Однажды в Париже - Плещеева Дарья - Страница 53

– Меня это тоже беспокоит, – согласился капуцин. – Продолжайте исполнять приказание. На всякий случай побывайте у старушки виконтессы д’Ошо, в ее странном салоне. Пусть леди Карлайл вас туда отвезет.

– Скоро весь Париж узнает, что я сошел с ума… – проворчал Анри. – Святой отец, вы полагаете, в отеле д’Ошо знают, куда мог подеваться Бийо?

– Если эти старые мартышки признали его достойным своего общества, то у кого-то из них он может сейчас скрываться. Он или в Дампьере, или в Париже на каком-нибудь литературном чердаке.

Приказы не обсуждают – их выполняют. И де Голль со сложным чувством отправился к леди Карлайл – уговаривать ее посетить литературный салон виконтессы.

Люси же со дня на день ждала строптивого лейтенанта. Он не дался в руки сразу, и это ее очень возбуждало. Горничные были отправлены в лучшие лавки за кружевами, батистовыми сорочками и платочками, усажены за шитье изящных чепчиков. Англичанка хотела встретить драгоценного «братца» во всеоружии.

На сей раз верная Уильямс не ворчала. Хмурый Анри нравился ей куда больше, чем добродушный и разговорчивый Фердинандо.

К приходу де Голля все было прибрано, сияло чистотой, в вазах стояли свежие цветы, а буфет ломился от угощений: замечательное миндальное печенье из кондитерской Рагно, цукаты, варенье, пирожки. Но Анри предпочел бы пару бутылок самого крепкого, какое только бывает, вина.

Недалеко от Нового моста он встретил Катрин и ее новоявленного жениха. Фрейлина ехала в портшезе, герцог де Меркер с двумя лакеями и пажом сопровождал портшез верхом. Катрин, высунувшись в окошечко, слушала, что рассказывает склонившийся к ней с седла молодой герцог, и, если судить по виду, была совершенно счастлива.

Вроде бы она должна была заметить де Голля, не могла не заметить! Но ничем не показала, что узнала бывшего кавалера. Лейтенант же, провожая долгим взглядом портшез, оступился и едва не шлепнулся в огромную лужу посреди улицы. Падая, он ухватился за чей-то возок, груженный разнокалиберными горшками, качнул его, и горшки посыпались на землю. Хозяин возка – пузатый лавочник – взъярился и принялся призывать в свидетели своего разорения прохожих. Немедленно вокруг места происшествия образовался кружок из негодующих горожан. Кто-то крикнул: «Совсем обнаглели эти кардинальские прихвостни!» И началось!..

Де Голль хотел было убраться подобру-поздорову, но не тут-то было. Раздухарившиеся обыватели начали осыпать оскорблениями его самого, нимало не смущаясь, что перед ними – гвардейский офицер. Это было неслыханно, и Анри, не любивший большое количество людей, растерялся. Ему бы рявкнуть на них да выстрелить из пистоля над головами – авось и разбежались бы. Но он не мог поднять руку на безоружных. Неизвестно, чем бы дело кончилось, если бы лейтенанта не осенило. Он выхватил из кармана два серебряных экю – все, что у него с собой было, – и вложил монеты в жирную ладонь лавочника. Плата за разбитые горшки была почти королевская, и страдалец тут же сменил гнев на милость, облобызал де Голлю руку и закричал, чтобы люди расходились, поскольку щедрый господин лейтенант все уладил. Толпа расступилась и дала возможность де Голлю продолжить путь.

Так что настроение у Анри теперь было самое скверное.

– Входите, милый друг, садитесь! – сказала Люси. Но сперва она подставила де Голлю щеку для поцелуя.

Примерно так он целовал матушку и младшую сестру, когда доводилось встречаться.

– Отец Жозеф считает, что мы должны побывать у виконтессы д’Ошо, – сразу объявил де Голль.

– Уильямс, шоколад! – Люси нахмурила бровки. – Но это ведь совершенно ужасное место, Анри! Там приличные люди не бывают!

– Возможно, мне как раз нужен совершенно неприличный человек… – упрямо сказал де Голль.

– Вы про аббата де Гонди?.. Я узнала: его на днях видели в Лувре! – радостно сообщила Люси. – Похоже, он там поселился.

– Вы полагаете, в Лувре так легко поселиться?

