Вымышленные и подлинные истории Алекса (СИ) - Искенов Алексей - Страница 23

Гришуня схватил старика за шкирку и начал трясти. Вероника в ужасе прижала маленького Сёму к груди.

- Слышь, старый хрыч, сюда! Если вякнешь насчёт меня в деревне, я не только тебя, но и всю деревню поджарю! Ты понял, старый гад?

- Я всё понял! - трясясь от страха, с выпученными глазами, ответил староста. - Коли так, я всё понял!

И уже, галопом убегая по улице, угрожающе крикнул:

- Ты мне ответишь за это! Понял?

- Вот старый козёл! - в сердцах выругался Гриша, - если бы не ты, Ника, пристрелил бы его, гада!

- Ты слово дал... Не убьёшь больше никого, - упавшим голосом ответила его возлюбленная.

В дом к Веронике вломились вооружённые стражи порядка и староста деревни Евсюков Вениамин Андреевич. У молодых была в это время самая идиллия. Гришку скрутили, заломив руки, и вывели из избы. Потеряв на момент внимание к плачущему Сёме, несчастная девушка выбежала, отчаянно закричав:

- Гришенька! Родной мой!

- Назад, девка! - рявкнул ей в ответ офицер.

- Она, сука, укрывала этого беглого, - доложил ему визгливый, как баба, староста.

- Разберёмся, Вениамин Андреевич! - ответил самодовольный блюститель законов.

Первый раз в жизни Ника посмотрела на Евсюкова с ненавистью.

- Сука, говоришь? - зашипела она не своим голосом. - Это вы – сука, Вениамин Андреевич. Это вы моих родителей сдали фрицам! Это по вашему доносу немцы моих маму и отца расстреляли.

- Она брешет, товарищ майор! Это полицаи их раскрыли и выдали, я тут ни при чём! - пытался оправдываться Евсюков.

- Какие полицаи? - женщина истерично рассмеялась. - Где ты видел полицаев в нашей деревне, старый козёл?

Гриша пытался вырваться, но менты сильнее выкручивали ему локти, один из них сильно ударил Воронцова под дых. Григорий охнул, заглатывая воздух.

- Вот как? - вдруг заинтересовался старостой ментовский майор. - Поедем-ка, папаша, с нами!

- Как вы смеете? - завозмущался Вениамин Андреевич. - Я же вам сдал беглого!

- Доносчикам первые кнуты бывают! - зло улыбаясь, сказал офицер и, взяв за шкирку старосту, повёл его к машине.

Веронику то и дело возили в город на допросы. Ей тоже грозил суд и приличный срок за укрывательство особо опасного преступника. Ребёнка приходилось брать с собой: после ареста Гриши Воронцова и старосты деревни Евсюкова местные жители ополчились на молодую женщину, злословя в её адрес, и проклинали Григория. Никто больше Нике не хотел помогать -наоборот, старались её изжить, не задумываясь ни на минуту о маленьком Сёме.

Девушку допрашивал молодой, красивый офицер - высокий, светловолосый, с голубыми глазами. Он был сдержан, корректен, не допуская при допросе бранных слов и угроз. Что ему могла ответить Ника?..

Когда во время войны в деревню вошли немцы, то местных жителей они поначалу не трогали, вели себя вполне мирно и тихо. В отличие от своих соседей, родители Вероники не захотели мириться с фашистами и связались с партизанами, укрывавшимися в нескольких километрах от деревни, в лесных массивах. Благодаря этой связи, партизанский отряд пустил под откос несколько немецких эшелонов с подкреплением, в них погибло много вражеских солдат, была выведена из строя боевая техника. Вскоре фрицам стало известно о партизанском отряде, и они привлекли старосту деревни Вениамина Евсюкова отследить и вычислить связных. В противном случае фашисты пригрозили сжечь всю деревню и уничтожить всех жителей. Услужливый перед немцами староста, испугавшийся за свою жизнь, быстро выдал отца и мать Вероники.

Перед тем, как немцы вломились в дверь, родители успели спрятать в то время совсем юную и хворую дочь, заперев в подполе.

