Суд Проклятых - Романов Марк Александрович - Страница 25

— Ты кто такой? — спокойно спросила женщина ворочающегося на холодном полу Марка. Голос у брюнетки был низкий, хрипловатый, будто женщина много курила или часто кричала.

«А почему бы и нет? — подумал Марк. — Эта особа с равной долей вероятности могла как командовать подразделением чистильщиков, так и звать на обед многочисленных детей и мужа».

Последняя мысль неожиданно больно царапнула душу бывшего полковника. Он вспомнил о том, как когда-то давно, в прошлой жизни, стоял в своём личном кабинете под самой крышей высоченного небоскрёба и размышлял о несложившейся судьбе и спокойной жизни достойного продолжателя древнего рода Романовых.

«Кажется, это был последний день перед тем, как я столкнулся со Строителем лицом к лицу», — меланхолично подумал Марк.

— Марк Александрович Романов, мэм, — едва ворочая пересохшим языком, официально представился бывший полковник. — Честь не отдам, у меня её нет, — добавил он хмуро.

Брюнетка зло хмыкнула, пожав плечами, и сказала:

— Я не спрашивала, как тебя зовут. Ты кто, нах***, такой будешь и что делал в программе реабилитации заключённого?

Романов уставился на женщину непонимающим взглядом.

— Да он не знает, как туда попал, Ханна, — произнёс усталый мужской голос, и за плечом женщины возникла долговязая фигура в свободном комбинезоне, походившей больше на робу чернорабочего. Ханна ещё раз смерила Романова тяжёлым взглядом, потом с усилием кивнула, соглашаясь со скуластым мужчиной, стоящим за её плечом, и протянула лежащему правую руку, чтобы помочь подняться на ноги.

— Меня зовут Ханна Шойц, ещё пару часов назад я исполняла обязанности судьи на планете Эклектика, и до срока окончания моей работы на МАСК оставалось чуть больше года. Теперь я сижу в вонючем трюме пиратского корабля, который везёт меня, тебя и вот этого гуманиста, — она кивнула на мужчину позади, — хрен знает, куда, и хрен знает, зачем.

— Почему гуманиста? — пряча улыбку за сосредоточенностью, спросил Марк, хватаясь за руку Ханны.

— Он настоял на том, чтобы не выбрасывать тебя за борт, — пожала плечами Ханна. — После того, как меня попросили вытащить для проверки тебя и его из программы реабилитации, — добавила она, помогая Романову встать ровно. Руки у Ханны оказались неожиданно сильными, тёплыми и красивыми.

Внутри Романова что-то глухо стукнуло, на мгновение замерло и разлилось по телу жаркой волной.

«Бред какой-то, — сердито мотнул он головой, — полковник я или где, чтобы от женских пальцев с ума сходить».

— Маттершанц, — представился незнакомый мужчина, отвесив лёгкий старомодный поклон. Его лицо было словно выточено из камня или спрессованной пластбумаги. Угловатое, местами излишне грубое, но с большими живыми глазами, стирающими впечатление неприязни или отторжения. Кожа у Маттершанца имела странный оливковый загар, словно мужчина либо долго находился под светом звезды определённого спектра, либо имел в роду азиатские гены.

И Марк помнил этого человека, как и то, откуда у него загар. Пляж с пирамидальными песчинками, вынесенный приговор, лицо доктора Маттершанца и прощальное рукопожатие прохладной руки небожителя человеческого сектора космоса…

— Оденься, Марк Александрович Романов, — с холодной усмешкой сказала Ханна, кивая на лежащую в углу скомканную робу того же цвета, что и у Маттершанца.

Только теперь бывший полковник заметил, что стоит, возвышаясь над женщиной почти на целую голову, совершенно обнажённым. И в этот момент Романову стало стыдно. Да так сильно и неудержимо, что он, к своему ужасу, почувствовал, как краснеет.

Марк Александрович даже не помнил, когда в последний раз ему было именно стыдно. А уж красные пылающие щёки он видел у себя только в далёком детстве, когда в очередной раз получал выволочку от прадеда за спешку и плохо собранное снаряжение для длительного похода.

«Ети меня в душу гжелевским мишкой, — мысленно выругался Марк, с каменным выражением лица натягивая на себя предложенные тряпки. — Дальше что, полковник? От смущения так разволнуешься, что по малой нужде будешь выходить в открытый космос?»

