За Москвою-рекой - Тевекелян Варткес Арутюнович - Страница 56

—      Когда ты поешь, Алеша, ну прямо отец твой Федор перед глазами!

—      Не будем, мама, сейчас вспоминать... Анна Дмитриевна, сыграйте что-нибудь веселенькое!— Власов подсел к Милочке и налил себе и ей вина.

Милочке было удивительно хорошо и спокойно в этот вечер, и люди, окружавшие ее, казались ей близкими, словно родными. Как все это было не похоже на то, что она видела каждый день дома!

—      Каюсь, я представляла вас совсем-совсем другим! Даже не хотела идти к вам, Сергей силой затащил,— нагнувшись к Власову и улыбаясь, прошептала Милочка.

—      Я знаю каким!— Он сделал глоток вина.— Злодеем, сбивающим с праведного пути Леонида, лишь бы насолить вашему отчиму!—Заметив ее смущение, Власов добавил ласково:— Ничего, не огорчайтесь! В жизни всякое бывает... Очень рад, что больше не кажусь вам злодеем!

На другом конце стола Леонид настойчиво уговаривал Наташу:

—      Приезжайте завтра к нам в Сокольники — погуляем, подышим свежим воздухом. У нас так хорошо! Ну как, договорились?

—      Не знаю...

—      Ну что там «не знаю»! Решено! Я жду вас ровно в три у входа в метро. Если у вас есть коньки, захватите с собой, покатаемся...

...Расходиться начали в четвертом часу. Первым поднялся Николай Николаевич и подал знак сестре, за ними последовали остальные. Власов тоже оделся, чтобы проводить Анну Дмитриевну до дома.

Матрена Дементьевна задержала Сергея у дверей и сунула ему в руки сверток.

—      Гостинцы, для матери.

—      Ну что вы! У -нас все есть...

—      Бери, бери и не рассуждай! Твоя мать все равно что сестра мне. Передай поклон, скажи, что завтра я непременно зайду к ней.

На улице все почему-то притихли, шли молча. В эту морозную ночь пустынные улицы Москвы, покрытые только что выпавшим снегом, выглядели особенно нарядными. Из освещенных окон приглушенно доносились песни, музыка; за занавесками виднелись нарядно убранные елки в разноцветных огоньках. Старые, купеческие особняки Замоскворечья, припорошенные снегом, казались до смешного маленькими рядом с новыми, многоэтажными домами, выросшими за последние годы...

Расстались на Серпуховке. Николай Николаевич и Наташа направились к себе на Донскую. Сергей, Милочка и Леонид решили пойти на Красную площадь и зашагали по Ордынке. Власов и Забелина свернули на Пятницкую.

Анна Дмитриевна с затаенной радостью смотрела на казавшееся ей новым и незнакомым лицо Власова и поэтому не очень удивилась, ;когда услышала его вопрос:

—      А бывает с вами такое, когда кажется, будто вам подчинено все в мире, что вы преодолеете любое препятствие?

—      Вам сегодня очень хорошо, да?

—      Да! Хорошо, очень! И, кажется, это еще и потому, что в моей жизни появились вы.

—      Я?

—      Да, вы.

Они замолчали и шли медленно, прислушиваясь к поскрипыванию снега под ногами...

У подъезда многоэтажного дома Забелина остановилась.

—      Вот мы и пришли.

—      Уже?— Власов смутился, покраснел и с огорчением сказал:— Так быстро дошли!

—      Поздно уже, и я устала,— тихо сказала она.

—      Очень прошу, показывайтесь в наших краях почаще!

Он наклонился, поцеловал ей руку и, повернувшись, быстро зашагал по пустынной улице.

Стоя в дверях, она смотрела ему вслед.

«В моей жизни появились вы»,— вспомнила она его слова, и ощущение счастья теплой волной охватило ее...

Придя домой, Власов не стал ложиться. Он был полон впечатлений, и спать ему не хотелось.

—      Подумать: у такой матери такие хорошие дети,— заговорила Матрена Дементьевна, убирая со стола.

—      О ком ты, мама?

—      О Леониде и его сестре, о ком же! Правда, девчонка, видно, избалованная, но ничего, попадет в хорошие руки, образумится. Твоя Анна Дмитриевна тоже симпатичная, простая такая, добрая. Она мне понравилась... Чем тебе не пара?

