Лики смерти - Батчер Джим - Страница 58

– Я подумала, может, она знает что-нибудь такое, что могло бы помочь. Вряд ли мы смогли бы узнать что-нибудь, если бы она сидела взаперти.

– А что сказал обо всем этом Майкл?

– Его там не было, – сказала Сьюзен. – Там был Широ. Черити сказала, что Майкл и еще кто-то по имени Саня пока не вернулись из Сент-Луиса и даже не звонили.

Я нахмурился и протянул ей вторую банку.

– Что-то не очень на него похоже.

– Я знаю. Они здорово тревожились. – Она тоже нахмурилась. – Ну, Черити, во всяком случае. Я вообще не знаю, умеет ли Широ тревожиться. Знаешь, такое впечатление, будто он всего этого ожидал. Он так и сидел в этой своей самурайской одежде, и дверь он открыл прежде, чем я успела постучать.

– Майкл тоже проделывал такое при мне пару раз. Побочный эффект работы, возможно.

Сьюзен покачала головой.

– Неисповедимы пути Господни?

Я пожал плечами:

– Может, и так. Широ сказал что-нибудь?

– Он только говорил Мартину, куда поворачивать и где остановить машину. Потом сказал мне, чтобы я подождала минуты две, прежде чем спускаться, и чтобы я была готова отвести тебя в машину. Он… он чуть улыбался – всю дорогу улыбался. На любом другом лице это казалось бы зловещим. Но у него вид был такой… уверенный. А может, он просто здорово умел прятать эмоции.

Я покрутил банку в пальцах.

– Умеет. Здорово умеет прятать эмоции.

Сьюзен выгнула бровь.

– Не понимаю.

– Я не думаю, что он мертв. Нет еще. Он… он согласился отдаться динарианцам в обмен на мое освобождение. Старший динарианец, назвавшийся Никодимусом, заставил его пообещать, что он не будет сопротивляться или пытаться бежать в течение двадцати четырех часов.

– Не нравится мне это.

Я поежился.

– Угу. Кажется, они старые враги. Когда Широ предложил им себя, у Никодимуса был вид, как у ребенка рождественским утром.

Сьюзен сделала глоток из банки.

– Они очень опасные, эти люди?

Мне вспомнились Никодимус и его нож. Вспомнилась моя полнейшая беспомощность, когда он запрокинул мне голову, чтобы сподручнее было перерезать горло. Вспомнились нашинкованные трупы.

– Достаточно.

С минуту Сьюзен молча смотрела на меня. Я сидел, уставившись на банку «колы» у меня в руках.

– Гарри, – сказала она наконец. – Ты будешь все-таки открывать свою банку или только смотреть на нее?

Я тряхнул головой и дернул за кольцо. Запястья мои изрядно опухли: Никодимус явно предпочитал обычные веревки выполненным по спецзаказу из гривы единорога.

– Извини. Просто есть о чем подумать.

– Ну… да, – кивнула она чуть мягче. – Что будем делать дальше?

Я покосился на свечи. Горящих осталось только три.

– Барьера хватит еще минут на двадцать. Вызовем такси, заберем Жучка от МакЭнелли и поедем к Майклу.

– Что, если динарианцы ждут нас на улице?

Я вынул из корзины у двери свой жезл и повертел в пальцах.

– Им придется искать другое такси.

– А потом?

Я взял посох и прислонил его к стене у двери.

– Расскажем Майклу и Сане, что случилось.

– Если только они вернулись.

– М-да. – Я выдвинул полку из кухонного шкафа и достал оттуда револьвер и кобуру. – А потом я попрошу милых динарианцев отпустить Широ.

Сьюзен кивнула.

– Так и попросим?

Я повертел барабан револьвера, заряжая его.

– Я их очень убедительно попрошу, – буркнул я, убирая револьвер в кобуру.

Глаза Сьюзен возбужденно вспыхнули.

– Считай, что я в игре. – Она смотрела, как я застегиваю кобуру под мышкой. – Гарри… мне не хотелось бы мешать твоему праведному гневу, но есть пара вопросов, которые не дают мне покоя.

– Зачем динарианцам так нужна Плащаница и что они собираются с ней делать, – кивнул я.

– Угу.

