Однажды в Париже - Плещеева Дарья - Страница 16

16

– Вы даже не представляете, как я вам рада! – воскликнула леди Карлайл, тоже присаживаясь напротив гостьи. – У меня сегодня прекрасное утро: шоколад, поэзия и красавица…

– Поэзия? – удивилась дю Фаржи. То, что ее назвали красавицей, фрейлину не смутило – она все еще считала себя прехорошенькой.

– Да, вообразите! Господин де Голль посвятил мне дивный мадригал! Вот, вот… – И Люси прочитала четверостишие, изображая полнейший восторг: – «Кудрявый ветерок, покинув берег Сены, о вашей красоте поведал мне в тиши, с тех пор моей души страданья неизменны, поскольку я влюблен, а вы так хороши!..»

– Господин де Голль посвятил мадригал вам?!

– Конечно, мне. А что вас так смущает, милочка? У него и другие стихи есть. Он ужасный скромник и до сих пор никому не показывал свои опыты…

Анри стоял – ни жив ни мертв. Он понятия не имел, как в таких случаях следует возражать обнаглевшей аристократке. Ну не хамить же ей, в самом деле? Но и терпеть явные издевательства сил не оставалось. Однако военная привычка подчиняться приказам взяла верх над самолюбием, и де Голль, скрипя зубами, продолжал изображать скромнягу лейтенанта, обласканного светской львицей.

– Вы ведь не откажетесь от чашки шоколада? – продолжала щебетать леди Карлайл. – Я знаю Париж! Париж не любит скучных гостей. Я – бедная английская провинциалка, мне нечем похвастаться в отеле Рамбуйе… Конечно, маркиза принимает меня, но скорее из почтения к моему титулу. Зато сегодня вечером будет мой триумф! Я привезу замечательного поэта – это мое открытие, это моя гордость! Я уверена: в отеле Рамбуйе сумеют оценить мою находку! – И Люси, схватив пачку мадригалов, потрясла ими с видом Зевса, мечущего во врагов молнии.

Салон Катрин де Вивон, маркизы де Рамбуйе, процветал уже более двадцати лет и все это время был местом, где собирались самые видные литераторы и философы Парижа. Сама маркиза, разумеется, постарела, но в салоне теперь блистала ее дочь Жюли. Жили обе дамы поблизости от Лувра, в особняке Пизани, который теперь все называли отелем Рамбуйе. Ришелье поневоле терпел это гнездо вольнодумцев. Впрочем, вольнодумцев умеренных и даже грациозных, поскольку грубости и пошлости ни Катрин, ни Жюли не потерпели бы. Более того, маркиза во всеуслышание объявила, что не желает бывать при дворе из-за придворных интриг, и в свой салон их не допускала. В отеле Рамбуйе возвели в высочайшую степень искусство светской беседы, обожали игру утонченного ума, придумывали изысканные забавы.

Анри ни разу не бывал в гостях у маркизы. Честно говоря, он туда и не стремился, понимая, что обречен сидеть в углу и молчать, слушая высокопарные речи. Потому замысел леди Карлайл его ужаснул.

Он догадался, для чего придуман хитрый ход со стихами. Но понял он и другое: когда сочинитель гадких песенок будет опознан и пойман, лейтенант де Голль, громко заявивший о себе дюжиной мадригалов, но не написавший более ни одной строки, станет посмешищем. И что же тогда скажет его возлюбленная Катрин? Как объяснить ей эту нелепую историю?

А тут еще старая интриганка дю Фаржи смотрит, прищурившись, как будто желает сказать: «А я знаю, господин лейтенант, отчего вы с утра пьете шоколад у англичанки!»

«Излишнее рвение может наделать бед, – сделал печальный вывод Анри. – Ничего бы не случилось, если бы ты не понесся к графине Карлайл прямо из Пале-Кардиналь, а по дороге зашел бы часика на два к Мортмарам, чей душистый тизан[8] из мяты, меда и лимона точно так же хорош и сладок. И не пришлось бы теперь ломать голову, как оправдаться перед Катрин де Бордо…

Глава четвертая, в которой лейтенант де Голль продолжает поиски зловредного куплетиста, а находит нового друга

Поскольку отец Жозеф присоветовал посетить «Бургундский отель»[9] и поискать дерзкого сочинителя на сцене, Анри послал своего старого слугу Бернара узнать, есть ли вечером представление, а если есть – какую пьесу дают. Логика в совете капуцина имелась – скрипуче-хриплый голос Анри мог слышать именно в театре.

