За Москвою-рекой - Тевекелян Варткес Арутюнович - Страница 67

—      Васса, ты так разговариваешь со мной, словно я

чужая. Разве я не стараюсь?

—      Мы тут две коммунистки, и давай говорить откровенно. Плохо стараешься! И не только ты одна, а все мы по старинке работаем. Соцсоревнование свели к собиранию бумажек: «Обязуюсь выполнять норму на сто два процента» — и все. Потом бумажки эти подшиваем в папки, и делу конец. У нас, мол, все рабочие соревнуются!.. Нет, нужно, чтобы бригады по-настоящему боролись за лучшие показатели, чтобы брак считался позором, а законом для всех было выполнять норму. Наш народ золотой, сама знаешь, надо только ключ к его сердцу найти, нужное слово сказать, и он все сделает! Вспомни войну — мы ведь тогда невозможное делали...

—      Что верно, то верно...

—      По-моему, тебе с работницами нужно почаще разговаривать — рассказывать им о больших и малых делах, чтобы они знали я радовались нашим успехам. Взять, к примеру, жилье — сколько домов строится! У нас тоже на днях бараки будут сносить и жильцов в новые дома переселять. Большое общежитие выстроили. Нам бы беседу провести на эту тему,— не догадались. За нас это сделала беспартийная старуха, директорская мать Матрена Дементьевна, и как сделала! Лучше всякого агитатора. Захожу вчера после смены сюда — красный уголок полон молодежи. Вот за этим столом сидит Матрена Дементьевна и про старую жизнь рассказывает — про казармы, о хозяйском произволе, о нужде... А молодежь-то как слушает!.. Ну ладно, заговорилась я с тобой! Согласую с начальником цеха и пошлю на новые станки Таню и Самохину.

Мастерица поднялась и ушла. Агафонова задумалась... Как быстро все изменилось. Всего полгода назад она не знала, за что взяться, чем заполнить день. Вокруг люди Делом заняты, а она бумажки подшивает да членские взносы собирает. Даже в партком ходила просить, чтобы из профоргов освободили, а теперь так много всяких дел навалилось на нее, что только поспевай!.. Производственные совещания, рабочие предложения, десятиминутки, товарищеские суды, жилищная комиссия, беседы... Все на чем-то настаивают, чего-то требуют. Бывало, половина станков без основ стоит — и ничего. Сейчас один только станок простоит лишних десять минут — шум поднимают; ты, мол, профорг и обязана меры принимать, начальство к порядку призывать. Васса Петровна права, работать по старинке не годится!

4

Главный бухгалтер Варочка с возмущенным видом вошел в кабинет и положил на стол перед директором счет:

—      Знаете, Алексей Федорович, это уже слишком! Снабженцы опять счет предъявили на оплату из фонда директора. И знаете, на что? На дорожки для рабочего общежития! Купили никелированные кровати, столы, платяные шкафы, стулья, тумбочки, скатерти. Ладно, вещи вроде нужные, оплатили. А дорожки зачем? Не санаторий организуем! Того и гляди, .скоро потребуют еще зеркала и диваны!

—      Было бы неплохо,— невозмутимо ответил Власов и пригласил Варочку сесть.— Прежде всего не волнуйтесь, Сидор Яковлевич!

—       Поневоле заволнуешься, когда на текущем счету по этой статье гроши остаются!.. Мы с вами договорились, что директорским фондом будем покрывать расходы по отделочной фабрике, а сами что делаете?

—      Правильно, договаривались! Но вы же своими глазами видели, в каких условиях живут рабочие в общежитиях! Нужно же им создать элементарные условия!

—      По мне хоть плющом покрывайте стены общежития! — пожал плечами бухгалтер. — Теперь скажите: из чего оплатить счета за десять полученных барок?

—      Не мне советы вам давать, Сидор Яковлевич! Я твердо знаю одно — стоимость барок окупится ровно через шесть месяцев.

—      Банку до этого дела нет, он механически снимает деньги с основного счета.— Старый бухгалтер решительно ударил ладонью по столу.— Ну ладно... Как говорится, взялся за гуж—не говори, что* не дюж! Поскольку затеяли такое дело, надо довести его до конца. Второй подписи на оплату счета я от вас требовать не стану, хотя в данном случае имею полное право на это. Но считаю своим долгом еще раз предупредить вас: перекачивая оборотные средства на капиталовложения, мы грубо нарушаем финансовую дисциплину, нас могут крепко наказать!

