Однажды в Париже - Плещеева Дарья - Страница 29

– Куртизанка?

– Не… Хозяйка.

И парнишка исчез в глубине дома, оставив де Голля с вытаращенными глазами и отвисшей челюстью. Кое-как справившись с изумлением, Анри вошел наконец в большую залу, выполнявшую здесь роль и лавки, и гостиной одновременно, и уселся за стол у окна.

Ситуация, прямо скажем, возникла двусмысленная. Квартирант в отсутствие хозяина развлекается с его женой, не подозревая, что внизу его ждет друг. И теперь, когда они там закончат и спустятся в зал, пикантное положение неизбежно. По-хорошему, де Голлю следовало бы уйти сейчас и вернуться попозже, часика через два. Или три. Но Анри не мог себе этого позволить, поскольку д’Артаньян был ему нужен немедленно. Послать же за ним мальчишку стало бы верхом бестактности.

– Послушай, как тебя…

– Гвидо…

– …да, Гвидо. Я сейчас пойду, прогуляюсь на часок. А ты найди, будь добр, способ предупредить месье д’Артаньяна, что его срочно хочет видеть лейтенант де Голль.

– Неплохо бы закрепить вашу просьбу, месье, – нагло заявил мальчишка.

– Если не выполнишь, я тебе уши отрежу! – мрачно пообещал Анри и для верности продемонстрировал свой кинжал.

– Уж и пошутить нельзя, – скривился парнишка, опасливо косясь на клинок.

– Значит, мы договорились.

Де Голль оскалился, убрал кинжал в ножны и вышел на улицу. Настроение его было препаршивое. Время утекало буквально сквозь пальцы, и он ничего не мог с этим поделать!

Чтобы хоть немного отвлечься, Анри направился в ближайший трактир на перекрестке улиц Сен-Женевьев и Святого Доменика. До перекрестка было всего-то шагов сто, но лейтенанту не суждено было их пройти без приключений.

Едва он отошел от дома Буонасье, как из ближайшей подворотни наперерез ему выступили трое. Один из них, с перевязанной головой под широкополой шляпой, подозрительно знакомый, расплылся в зловещей улыбке и хрипло произнес:

– О, какая неожиданная встреча, месье шустрый малый!

– В чем дело, господа? – надменно-холодно вопросил де Голль, уже сообразив, кто устроил ему засаду. Это были двое бандитов, оставшиеся в живых во время памятной драки в трактире «У дядюшки Жиро».

– А дело в том, месье дворянское отродье, что вы нам задолжали! И рассчитаться предлагаю немедленно!

– А вам не кажется, месье побитая собака, что вы не на того напали?

С этими словами де Голль выхватил шпагу и стремительно атаковал нахала.

Бандит явно не ожидал такой прыти от «дворянского отродья» и пропустил выпад, за что немедля поплатился. Клинок лейтенанта глубоко вошел ему в правое плечо. Однако на этом успех де Голля закончился, потому что приятели бандита оказались не в пример шустрее и одновременно провели финты с двойным выпадом. От правого противника лейтенант легко уклонился, но со вторым пришлось жестко скрестить шпаги. Бандит попался рослый и опытный. Они с де Голлем закружили по проулку, выискивая бреши в защите, но Анри приходилось все время следить и за вторым – совсем еще юным парнишкой, явно неопытным в боевом фехтовании, но бесстрашным и горячим. Он то и дело норовил зайти лейтенанту в тыл.

Де Голлю понадобилось все его умение и опыт батальных схваток, чтобы не быть заколотым в первые минуты боя. Очень скоро он понял, что его противники начисто лишены таких понятий, как честь и благородство, и что ими движет лишь одно желание – убить прыткого бретонца.

Некоторое время де Голлю удавалось сдерживать пыл атакующих с помощью кинжала в левой руке и набора необычных приемов владения шпагой. Однако спустя несколько минут оба противника выучили большинство финтов лейтенанта, и теперь уже Анри пришлось спешно запоминать ответные выпады и контратаки бандитов.

Еще через минуту Анри почувствовал, что начинает уставать. Это было плохо. Как только его усталость осознают противники, шансов отбиться у де Голля не останется.

Тогда, отбросив остатки благородства и заставив себя забыть о чести, лейтенант пошел ва-банк. Отбив очередной выпад здоровяка, он быстро перехватил кинжал за лезвие и метнул клинок… в молодого! Прием сработал: юный бандит пропустил бросок и со стоном рухнул на мостовую с кинжалом в груди.

