Судьба и страсть Арсения Фельцова (СИ) - Масалова Милана Александровна "milla_s" - Страница 78

      «Не сейчас», - после недолгих раздумий решил Манулов и поехал на работу.

***

      …Вечером, вернувшись домой, он заметил, что Лида старается не смотреть на него: она прятала свой взгляд и когда встречала его возле двери, и когда кормила ужином. А перед сном, довольно быстро просмотрев сегодняшнюю почту, она выключила свет и легла на самый край кровати, пытаясь не дотрагиваться до Манулова и отвернувшись от него.

      Манулов, который прекрасно понимал, что Лиде сейчас очень стыдно из-за того, что он видел, как она вела себя с Фельцовым, пододвинулся поближе к ней, приподнялся на локте, провёл своей ладонью по руке Лиды от плеча до запястья, затем, переплетя её пальцы со своими, поцеловал Лиду в висок . Она повернула к нему голову, подставляя свои губы для поцелуя, и сразу же оказалась в его объятиях. Манулов чувствовал, как сильно стучит сердце Лиды, как кончики её пальцев робко притрагиваются к его коже, как Лида всем своим дрожащим от страха за несуществующую провинность телом прижимается к нему, но боится его обнять, чтобы он не посчитал её недостаточно скромной…

      «А ведь она всегда была со мной именно такой: робкой и чуть ли не падающей в обморок от смущения перед предстоящей близостью. Никогда она сама не обнимала меня, никогда ни о чём не просила, только прижималась ко мне пугливой зверюшкой и изо всех сил старалась угодить мне», - подумал Манулов.

      …Он, как обычно, согревал Лиду в своих объятиях и неожиданно для самого себя понял, почему никогда не сможет оставить её: ведь слабые женщины, нуждающиеся в постоянной опеке и защите, были его самой большой слабостью.

Беглец

      Спокойная и безбедная жизнь в Харькове, которую Фельцов кирпичик за кирпичиком выстраивал больше года, рухнула в тот момент, когда Лида позвонила ему и объявила о том, что находится сейчас в Харьковском консульстве Российской Федерации. И так радостно об этом говорила, как будто из концлагеря сбежала. А ведь Фельцов ей здесь создал исключительные условия для жизни: квартиру просторную снял, одевал-обувал-кормил, на непыльную работу устроил, чтобы не скучала дома, в постели пару раз в неделю обязательно ублажал, с пацаном её возился, как со своим родным… А она ему вместо «спасибо»: «Мы с Петей возвращаемся в Москву, и пусть у тебя всё будет хорошо».

      Как же, будет ему теперь хорошо! Если раньше он спокойно жил себе в Харькове и ждал, когда придёт время получить гражданство Украины, то теперь валить ему отсюда нужно, да поскорее. Потому что он сейчас, наверняка, объявлен в федеральный розыск за наезд на Кастальского и нарушение подписки о невыезде, и если Лида в консульстве хотя бы заикнётся о том, что всё это время жила с ним в Харькове, то им заинтересуется ещё и украинская милиция. А ведь молчание никогда не было одной из добродетелей Лиды…

      Обо всём этом Фельцов думал, сидя в салоне своего автомобиля и держа в руках мобильный телефон, из которого до сих пор раздавались короткие гудки. Хорошо, что сейчас он стоял возле больницы, куда только что привёз клиента, и ожидал очередной вызов: ведь каждая минута теперь была на счету.

      Фельцов завёл автомобиль и поехал на квартиру, где больше года прожил с Лидой и Петей. Там он, стараясь не смотреть на попадавшиеся на каждом шагу вещи Лиды и Пети, наскоро побросал в большую сумку свою одежду и обувь, захватил комплект постельного белья и пару полотенец, после чего закрыл квартиру на ключ. Затем он поехал в банк, где забрал из ячейки сейфа хранящиеся там свои и Лидины документы.

***

      «А теперь придётся бросаться под танк, - рассуждал Фельцов, направляясь в таксопарк, чтобы официально уволиться с работы. – Стрёмно, вдруг там меня уже ждёт милиция, но без трудовой книжки меня даже улицы подметать никто не возьмёт».

      В диспетчерской он написал заявление об увольнении по собственному желанию с завтрашнего дня и отнёс его начальнику своей смены, которому сдал под роспись видеорегистратор, рацию, навигатор, топливную карту и папку с документами, разрешающими ему заниматься перевозкой людей.

      - Маму парализовало, - объяснил Фельцов причину столь скоропостижного ухода с работы. – Мы всей семьёй в Россию возвращаемся: жена уже вещи собрала и билеты на московский поезд купила.

      Начальник смены завизировал заявление Фельцова, сочувственно кивая головой.

      - Отнеси заявление в отдел кадров, там Оксанка сразу же приказ на тебя напишет и запись об увольнении в твоей трудовой книжке сделает, - сказал он.

      - А разве моё заявление директор таксопарка не должен подписывать? – удивился Фельцов.

      - Он его одновременно с приказом об увольнении завизирует, - объяснил начальник смены. – Или ты думаешь, что он начнёт тебя упрашивать остаться? И не надейся: наш шеф считает, что если человек не хочет у него работать, то пусть идёт на фиг…

***

      …Зайдя в отдел кадров, Фельцов подал заявление об увольнении инспектору по кадрам Оксане, которая вечно торчала на складе, где работала Лида. Эта Оксана постоянно пыталась обратить на себя внимание Фельцова: стоило ему зайти на склад, как она тут же начинала о чём-то громко разговаривать со старой кладовщицей Борисовной, демонстрируя свою эрудицию и хозяйственные навыки, а иногда даже пытаясь шутить. Фельцов реагировал на все эти её потуги самыми гадкими из своих гримас, но Оксану это, похоже, нисколько не смущало.

      Вот и сейчас при виде Фельцова Оксана расплылась в улыбке, но, прочитав его заявление об уходе, заметно помрачнела.

      - Хорошо, я завтра же передам Ваше заявление директору - сказала она, а потом извиняющимся тоном добавила. – Но Вы же знаете, что по закону Вам всё равно придётся ещё две недели работать здесь…

      И посмотрела на Фельцова сочувствующим взглядом: мол, я тут не при чём, порядки здесь такие.

      У Фельцова в кармане куртки лежала шоколадка, которой он собирался отблагодарить Оксану, если она без промедления оформит ему документы об увольнении, но, увидев, как нагло она требует вознаграждения за такую пустяковую работу, молча вырвал у неё из рук своё заявление и направился в приёмную.

      - Мне сегодня вечером в Россию возвращаться срочно нужно: у меня маму парализовало, - сделав расстроенное лицо, сказал он секретарше. – Начальник смены подписал мне заявление, а в отделе кадров сказали, что уволить могут только через две недели. А у меня уже билет на сегодняшний московский поезд куплен: ведь за мамой даже в больнице постоянно ухаживать некому, кроме меня…