Я достал из шкафа в спальне старую куртку с капюшоном и сунул руки в рукава. Ощущение было какое-то неправильное. Несколько последних лет я не носил ничего, кроме старой брезентовой ветровки или другой, кожаной, которую подарила мне Сьюзен. Я проверил свечи – теперь погасли уже все. Я приложил ладонь к стене, проверяя обереги. Слабое эхо еще ощущалось, но ничего серьезного, так что я вернулся в гостиную и вызвал по телефону такси.

– Пожалуй, пора. Мне кажется, у меня есть представление о том, что они делают, но я еще не совсем уверен.

Она механически поправила мне воротник.

– Какой-то ты неопрятный. Ты что, манией величия заразился от этого Никодимуса?

– Должно быть, он читал записи Властелина Зла.

– Тебя послушать, он из тех, кто привык доводить дело до конца.

Еще бы не привык…

– Но пару деталей он все-таки упустил. Мне кажется, мы можем еще его опередить.

Она покачала головой:

– Гарри… Когда я спускалась туда следом за Широ, я мало чего видела. Но слышала их голоса. Знаешь… – На мгновение она зажмурилась, словно борясь с тошнотой. – Это трудно объяснить. Но голоса давали некоторое представление. Голос Широ напоминал… Ну, не знаю. Трубу. Ясный, сильный. А другой… другой – совсем испорченный. Насквозь прогнивший.

Я так и не понял, что заставило Сьюзен говорить это. Может, сказывались последствия того, что сделали с ней вампиры. А может, она научилась этому в перерывах между занятиями тай-чи. Или это была просто интуиция. Но я понял, что она имела в виду. Ощущалось что-то такое в Никодимусе – тихое, неподвижное, угрожающее, нечто злобное сверх всякой человеческой меры. И это что-то пугало меня до холодного пота.

– Ну да, понимаю. Никодимус – не просто заблудший идеалист какой-нибудь и даже не просто жадный до денег ублюдок. Он совсем другой.

Сьюзен кивнула:

– Порочный.

– И игру ведет жесткую. – Я даже не понял, обращался я больше к Сьюзен или к себе самому. – Ну что, готовы?

Она надела куртку. Я пошел к двери, и она шагнула следом.

– Одно было неудачно в твоей длинной куртке, – заметила Сьюзен. – Я никогда не видела твоей задницы.

– А я и не замечал.

– Ну, если бы ты обращал внимание на собственную задницу, Гарри, я бы всерьез о тебе беспокоилась.

Я улыбнулся ей через плечо. Она улыбнулась в ответ. Это продлилось совсем недолго. Обе наши улыбки померкли.

– Сьюзен… – начал я.

Она приложила пальцы к моим губам.

– Не надо.

– Черт, Сьюзен. Ночью…

– Ничего не произошло, – сказала она. Голос ее звучал устало, но глаза твердо смотрели мне в лицо. – Это ничего…

– … ничего не меняет, – договорил я, сам удивившись тому, как горько это прозвучало.

Она отняла руку и принялась застегивать свою черную кожаную куртку.

– Ладно, – вздохнул я. Кто просил меня заводить этот разговор? Продолжал бы безобидный треп… Я отворил дверь и выглянул наружу. – Такси уже ждет. Пошли, работать пора.

Глава двадцать седьмая

Я захватил посох, жезл, трость Широ и сделал себе зарубку на память купить сумку для гребаных клюшек для гольфа. На такси мы доехали до МакЭнелли. Голубой Жучок благополучно ждал на стоянке – не угнанный и даже не обчищенный мародерами.

– Что у тебя с задним стеклом? – поинтересовалась Сьюзен.

– Один из мордоворотов Марконе выпустил в меня несколько пуль у студии Ларри Фаулера.

Сьюзен невольно улыбнулась:

– Что? Ты снова выступал у Ларри Фаулера?

– Я не хочу об этом говорить.

– Ну ладно. А крышка багажника?

– Мелкие дырки – с того же случая. Большая вмятина осталась от дендрозлыдня.

– Кого-кого?

– Растительного монстра.

– А… Почему ты сразу не назвал его «растительным монстром»?

– Профессиональная гордость не позволяет.

– Бедная машинка.

Я вынул из кармана ключи, но Сьюзен положила руку мне на локоть. Она обошла машину кругом и заглянула под днище.

– О'кей, – кивнула она наконец. Тут до меня дошло.

– Спасибо, ноль-ноль-семь, но «фольксвагены» не взрывают. Слишком они для этого хорошенькие.

Сьюзен подошла к пассажирской дверце.

– Конфетти тоже красиво смотрится. Осторожнее, Гарри.