет им теперь свободу; и в стихии устойчивого существования они становятся равнодушными друг к другу. Понятие и реальность, следовательно, разделяются как цель и как то, что составляет первоначальную существенность. Дело случая, обладает ли цель подлинной сущностью или в цель возводится в-себе[-бытие]. Точно так же расходятся в свою очередь понятие и реальность как переход в действительность и как цель; или же, дело случая, что выбирается то средство, которое выражает цель. И, наконец, если взять эти внутренние моменты в совокупности, то — обладают ли они внутри себя единством или нет, — действование индивида опять-таки случайно по отношению к действительности вообще; счастье решает столь же в пользу плохо определенной цели и плохо избранного средства, как и против.

Если, следовательно, теперь противоположность хотения и осуществления, цели и средств и в свою очередь этого «внутреннего», взятого в совокупности, и самой действительности становится для сознания в его произведении тем, что вообще включает в себя случайность его действования, то с другой стороны, точно так же налицо единство и необходимость этого действования; эта последняя сторона берет верх над первой, и опыт случайности действования сам есть только случайный опыт. Необходимость действования состоит в простом соотношении цели и действительности, и это единство есть понятие действования; поступки совершаются, потому что действование в себе самом и для себя самого есть сущность действительности. В произведении обнаруживается, правда, случайность, которая имеется в осуществленности помимо хотения и осуществления; и этот опыт, который как будто должен иметь значение истины, противоречит указанному понятию деятельности. Если, однако, мы рассмотрим содержание этого опыта в его полноте, то оно окажется исчезающим произведением; сохраняется не исчезновение, а само исчезновение действительно и связано с произведением и само исчезает вместе с ним; негативное само гибнет вместе с положительным, негацию которого оно составляет.

Это исчезновение исчезновения содержится в самом понятии в себе реальной индивидуальности; ибо то, в чем произведение, или то, что в нем исчезает и что должно было дать тому, что называлось опытом, его перевес над понятием, которое индивидуальность имеет о самой себе, есть предметная действительность; но она есть момент, который и в самом этом сознании более не имеет истины для себя: эта истина состоит лишь в единстве его с действованием, и истинное произведение есть лишь указанное выше единство действования и бытия, хотения и осуществления. Таким образом, для сознания — в силу достоверности, лежащей в основе его деятельности, — сама противоположная этой достоверности действительность есть нечто такое, что есть только для сознания; для него как для возвратившегося в себя самосознания, для которого исчезла всякая противоположность, последняя уже не может возникнуть в этой форме его для-себя-бытия в противоположность действительности; противоположность и негативность, которая обнаруживается в произведении, касается, следовательно, не только содержания произведения или также содержания сознания, но и действительности как таковой, а тем самым и противоположности, имеющейся налицо только благодаря ей и в ней, и исчезновения произведения. Таким способом, стало быть, сознание рефлектируется в себя из своего преходящего произведения и утверждает свое понятие и достоверность как сущее и постоянное в противоположность опыту случайности действования; фактически оно узнает на опыте свое понятие, в котором действительность есть лишь момент, нечто для сознания, а не то, что есть в себе и для себя; оно на опыте узнает ее как исчезающий момент, и она имеет для него поэтому значение лишь бытия вообще, всеобщность которого тождественна действованию. Это единство есть истинное произведение; оно есть сама суть дела, которая просто утверждает себя и узнается на опыте как «постоянное», независимо от того дела (Sache), которое есть случайность индивидуального действования как такового, обстоятельств, средств и действительности.

Сама суть дела лишь постольку противоположна этим моментам, поскольку они должны иметь значение как изолированные, но как взаимопроникновение действительности и индивидуальности она по существу есть единство этих моментов; равным образом она есть некоторое действование и как действование — чистое действование вообще, а следовательно, в такой же мере и действование «этого» индивида, и это действование — как ему еще принадлежащее в противоположность действительности, [т. е.] как цель. Точно так же она есть переход из этой определенности в противоположную, и, наконец, она есть действительность, которая имеется налицо для сознания. Сама суть дела, следовательно, выражает духовную существенность, в которой все эти моменты сняты как имеющие значение для себя и, следовательно, имеют значение только как всеобщие, и в которой для сознания его достоверность себя самого есть предметная сущность, суть дела: предмет, рожденный из самосознания как его предмет, не переставая быть свободным предметом в собственном смысле. — Вещь же чувственной достоверности и воспринимания имеет теперь свое значение для самосознания только через него; на этом покоится различие вещи и сути дела. — При этом будет совершено движение, соответствующее чувственной достоверности и восприятию.

Таким образом, в самой сути дела как в ставшем предметным взаимопроникновении индивидуальности и самой предметности самосознанию открылось его истинное понятие о себе, или: оно пришло к осознанию своей субстанции. В том виде, в каком оно здесь имеется, оно в то же время есть только что возникшее и потому непосредственное сознание этой субстанции, а это и есть тот определенный модус, в котором духовная сущность имеется здесь налицо и в котором она еще не созрела до подлинно реальной субстанции. Сама суть дела имеет в этом ее непосредственном сознании форму простой сущности, которая, будучи всеобщим, содержит в себе все свои различные моменты и свойственна им, но опять-таки она и равнодушна к ним как определенным моментам и свободна для себя и в качестве самой этой свободной простой абстрактной сути дела имеет значение сущности. Разные моменты первоначальной определенности или сути дела «этого» индивида — его цели, средств, самого действования и действительности — суть для этого сознания, с одной стороны, отдельные моменты, которые оно в противоположность самой сути дела может покинуть и от которых оно может отказаться, а с другой стороны, все они имеют [своей] сущностью самое суть дела лишь в том смысле, что она как их абстрактное всеобщее находится в каждом из этих различных моментов и может быть их предикатом. Сама она еще не есть субъект; таковым считаются названные моменты, потому что они приходятся на сторону единичности вообще, а сама суть дела есть пока лишь просто всеобщее. Она есть род, который находится во всех этих моментах как в своих видах и столь же свободен от них.

3. Обоюдный обман и духовная субстанция

То сознание называется честным, которое, с одной стороны, пришло к выражаемому самой сутью дела идеализму, а с другой — обладает тем, что истинно в этой сути как в данной формальной всеобщности; главное для него всегда только в ней, оно поэтому блуждает в ее различных моментах или видах и, не достигая ее в одном из них или в каком-нибудь одном значении, именно в силу этого овладевает ею в каком-нибудь другом моменте и тем самым фактически всегда получает то удовлетворение, которое должно было выпасть на долю этого сознания, согласно его понятию. Как бы то ни было, оно достигло самой сути дела и осуществило ее, ибо в качестве этого общего рода названных моментов она — предикат [их] всех.