—      Удивительный ты человек, мама! По-твоему, я такой неотразимый, что стоит мне захотеть, слово сказать — и любая женщина побежит за мной!— Он покраснел, встал и ушел к себе.

Закрывая форточку, он долго стоял на табуретке возле окна и, чему-то улыбаясь, смотрел на плывшую по морозному небу луну...

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

1

Третьего января чуть свет Власов пошел на комбинат, чтобы успеть к пуску фабрики.

Не простое это дело — запуск цехов со сложным оборудованием после двухдневного перерыва, в особенности зимой. Даже за такое короткое время огромные корпуса охлаждаются, застывает в коробках масло, растягиваются приводные ремни, не тянут моторы, и станки «хлопают». Бывает и так: они не идут без всякой видимой причины. В такие дни, по установившейся традиции, к началу первой смены собираются все командиры производства, ремонтники, наладчики, электрики, запасные поммастера,— запуск фабрики приобретает торжественный характер.

Но на этот раз все складывалось на редкость удачно. Уже через полчаса после запуска фабрики главный диспетчер, разыскав Власова в ткацком цехе, доложил, что все цехи пущены вовремя и работают нормально. Не успел Власов вернуться к себе, как прибежал к нему в кабинет главный бухгалтер Варочка и с веселым видом сообщил:

—      По моим предварительным подсчетам, план по снижению себестоимости и накоплениям будет выполнен. Следовательно, будет и директорский фонд. Хоть небольшой — все же будет.

—      Замечательно! Завершим реконструкцию, даже если главк .не даст нам денег!

—       Согласно инструкции Министерства финансов or тысяча девятьсот тридцать третьего и сорок седьмого годов вы имеете право израсходовать «а приобретение и улучшение производства не более двадцати пяти процентов директорского фонда. Однако должен вас предупредить: во-первых, использовать эти деньги можно «е раньше, чем утвердят годовой баланс; во-вторых, их будет слишком мало. К нам уже поступили счета на двести восемьдесят тысяч рублей.

—      Как же быть?

—      Тысяч сто наскребу. С остальными платежами будут большие )неприятности.

—      Сидор Яковлевич, выручайте! Найдите выход — иначе поставщики прекратят отгрузку материалов. Нельзя ведь остановиться «а полдороге!

—      Да... задали вы мне задачу! Ладно уж, семь бед— один ответ. Попытаемся обойти банк и оплатить долги за счет будущего директорского фонда, а там видно будет. Может быть, еще главк отпустит немного денег.

—      На это у меня надежда слабая. Постараемся выкрутиться собственными силами. Наведем строжайшую экономию во всем, заработаем за этот год большой директорский фонд. У меня к вам еще одна просьба, но прежде я хочу проехать с вами в общежитие.

—      Речь опять о, деньгах?

—      Ничего не скажу, пока не увидите все собственными глазами!

Власов позвонил, вызвал к себе коменданта и, посадив его и бухгалтера в машину, поехал.

Накануне Нового года Власов побывал во всех домах, принадлежащих комбинату, и ужаснулся, увидев, в какой тесноте живут рабочие, и сейчас решил показать все это Варочке.

За товарной станцией, на берегу замерзшей речушки, машина остановилась около двух низеньких зданий, напоминавших скорее овощехранилище, чем человеческое жилье. Штукатурка облезла, оконные рамы покривились. На крышах из-под снега торчали куски плохо прикрепленного толя.

В первом бараке, куда они вошли, их сразу обдало запахами щей и стирки. В маленьких клетушках, отгороженных фанерными стенами, жили целые семьи. Ватага ребятишек играла, расположившись тут же, на грязном полу узкого коридора. В холодной комнате, называемой кухней, шипело на столах и табуретках штук двенадцать примусов, над головами хозяек сушилось белье.

—      Как живем?— спросил Власов, здороваясь с хозяйками.

—      Сами видите,— не очень приветливо ответила одна из них.

—      Попробуйте хоть сутки побыть в сырой клетушке, да еще с тремя детьми, тогда узнаете!— сказала другая.

—      Пятый год обещают переселить. Одни разговоры, надоело слушать,— вставила третья.