Здоровяк, понятно, опешил на секунду, и это тоже стоило ему жизни, потому что Анри безо всякого сожаления разрядил в него пистоль, который выхватил из-за пояса, воспользовавшись заминкой.

Виктория получилась полной. Раненый бандит с перевязанной головой минутой раньше исчез в какой-то подворотне, посреди лужи с нечистотами корчился в агонии его молодой напарник, а третий, отброшенный пулей в упор, недвижно лежал у стены дома.

Анри обессиленно опустил руки с пистолем и шпагой. Как всегда после схватки, противно задрожали колени и нижняя челюсть, оружие будто враз налилось свинцом, спина покрылась холодным потом, а в ушах стоял тонкий звон – эхо близкого выстрела. И противно пахло пороховой кислятиной.

«Надо же, какие злопамятные оказались! – пришла отстраненная мысль. – С чего бы? Что-то не слышал я раньше о столь мстительных разбойниках… А ведь здесь не хватает еще одного – того труса, что успел удрать!.. Может, он стоит сейчас как раз вон за той телегой с горшками и размышляет, как бы получше укокошить несговорчивого месье…»

Де Голль внимательнее присмотрелся к телеге: вроде бы есть кто-то позади нее, но – не разглядеть. Тогда он вложил шпагу в ножны и нарочито медленно принялся заряжать пистоль. Попрятавшиеся во время драки случайные прохожие снова выбрались на улицу и, опасливо косясь на гвардейца и его поверженных противников, спешили разбежаться по своим делам.

Анри едва успел загнать пыж в ствол пистоля, как вдруг из-за кучи горшков на телеге просунулось шестигранное дуло мушкета и плюнуло длинным огненно-дымным языком в лейтенанта. Де Голля спасла воинская выучка. Его тело среагировало быстрее, чем мозг, и метнулось в какую-то нишу у ближайшего дома. Уже оттуда Анри выстрелил в узкий просвет между горшками на телеге, где заметил подозрительную тень.

Когда же он, выждав минуту и пригнувшись, перебежал к телеге, там никого не было.

– Странно! – громко сказал в пространство опустевшей улицы де Голль. – Кому же я так насолил?..

Ответом ему был только скрип полуотвалившейся ставни окна над головой.

Еще окончательно не придя в себя, Анри решительно отправился назад, к дому галантерейщика. К его искренней радости, д’Артаньян уже закончил свидание и теперь сидел в гостиной за столом, уставленным плошками и блюдами с разнообразной снедью. Видимо, хозяйка осталась довольна адюльтером с мушкетером и таким образом отблагодарила любовника.

– О, Анри, милости прошу! – воскликнул с набитым ртом д’Артаньян, делая радушный жест. – Присоединяйтесь, здесь хватит и на троих!

Де Голль хотел было отказаться, но неожиданно почувствовал дикий голод – наверное, тоже вследствие нервной разрядки после боя.

– С удовольствием, мой друг! – улыбнулся он и уселся напротив мушкетера.

Они подняли тост за дружбу кардинала и короля и приступили к молочному поросенку с яблоками и ячневой кашей. Но едва первый голод был утолен, де Голль решительно отложил вилку и кинжал.

– Шарль, я хочу попросить вас о помощи. Не смейтесь и не вспоминайте о вражде между мушкетерами короля и кардинала. Речь идет о судьбе женщины. Я говорю прямо: эта дама – моя покровительница. Она без всякой задней мысли, просто по доброте душевной, посоветовала его преосвященству принять меня на службу…

– Мадам де Комбале? – догадался мушкетер, уплетая за обе щеки жареную куропатку.

– Да. Я ей многим обязан. И сейчас, когда она попала в весьма неприятное положение, единственное, что я могу для нее сделать, это просить вас пойти вместе со мной к отцу Жозефу, чтобы рассказать о похищении кота, будь он неладен! – Де Голль в сердцах стукнул кулаком по столу, потом схватил стакан с вином и сделал приличный глоток. – Все в Пале-Кардиналь считают, будто суматоху с котами устроила именно мадам де Комбале, которой они надоели! Но если врагам этой дамы удастся удалить ее от его преосвященства… поверьте, лучше от этого никому не будет! Она добра и безобидна, а на смену ей может прийти настоящая интриганка, хитрая и злая.