Их долго допрашивали и жестоко избивали, на них пытался влиять староста, но отец Ники плюнул очкастому старику в лицо. Мать девушки фашисты насиловали прямо на глазах связанного супруга. Тот скрипел зубами, пытаясь развязаться, но у полуживого и изувеченного побоями пожилого мужчины ничего не получалось.

Ничего не добившись, фрицы повели обоих супругов в поле перед лесом. Привели туда же и старосту Вениамина Андреевича. Очкарик нервно трясся, ему было страшно глядеть в глаза семейной паре.

Перед расстрелом немецкий офицер последний раз спросил у родителей Вероники, где находится партизанский отряд. Немолодые супруги стояли молча в одних сорочках. Офицер дал солдатам команду, те дали автоматную очередь.

- Возьми, сука, лопату и похорони их по-человечески! - приказал обер-лейтенант старосте.

- Чего? - не понял очкарик.

- Ганс! Переведи ему, - резко процедил офицер.

Переводчик, хорошо владея русским языком, доходчиво объяснил старосте приказ их командира.

Трясущимися руками Евсюков взял штыковую лопату.

Офицер с презрением ударил старосту по лицу.

- По-человечески похорони, мразь! Эти люди, которых мы расстреляли, в отличие от тебя, заслуживают уважения.

Немцы ушли, оставив деревню нетронутой.

Вскоре арестовали и фельдшера. Егор Тимофеевич, в отличие от старосты Евсюкова, не возмущался и не пытался качать права. Терять ему было нечего, да и какая на нём может быть вина? Он всего лишь деревенский лекарь...

Веронику продолжали привозить на допросы, и в один прекрасный день молодой подполковник сказал ей:

- По закону вас должны были судить с остальными арестантами, которых мы взяли. Но то, что вы помогли нам разоблачить очередного предателя Родины, вам зачтётся. Почему же вы раньше молчали, Вероника Владимировна?

- У меня не было на него доказательств, - ответила Ника.

- А нам не надо было ваших доказательств - главное вовремя на него заявить, - нахмурился следователь.

- Что будет с моим Григорием?

- Скорей всего, расстреляют. С вашим любимым я ничем вам помочь не могу, на совести Воронцова семь трупов, в том числе трёх военнослужащих. У них остались жёны, дети.

Девушка заплакала, а голубоглазый блондин в кителе налил ей из графина стакан воды.

- Я постараюсь устроить вам короткое свидание, - пообещал следователь.

- Спасибо, - ответила ему Ника.

Молодой подполковник сдержал своё слово. Веронику пустили на несколько минут на свидание с Григорием. Что она знала о нём? Отец Гриши был зажиточным крестьянином, имел двух батраков, которые пахали с ним каждый день. Женился Лука Григорьевич Воронцов уже сорокалетним, зрелым мужчиной, имея богатый дом, домашний скот, гусей и кур. Его избранница была двадцатилетней барышней, доброй и ласковой девушкой с рыжими, золотистыми волосами, серыми большими глазами, ухоженной и стройной. Звали её Дарьей. На их свадьбе гуляла вся деревня, и казалось, что их счастью не будет конца.

Увы, оно долгим не бывает. Родившиеся у Воронцовых дети один за другим умирали в младенчестве. Выжил только светловолосый Гришка, названный в честь деда. От горя, что имеет всего одного наследника, Лука Григорьевич стал всё чаще прикладываться к спиртному и жестоко избивать свою супругу Дарью Ивановну. Гришке было 12 лет, когда его мать неожиданно повесилась - от многочисленных побоев у неё появились проблемы с психикой. Через несколько лет пришла Советская власть, и Луку Григорьевича раскулачили. Разорившийся крестьянин взял с собой сына и ушёл в банду. Однако через некоторое время Воронцова-старшего выловили и расстреляли. Гришка с остатком банды продолжал скрываться и совершать разбойные нападения на мирных граждан. Во время второй мировой войны Григорий Воронцов был уже закоренелым преступником и неуловимым бандитом.

Вероника зашла в специальную комнату с зарешеченным окном. Григорий сидел молча на табурете с привинченными к полу ножками. Ника подошла к нему - он встал и обнял девушку, прижав к себе. Ника заплакала.

- Где Сёма? - спросил Гриша.

- В другой комнате, ему не положено тебя видеть, - ответила молодая женщина. - Как мы теперь будем жить?..