– Нет, конечно. Это же не постоялый двор. Но кто-то из знатных придворных мог приютить его в своих апартаментах. Таких людей, к счастью, не очень много, и не всем нравится этот взбалмошный аббат… Но говорят, он в хороших отношениях с графом де Суассоном.

Троюродный брат короля Людовика, принц крови Луи де Бурбон, был главным распорядителем королевского двора, ему подчинялись все службы. И он при желании мог бы приютить в Лувре полоумного аббата – тут Люси была права.

– Возможно, он поладил со старым герцогом де Бельгардом, – продолжала рассуждать Люси. – Говорят, он когда-то был очень хорош собой и едва не женился на Габриэль д’Эстре, но после того, как ваш добрый король Генрих сделал ее главной фавориткой, герцог так и остался один. Бедный старичок!.. Странно, что он в такие годы – все еще главный шталмейстер Франции. Королю следовало бы передать этот чин кому-нибудь помоложе – тому, кто способен вскочить в седло, а не трястись в карете…

– Бельгард сумасбродов не уважает, – буркнул Анри. – Есть еще обер-камергер…

– Обер-камергер?!

Эту должность формально занимал герцог де Шеврёз, хотя жил главным образом в Дампьере. Проказы жены король не ставил ему в вину, зная, что за сокровище Шевретта и как трудно с ней справиться. Кроме того, герцог был главным сокольничим короля.

Цепочка, соединяющая Бийо, де Гонди, герцога де Шеврёз и неизвестную высокопоставленную персону, проступала все отчетливее.

– Вы думаете, герцог приютил аббата?

– Я почти уверен в этом. Но я теперь должен попасть в Лувр… впрочем, ни к чему… Я должен доложить отцу Жозефу… но и докладывать пока нечего, а он прикажет мне проникнуть в Лувр… – Де Голль судорожно вздохнул.

– Мой бедный друг… – прошептала Люси. – Анри, я все знаю. Вы даже не представляете, как я вам сочувствую…

– Что вы знаете?

– Про невесту герцога де Меркера. Анри, я не понимаю девушку, которая могла предпочесть этого мальчишку – вам! Я отказываюсь ее понимать!

– А кто я такой? Ни титула, не денег… – отмахнулся Анри.

– Вот меня родные отдали замуж за титул и деньги! – запальчиво сказала Люси. – И что же?! Я не смогла полюбить этого человека! Его не за что любить! А теперь я скрываюсь от него и жду, как величайшей милости, позволения жить где-нибудь в глуши, в Турени или в Лангедоке!

– А существует ли в Англии развод? – поинтересовался Анри.

– Существует. Но это такая долгая процедура и такая мучительная!.. Обычно супруги, мирно договорившись, разъезжаются… Но это чудовище не отпустит меня! Он скорее меня убьет! – широко раскрыв глаза, воскликнула Люси. – Поэтому я дала себе слово сделать для вас все, что в моих силах, чтобы его преосвященство, в свою очередь, помог мне скрыться от лорда Карлайла. Еще не зная вас, я была готова ради вас на все… Если нужно поехать к виконтессе – поедем. Даже если придется пойти с вами в Бастилию, пойду с закрытыми глазами!..

Слушая страстную речь графини, де Голль не сумел уловить той грани, где кончалось повиновение кардиналу и начинались куда более нежные чувства к его гвардейцу.

Он не знал, что ответить взволнованной женщине.

Зато Люси прекрасно знала, где эта грань и что следует говорить изумленному и растерянному мужчине.

Ей нравился поединок, она любила побеждать сопротивление. В последний раз это случилось с Фердинандо – да тот и не очень сопротивлялся. Тут же предстояло одолеть любовь Анри к Катрин де Бордо – к юной, красивой, очаровательной и безупречной девушке.

– Если бы вы были моим братом, любимым братом… – шептала искусительница, томно опуская взор. – Боже мой! Вам, с вашей чистой душой, с вашим благородным сердцем, Париж просто противопоказан. Я бы увезла вас в Шотландию! Там ценят таких мужчин, как вы, – прямых и сильных духом. Париж – клоака, он портит все, до чего дотягиваются его грязные руки!.. Поместите в Лувр ангела с небес – через год вы обнаружите в постели у этого ангела половину придворных! Молодые люди берут деньги у богатых старух, девицы гоняются за знатными любовниками… Быть любовницей герцога тут более почетно, чем стать женой небогатого и порядочного дворянина. А уж если у девушки хватит ума изобразить неприступность и распалить вельможу – о, тогда она непременно станет графиней или герцогиней!