Однажды в Париже - Плещеева Дарья - Страница 39

– Ты что, все выпил?! – грозно нахмурился д’Артаньян, заглядывая в кувшин. – Так и есть! Полюбуйтесь, Анри, на этого нахального пьянчужку! Только и знает, что пить за мой счет.

– Да будет вам, Шарль! – добродушно усмехнулся де Голль. – Сегодня можно… Эй, любезный, подай-ка нам еще кувшин бургундского!..

Уже далеко за полночь друзья добрались до дома Анри пешком, ведя коней в поводу, по причине полной невозможности держаться в седле. Лошадей вел Паскаль, а господа гвардейцы, поддерживая друг друга, шли впереди и громогласно, перебивая один другого, пытались петь по памяти скабрезные куплеты про английского короля и испанскую королеву.

На пороге дома де Голль еще раз обнял д’Артаньяна и, воздев к ночному небу указующий перст, изрек:

– Никуда он от меня не скроется! Вот увидите, Шарль, не пройдет и трех дней, как я выведу на чистую воду этого прохвоста и задиру!

– Нисколько не сомневаюсь, мой друг, – серьезно сказал мушкетер. – Но сейчас вам лучше лечь в постель и хорошенько выспаться.

– Отличная идея, мой друг! Я так и сделаю…

Де Голль скрылся в доме. Д’Артаньян некоторое время постоял у двери, прислушиваясь, потом удовлетворенно кивнул и повернулся к Паскалю. Монах спал стоя, крепко держась за уздечки. Кони были военные, дисциплинированные и стояли как вкопанные, потому капуцину не грозило внезапное падение на грязную мостовую.

– Ах ты, плут! – негромко сказал д’Артаньян. – А ну, очнись! Дома доспишь.

Паскаль вздрогнул и судорожно вздохнул.

– Я не сплю, месье, – пробормотал он и поплелся за мушкетером, который решительным шагом, зигзагами направился в сторону Сены.

Следующее утро принесло господину д’Артаньяну не только головную боль, но и новые хлопоты. Едва он успел умыться и побриться с помощью расторопного и хитроватого слуги Планше, как примчался вестовой из приемной господина дез Эссара.

– Господин д’Артаньян, вам предписание, – выпалил он, совсем еще юный парнишка, раскрасневшийся от быстрой скачки и ответственного поручения, и вручил ему пакет.

– Что там случилось? – морщась, спросил Шарль де Бац.

Заботливый Планше тут же протянул хозяину кружку с горячим куриным бульоном. Прихлебывая целебный напиток, д’Артаньян вскрыл пакет, пробежал глазами по коротким строчкам и помрачнел.

– Все, Планше, кажется, наша с тобой мирная жизнь заканчивается.

– В самом деле, месье? Вы это называете мирной жизнью?

– По сравнению с тем, что нам предстоит в ближайшем будущем, да.

– А что предстоит, месье?

– Скажу, когда вернусь. Седлай коня!..

Верховая прогулка оказалась, как нельзя кстати. Скачка по оживающим улицам столицы до «мушкетерского дома», как называли сами мушкетеры место своих сборов – внутренний двор большого особняка на улице Риволи в двух кварталах от Лувра, – благотворно отразилась на самочувствии д’Артаньяна, и пред строгие очи начальства он явился бодрым и готовым к действию.

Лейтенант Александр дез Эссар, пикардиец по происхождению, был всего на четыре года старше д’Артаньяна, но, видимо, считал, что это обязывает его относиться к гасконцу по-отечески – снисходительно и строго.

– Вы опять опоздали к утренней поверке, месье, – мягко пожурил он Шарля. – Нельзя же так долго спать! Долгий сон расслабляет волю и мышцы, отягощает голову… Ну какой из вас после этого боец?

– Господин лейтенант, – искренне возмутился д’Артаньян, – я примчался сюда, как только ваш вестовой вручил мне предписание! Я летел как ветер, месье! Мой конь развил такую скорость, какой только возможно достичь на парижских улицах!..

– Ну хорошо, хорошо, мой друг, – замахал на него руками дез Эссар, – я верю, что вы преисполнены энтузиазма всем сердцем и душой служить на благо Франции и короля. Но вот кое-кто там, – он ткнул пальцем в потолок, – сомневается, что вы способны выполнить одно щекотливое и непростое поручение…

– Так поручите мне его, господин лейтенант!

– Непременно, но… чуть позже. А пока хочу довести до вашего сведения, что нашей роте дано высочайшее соизволение сопровождать их величества во время выезда в Амьен. Выезд состоится ровно через две недели!

– Прекрасно, господин лейтенант! Давно мечтал размяться в дальней прогулке…

– Это не прогулка, д’Артаньян! А очень ответственное и… беспокойное мероприятие. Кстати, вы будете возглавлять в нем авангард.

Шарль озадаченно подергал себя за ус.

– Наверное, придется подновить подпругу и стремена… Да, еще бы хорошо получить пару новых пистолетов. От щедрот, так сказать?..

– А вы, смотрю, своего не упустите! – прищурился дез Эссар. – Настоящий гасконец. Уважаю!.. Ступайте пока. Завтра с утра жду вас у себя – получите личное задание.

Д’Артаньян лихо отсалютовал лейтенанту и поспешил убраться с глаз долой, пока этот добросовестный служака не придумал еще какую-нибудь проверку или инструктаж.

