В поисках Одри - Кинселла Софи - Страница 21

21

О чем?

– А, – отвечает папа. – Об этом. Да.

– Что такое? – Я смотрю то на нее, то на него. – О чем сказать?

– Да ничего такого, любимая, – продолжает папа таким умиротворяющим тоном, который намекает, что там явно что-то такое. – Ничего такого. Просто адвокатам снова надо с тобой пообщаться.

И у меня сердце в пятки уходит. Адвокаты.

<b>МОЕ БЕЗМЯТЕЖНОЕ ЛЮБЯЩЕЕ СЕМЕЙСТВО – РАСШИФРОВКА ФИЛЬМА</b>

ИНТЕРЬЕР. РОУЗВУД-КЛОУЗ, 5. ДЕНЬ

<i>ПАПА работает с какими-то бумагами за кухонным столом. Камера приближается.</i>

ОДРИ <i>(за кадром)</i>:

Привет.

ПАПА:

Привет, дорогая. Ты все еще берешь интервью? Ну давай. Жизнь звездного бухгалтера Криса Тернера и вокруг него.

ОДРИ <i>(за кадром)</i>:

Ты же не звездный бухгалтер.

<i>Папа занимает оборонительную позицию.</i>

ПАПА:

Ну ладно, я бухгалтер в нескольких фирмах среднего размера, и одна из них работает в сфере СМИ. Мне дают билеты на концерты.

ОДРИ <i>(за кадром)</i>:

Я знаю.

ПАПА:

И мы все общались с ребятами из сериала «Единственный путь – это Эссекс», помнишь? На акции «Дети в беде»?[8]

ОДРИ <i>(за кадром)</i>:

Пап, не переживай. По-моему, у тебя классная работа. А сейчас ты чем занят?

<i>Папа прикрывает бумаги, как-то задергавшись.</i>

ПАПА:

Ничего особенного.

ОДРИ <i>(за кадром)</i>:

Что там у тебя? Это со мной связано? Пап, что за тема с адвокатами? Мне еще что-то делать придется?

ПАПА:

Нет. Ничего. Ничего такого. Просто ерундовая встреча.

ОДРИ <i>(за кадром)</i>:

Встречи – это не <i>ерундово</i>.

ПАПА:

Милая, не паникуй. Просто надо еще несколько галочек поставить. Волноваться не о чем, даже не думай об этом.

ОДРИ <i>(за кадром)</i>:

Но я думаю. Много думаю.

ПАПА:

Разумеется. Одри, мы хотим добиться справедливости, понимаешь? Этого не должно было случиться. <i>Не должно было</i>.

<i>Камера берет папу крупным планом. Он расстроен.</i>

ПАПА:

Если бы я знал, если бы понимал… если бы ты хотя бы сказала…

<i>Долгая пауза. Папа собирается с духом.</i>

ПАПА:

Ладно. Все то же самое. Ты не виновата. А учителя виноваты. Нам много не надо. Просто чтобы это признали. Справедливости, если хочешь.

ОДРИ <i>(за кадром)</i>:

А с полицией снова надо будет общаться?

ПАПА:

Нет. Нет, это линия нападения… Этого больше не будет. Но мы сделаем все, что в наших силах. Все. Я не успокоюсь, пока…

<i>Папа смолкает, руки у него сжались в кулаки. Фокус на них.</i>

ПАПА:

Ты знаешь, как мы с мамой тебя любим.

<i>Камера переходит на его лицо, которое вдруг начинает казаться чуточку старше.</i>

ОДРИ <i>(за кадром)</i>:

Я знаю. Вот как.

<i>Перед камерой вытягивается рука. Папа улыбается.</i>

Я понимаю, что папа хотел меня подбодрить. Но не получилось. Даже наоборот. Потому что придется снова встречаться с адвокатами, а я о них ничего хорошего сказать не могу.

Вот как с ними обстоят дела:

1. Надо ехать на машине в город, дорога занимает целую вечность, парковаться там негде, родители начинают психовать.

2. У старшего, мистера Кеннели, ужасно противное брюхо. Ну, то есть на него просто смотреть невозможно.

3. Они заставляют меня во всем сомневаться. Например, я отвечаю, как меня зовут, и младший так вскидывает бровь, что я начинаю думать: «О господи. А я действительно Одри?»

4. Они заставляют меня заново все вспоминать.

5. Они заставляют меня заново все пересказывать.

6. Из-за них все становится даже как-то хуже, чем было. Не знаю, как они это делают, но это так.

7. Это стоит кучу денег. Я этого знать не должна, но Фрэнк рассказал.

Я сижу на кухне совершенно несчастная и прокручиваю отснятое. Тут входит Фрэнк, шаркая ногами.

– О, привет. – Я поднимаю голову, кое-что вспомнив. – Слушай, я у тебя еще интервью не брала. Давай?

– Я не хочу давать интервью.

Брат на вид такой же несчастный, как и я. Нет, даже хуже. Он выглядит так, словно всех и все ненавидит. Он бледен, а глаза красные. И кажется еще более нездоровым, чем в те времена, когда постоянно играл.

– Ну ладно, – отвечаю я, пожимая плечами. На столе стоит чашка с кукурузными чипсами «Дорито», я протягиваю руку. Мы сегодня на ужин заказывали еду из ресторана «Текс-мекс», больше мама никогда чипсы не покупает. То есть типа если это «Доритос» и я ем их с гуакомоле, то это не гадость.

– А это… – Я пытаюсь начать как можно небрежней.

Но голос подводит. Он звучит так, будто я ужасно встревожена. С другой стороны, по-моему, Фрэнку сейчас до других дела нет.

– Линус придет? – выпаливаю я абсолютно не небрежно, но все же. Я спросила.

Фрэнк поворачивается ко мне и смотрит взглядом убийцы.

– Зачем ему приходить?

– Ну… потому что… – Я смущенно смотрю на брата. – Вы что, поругались?

– Нет, мы не ругались. – В глазах его столько холода и злобы, что я съеживаюсь. – Меня выгнали из команды.

– Выгнали? – Я в шоке. – Но это ведь была твоя команда?

– Но я же играть теперь не могу.

Говорит он едва слышно. У меня такое ужасное чувство, что брат вот-вот заплачет. Я не видела, чтобы Фрэнк плакал, лет с десяти.

– Фрэнк, – я так ему сочувствую, даже готова заплакать вместо него, – а маме ты говорил?

– Маме? – резко отвечает он. – Чтобы она в ладоши от радости похлопала?

– Она бы так не поступила! – Хотя я не уверена.

вернуться

8

«Дети в беде» – английский благотворительный фонд.