—      Ну, нет, я не хочу, чтобы вас наказывали за мои грехи! Лучше я вам дам вторую подпись и отвечать буду один.

Варочка с укоризной посмотрел на него, встал и взял, со стола счет.

—      За кого вы меня принимаете? — спросил он и, не дожидаясь ответа, вышел.

«Директор-коммунист в роли комбинатора! Хорошенькое положение! — невесело подумал Власов, закуривая папиросу.— Эх, если бы дали полмиллиона рублей! Всего полмиллиона! Просил, настаивал, пороги обивал, ничего не вышло. Заместитель министра, Вениамин Александрович, ведающий вопросами капитального строительства, видимо, услышал где-то о нецелесообразности распыления средств, и теперь никакие доводы не в состоянии поколебать его упрямство... Только бы успеть довести до конца перестройку! Месяца через три-четыре все будет закончено. А тогда? Во всяком случае, тогда легче будет разговаривать...»

Позвонили по диспетчерскому аппарату. Ненашев доложил, что новые станки заправлены и можно приступать к испытаниям.

—      Иду!

Власов пошел на ткацкую фабрику с тяжелым сердцем. От испытания он ничего хорошего не ждал...

Около станков в ожидании его прихода уже собрались люди. Баранов, чисто выбритый, замкнутый и надменный, как всегда заложив руки за спину, стоял в сторонке. Главный механик Тихон Матвеевич проверял моторы. Поммастера и монтеры о чем-то громко спорили.

—- Все готово, Алексей Федорович, мы уже метра по три сработали. Прикажете запускать? — спросил Ненашев.

—      Запускайте.

Молодые ткачихи стали «а свои места. Заработали моторы, и станки начали свой монотонный стук. Попарно поднимались и опускались ремни, товарные валики, медленно вращаясь, навертывали на себя новые сантиметры рожденной на глазах ткани.

Власов положил руку на батан и стал подсчитывать удары. Сто двадцать. Ненашев не ошибся.

На соседнем станке треснула погонялка.

—      Начинается! — с досадой сказал Антохин, остановил станок и поставил новую.

Почему-то часто рвались нити в основах, с перебоями работали автоматические приборы, заедало в челночных коробках.

Власов нагнулся к Баранову:

—       К сожалению, приобретение малорадостное!

—      Кажется, вы правы... Единственная надежда — может быть, детали подгонятся и будут работать нормально,— ответил тот.

—       А скорость? На двадцать шесть оборотов меньше, чем на старых, шенгеровских станках! Как выполнить план на таких, если не увеличить парк?

—- Сколько мне помнится, вы сами просили, чтобы их в первую очередь дали нам. Зачем же теперь сетовать? — Баранов пожал плечами.

—       Правильно, просил — и не жалею! Проведем испытания и поставим вопрос о прекращении выпуска этой модели. Я надеюсь, что вы не откажетесь возглавить приемочную комиссию?

—       Как вам будет угодно...

Переселение из бараков назначили в воскресенье, чтобы не отрывать людей от работы.

В десять часов к покосившимся, наполовину зарывшимся в землю баракам подкатили четыре автомашины. Шофер первого грузовика вышел из кабины и ахнул:

—      Ну и дворцы!

—      Приехали, приехали!

Жильцы высыпали во двор. Началась погрузка. Мужчины, женщины дети, словно боясь опоздать, торопливо выносили из бараков свой нехитрый домашний скарб и подавали грузчикам на машины. Слышались шутки, смех.

—      Эй, тетка! Смотри трельяж не забудь!

—       Будет тебе шутки шутить! Чем зубы скалить, лучше бы подсобил.

—      Тетя Маруся, когда новоселье справлять будешь? Предупреди заранее...

—      Со своей выпивкой хоть сегодня приходи!

—      Мурка! Кис-кис-кис!.. Мама, Мурка убежала!

—      Не мешай! На новой квартире другую киску заведем!

—      Не хочу другую. Я Мурку хочу!..

Когда погрузка подходила к концу, на легковой машине подъехал Власов. Увидев возбужденные, радостные лица рабочих, он вдруг почувствовал себя так, как, бывало, на фронте, когда ему удавалось успешно выполнить трудное задание командования.