Насущная, в прямом смысле, проблема тут же одарила бывшего полковника тяжёлым ощущением переполненного мочевого пузыря.

Словно угадав его мысли, Маттершанц кашлянул и кивком головы указал на дверь у дальней стены.

Марк покраснел ещё больше, но продолжил сжимать зубы и отрешённо посматривать в сторону. А вот темноволосая женщина смотрела на Романова пристально, изучающе и с долей веселья в прищуренных тёмных глазах.

Романов оделся и открыто взглянул в лицо Ханны. Та не отвела прямого взгляда, продолжая рассматривать бывшего полковника, а вот Марк прикладывал все силы, чтобы не опустить взгляд в решётчатый пол.

— Извините, кажется, я вам мешаю, — вежливо произнёс Маттершанц, отступая подальше во мрак трюма.

— Нет, — синхронно повернув к нему головы, в один голос ответили Марк и Ханна. — С чего ты взял? — спросила бывшая судья.

— Ну… — мужчина замялся, беспомощно глядя в сторону. — Между вами произошла первичная химическая реакция, которая неизбежно повлечёт за собой продолжение, с большой долей вероятности способное оформиться в ласки и дальнейший процесс…

— Кхм, — кашлянул Марк, отступая от Ханны подальше. — Ты болен? — с несвойственным ему участием спросил он у Маттершанца, бросая на него обеспокоенные взгляды. Оказаться в одном трюме с умалишённым Романову совсем не хотелось. Да ещё и с умалишенным представителем древней расы искателей. Романов никак не мог понять, узнал ли его доктор Маттершанц, но сам он совершенно точно узнавал давнего знакомого.

— М-да, — только и сказала Ханна. — Матти, не надо так прямо отвечать на вопросы, это, как бы тебе сказать, смущает людей.

— Прости, Ханна, — скис Маттершанц, комкая длинными пальцами ткань своей робы. — Я вовсе не хотел никого обидеть. Но мне показалось, что вы могли бы…

— Понимаешь, в чём дело, — старательно подбирая слова, начал Романов, — если я или Ханна чего-то захотим, мы сами способны удовлетворить свои желания.

«И уж точно без советчиков», — мысленно добавил он.

— Но вы же такие маленькие, — с ноткой боли сказал Маттершанц. Романов посмотрел на Ханну, которая от слов своего спутника выглядела такой же ошарашенной, как и бывший полковник. Марк хотел уже было растолковать этому раскосому идиоту, что уж кто-кто, а он не просто не маленький, но и весьма себе опытный и бывалый мужчина и даже в прошлом полковник, но Маттершанц продолжил:

— Даже ты, Марк, до сих пор ещё нуждаешься в друзьях и осознании себя самого.

Романов подавился тем, что хотел сказать, запихнув подальше мелькнувшую мысль о сортире, а Ханна непонимающе уставилась на Марка.

— Внимание! — раздался мрачный голос корабельного искина из встроенных в потолок динамиков. — Грузу рекомендуется свернуться в компактные комочки, которые выгодно оттенят дальнейший полёт в безвоздушном пространстве рядом с обломками корабля. Судно закодировано, заминировано и атаковано.

Марк бросил взгляд сначала на Ханну, сосредоточенно всматривающуюся в лицо своего спутника по имени Маттершанц, а потом придирчиво оглядел трюм, в котором они все были заперты. Корабль тряхнуло, по корпусу подряд прошло несколько чувствительных волн от дестабилизации силового поля, старательно поглощавшего заряды, достигшие корабля, и где-то совсем рядом послышалось душераздирающее мяуканье. У Марка сложилось чёткое впечатление, что мимо грузового отсека пронёсся огромный котище, мявкающий на бегу в поисках укрытия. Следом за мяуканьем раздались тяжёлые шаги и приглушённая брань кого-то из экипажа, а в следующую минуту дверь в дальней стене открылась, и брань стала очень разборчивой.

— Да обвались ты и провались, и в хвост, и в гриву, хорей мне в печень! Кетчуп, мать твою бутербродную, ты куда опять делся? Нас немного убивают, и все мы слегка заняты, чтобы за тобой бегать.

В следующее мгновение Марк едва не упал от сильного толчка, и тут же подхватил орущего кота с ярко-красной шерстью, бешено вращающего янтарными глазами, и вцепившегося в одежду бывшего полковника.