Труппа «Бургундского отеля» под руководством мэтра Бельроза успешно ставила и фарсы Тюрлюпена, и трагикомедии Арди[10]. Однако, когда господин Бельроз покусился на жанр трагедии, парижская публика решительно сказала «нет». Логически рассуждая, актеру с хрипловатым голосом самое место как раз в фарсе. Впрочем, комедианты как раз необязательно выступали именно в театре, чаще где-нибудь в людных местах – у моста Понт-Нёф, например. Конечно, сейчас только начало марта и даже днем на улице весьма сыро и промозгло. Так что шансов найти актера под крышей все же больше…

Бернар вернулся спустя пару часов и, подставляя по очереди бока к пылающему камину, доложил:

– Будут фарсы, ваша милость. И первой покажут «Лохань», старую добрую «Лохань», которая, почитай, лет сто всем театрам сборы делает![11]

– Отлично! – воскликнул Анри. – А теперь дай-ка мне поесть.

Он завел свое маленькое хозяйство не столько ради себя, сколько ради Бернара. Старик, служивший еще его отцу, имел слабый желудок, и заставлять его питаться в кабачках или брать невесть какие сомнительные лакомства у разносчиков было просто жестоко. Бернар, со своей стороны, очень желал услужить молодому хозяину, и если бы не это хозяйство, чувствовал бы себя дармоедом.

Он нашел местечки, где можно брать хорошее – не разведенное – вино, где за разумные деньги можно приобрести вкуснейший копченый свиной окорок, потом уговорился с одним крестьянином из Версаля, разводившим птицу, и теперь тот раз-два в неделю присылал то пару цыплят, то каплуна.

Вот и сейчас старый валет[12], с тихой гордостью выставил на стол блюдо с половинкой жареного цыпленка, другое – с куском пирога, известного в Париже как «гасконский киш»[13],и третье – с куском печеночного паштета, начиненного фисташками. Естественно, появилась и бутылка вина – недорогого, но приятного пенистого вина из Лиму.

– Оденьтесь попроще, ваша милость, – посоветовал Бернар. – Вот, я вам скромные подвязки приготовил, штаны без галуна. И кошелек с собой не берите.

– Хорошо, старина, – благодушно усмехнулся де Голль, – но пару су заплатить за вход ты мне позволишь взять?

– Ах, ваша милость, у этих комедиантов всякое случается! Сосед недавно рассказывал: пуговицы у него там срезали, а он и не заметил…

«Бургундский отель» лишь лет восемь назад обзавелся собственной труппой, которую тогда возглавил мэтр Вальран Лёконт. До того в театре выступали бродячие актеры, и всякий раз поход для ценителя искусства в это заведение был сущей лотереей: поди угадай, что тебе выпадет – отличный спектакль или убожество, достойное града из тухлых яиц.

Де Голль бывал в «Бургундском отеле» неоднократно. Не обзаведясь дурной привычкой многих своих приятелей по службе – пьянствовать и буянить в свободное от войны время, Анри постоянно искал тем не менее, чем бы заняться. Любовные приключения и охота, конечно, скрашивали однообразный военный быт, но молодому дворянину хотелось чего-то необычного. Любимое с детства чтение книг было трудноосуществимым, ибо раздобыть в походных условиях хоть что-то увлекательное, кроме Библии, не представлялось возможным. Но во время осады Ла-Рошели, на зимних квартирах в Беноне де Голль увидел выступление актерской труппы из Пуатье и… заболел театром! А уж когда попал в Париж и обнаружил, что в городе существуют аж три театра, то стал заядлым театралом, хотя и смотрел все подряд…

В нынешнее посещение «Бургундского отеля» Анри повезло по двум причинам: во-первых, фарсы оказались развеселыми, а во-вторых, Париж в последние годы все увереннее завоевывали итальянские комедианты, выступавшие в масках, и если загадочный сочинитель примкнул к ним, лицо его будет надежно спрятано. Остается только голос.

вернуться

8

Тизан – фр. Tisane – травяной чай; был очень популярен во Франции вплоть до конца XVII века, пока его окончательно не сменила мода на горячий шоколад, а чуть позже – на кофе.

вернуться

9

Крупнейший драматический театр Парижа в XVII веке и первый стационарный театр Франции.

вернуться

10

Бельроз (Пьер де Лемессье, 1602–1670) – актер и режиссер труппы «Бургундского отеля» с 1628 года. Александр Арди (1570–1632) – поэт и драматург, работал в жанрах трагикомедии и трагедии, умер от чумы на юге Франции. Тюрлюпен (Анри Легран, 1583–1634), актер и комедиант, работал в труппе «Бургундского отеля» в жанре фарса и балагана.

вернуться

11

«Лохань», или «Фарс о лохани» (фр. La Farce du Cuvier) – анонимный французский фарс XV века (1490-е гг.). Состоит из 332 восьмисложных стихов. Неоднократно издавался в XVI и XVII веках.

вернуться

12

Валет – личный слуга.

вернуться

13

Фруктовый пирог из слоеного теста.