По пути домой Шарль решил заглянуть на чашечку шоколада к одной милой и приветливой даме – госпоже Жаклин де Леви-Вантадур, двоюродной сестре могущественного герцога Генриха де Леви-Вантадура, наместника короля Людовика XIII в Лангедоке и основателя тайного братства Святых Даров. Мадемуазель Жаклин жила в Париже на полном содержании старшего брата и ни в чем себе не отказывала, в том числе и в приеме молодых дворян, разумеется, в приличествующее время суток! Жаклин также частенько посещала домик мадемуазель де Ланкло, втайне надеясь научиться у Нинон искусству независимости и обольщения. Д’Артаньян, кстати, и познакомился с Жаклин именно у Нинон, куда изредка заглядывал, когда ему становилось слишком скучно от бесконечных разговоров с сослуживцами о конской сбруе и толедских клинках или с господином Буонасье о перспективах галантерейной торговли в столице.

Жаклин оказалась неожиданно приятной собеседницей – весьма начитанной и не чуждой тонкой игры ума. Поэтому и д’Артаньян с самого начала знакомства отнесся к молодой женщине не как к объекту страсти, но как к другу и, возможно, советнику в делах.

Время для визита к незамужней даме уже было подходящим, и настроение Шарля не замедлило улучшиться лишь от одной мысли о предстоящей встречи. Он даже подумал, не купить ли Жаклин что-нибудь в подарок – какую-нибудь милую безделицу, чтобы сделать женщине приятное. Пока размышлял, нос уловил дразнящий аромат свежей выпечки, перебивший на время привычные запахи улицы.

За ближайшим углом обнаружилась пекарня с большой аляпистой вывеской «Свежая выпечка от дядюшки Пежо». Д’Артаньян остановил коня и стукнул сапогом в полуприкрытую ставню:

– Эй, хозяин! Мне нужны горячие бриоши! И побыстрее!

На окрик из дверей появился дородный мужчина с добродушным лицом гурмана. Фартук и руки его по локоть были в муке.

– Жан Пежо к вашим услугам, месье. Какие бриоши предпочитаете? Вандейские или парижские?

– Коробку парижских. С изюмом… И мармеладу положи.

– Одну минуту, месье…

Пекарь исчез, но спустя минуту из дома выскочил подросток, тоже весь в муке, и, растянув губы в щербатой улыбке, протянул мушкетеру большую круглую коробку из лыка.

– С вас два су, месье.

Довольный выбором, Шарль устремился на улицу Цветочников, где в двухэтажном доме времен короля Генриха жила Жаклин де Леви-Вантадур.

Планше, пользуясь отлучками хозяина, научился прекрасно бить баклуши. Обязанности слуги не сильно его тяготили. Д’Артаньян большую часть времени проводил вне дома – то на службе, то в городе. Молодой человек, неженатый (и не стремящийся к этому!), развлекался, как мог. Чаще всего развлечения сводились к посиделкам с приятелями-мушкетерами в трактирах, реже – к посещению театра, еще реже – какого-нибудь светского салона. Бордели, как ни странно, не привлекали гасконца, и он пользовался услугами «жриц любви» крайне редко. Хотя, по наблюдениям Планше, подружки у хозяина водились. И не одна! Но то были все приличные дамы, даже из дворца!..

Планше к хозяйским причудам относился почти философски, потому что считал свою службу едва ли не перстом судьбы. Рано потеряв родителей, помыкавшись какое-то время по родне на юге Прованса, юный Пьер Планше в конце концов отправился искать счастья в столицу. Чудом избежав незавидной участи уличного беспризорника, он сумел пристроиться в посыльные к галантерейщику с улицы Бурдоне и несколько лет жил в относительном спокойствии и достатке. Хозяин даже сделал его приказчиком в лавке, но тут судьба снова подшутила над незадачливым провансальцем – в их квартале случился пожар. Выгорело десятка два домов, в том числе сильно пострадала и лавка. Хозяин впал в депрессию, плавно перешедшую в запой, разогнал всю прислугу и помощников, жена с детьми сама уехала к родне в Лион. Планше до последнего оставался с хозяином, надеясь, что тот протрезвеет и вернется к делу, но – нет. И тогда, отчаявшись, Планше решился на кражу, чтобы раздобыть хоть немного денег на некоторое время. Увы! Кому не дано, тому не дано. Вор из юного Пьера вышел никудышный – хозяин застукал его прямо возле тайника, где держал свои сбережения, и спасло Планше от немедленной расправы только сильное опьянение галантерейщика. В полной прострации Планше забрел к какой-то трактир и там стал невольным свидетелем жестокой драки. Пятеро – по виду самые настоящие разбойники – напали на молодого дворянина, одетого в дорожный костюм и лицом похожего на гасконца. Дворянин храбро отбивался от наглецов, пока его шпага не застряла в груди одного из бандитов. Ее тут же выбили из руки, и участь молодого господина стала незавидной. И вот тогда Планше, сам себе удивившись, схватил в одну руку стоявшую возле очага кочергу, в другую – сковородку, выкинув из нее жаркое прямо в огонь, и с диким воплем бросился на разбойников. Те явно не ожидали нападения с тыла, и, пока ошалело разворачивались и разглядывали нового храбреца, Планше успел огреть одного из них кочергой по голове, а другому залепить сковородкой по уху. Ушибленный кочергой рухнул на пол как подкошенный, выронив шпагу, которую тут же подхватил гасконец, а второй бандит, оглушенный сковородкой, сам ткнул своим палашом наугад и, к несчастью, попал не в Планше, а в своего приятеля. Таким образом, за минуту силы на поле боя резко изменились, а еще минуты три спустя новые союзники окончательно разделались с оставшимися двумя бандитами и с позором выгнали их из трактира. А Пьер Планше стал слугой господина Шарля де Бац де Кастельмор д’Артаньяна.