Золотая пряжа - Функе Корнелия - Страница 54

– Фир-дарриг?

Она произнесла это слово почти правильно.

– Именно так.

– И в моих жилах есть пара капель крови фирдарригов, – сказала мисс Багеналь. – Но ее хватило разве на то, что у одного из моих прапрадедушек довольно странно росла борода. – Она заложила седую прядь за ухо, и в сережке закачалась жемчужина. Каледонская, насколько успел разглядеть Данбар. Такие еще называют «русалочьи слезки». – Надеюсь, что смогу вам помочь. Дело в том, что я собираю забытые легенды. Забытые, заброшенные, вычеркнутые из жизни… Альбийские и иммрамские, нам-вьетские и альберикские и разные другие. Любой в Парраматте знает о коллекции Джоселин Багеналь. Мне постоянно что-нибудь приносят, но скоро я смогу принимать книги только от карликов, потому что в комнате не останется места даже для кровати. – Она записала на бумажке адрес и протянула Данбару: – С пяти до десяти.

После чего исчезла между полками, словно сошла со страниц одной из книг только ради того, чтобы помочь Данбару. Она и передвигалась с проворством двенадцатилетней, если не более юной, девочки.

Данбар достал листок из кармана.

Джоселин Топанга Багеналь.

Что, если Парраматта – именно то место, которое ему нужно?

Новая рука

Ханута был на седьмом небе. Старость, болезни – все осталось в прошлом.

Он сидел на кожаном диване Алексея Барятинского и учился заряжать пистолет стальной рукой.

В ответ на вопрос Лиски, откуда деньги, Сильвен лукаво усмехнулся.

– Я продал свой «ролекс». Видела бы ты лицо часовщика! Tabarnak, я думал, он умрет на месте. Это, конечно, был не «ролекс», а дешевая копия, но кого это здесь интересует?

Похоже, картофельная водка отняла у Сильвена последние мозги. Джекоб убьет его, если узнает, – четвертует, собственноручно отрежет голову. Однако, выслушав возмущенную тираду Лиски, Сильвен сердито наморщил лоб и прошипел, что ему, Сильвену Калебу Фаулеру – tabarnak calisse! – начхать на все разговоры о двух мирах и их разделенности, когда речь идет о новой конечности для его друга Альберта Хануты.

Что ж, может, он и прав.

Когда Хануте наконец удалось заткнуть заряженный пистолет за пояс, он смеялся, как ребенок. Вот уже восемь лет прошло с тех пор, как людоед отнял у него руку.

– Гляди-ка, ma puce. – Сильвен вытащил из кармана позолоченный медальон. – Хозяин лавки божился, что достаточно вложить в него прядь волос моей бывшей жены.

Достаточно для чего? Лиска взяла вещицу на ладонь и поднесла к носу. Лиса, прежде всего лиса… Однако здесь и не пахло магией. Сильвен смотрел на нее глазами охотничьей собаки, только что положившей под ноги хозяину свежепойманную дичь, а потом схватил медальон и выбросил в окно, прямо на грядки Барятинского, разразившись при этом отборнейшими канадскими проклятиями, каких от века не слышали стены московского особняка. Облегчив душу, Сильвен плеснул в стакан настоянной на корице горилки, какой князь обычно потчевал своих гостей, и погрузился в изучение «Лондра иллюстрейтед ньюс» трехдневной давности, где-то раздобытой Ханутой. Витиеватый шрифт навевал на Сильвена сон, но он упорно вглядывался в заголовки, надеясь вычитать хоть что-нибудь об интересующих его сокровищах. У Лисы так и не хватило духу лишить его последней надежды.

Снаружи стояла городская ночь, разбавленная мутным светом фонарей. Даже луна казалась окутанной газовым туманом. Тем не менее Лиска не скучала по дому. Было в этом городе нечто, что заменяло ей и леса, и звездное небо. Другой вопрос – как долго это продлится. Лиска даже не пыталась дать название своему чувству.

– «Открытие Лондрского туннеля пройдет без участия его архитектора, – прочитал Сильвен. – Болезнь Джона Брюнеля представляется более серьезной, чем утверждает пресс-служба королевского дома». Лондра? Звучит почти как «Лондон». Или это он и есть?

Лиска бросила на Сильвена предупреждающий взгляд.

Она наполнила бокал сладковатым портвейном из запасов Барятинского, хотя уже успела выпить более чем достаточно, и погрузилась в свое чтение. Но сколько она ни таращилась в книгу, ни одного слова так и не усело в голове. Лиска чувствовала на коже чуткие пальцы Орландо. Так касаются звериной шкуры венчики цветов на лугу. Может, это и называется счастьем? В любом случае до несчастья здесь один шаг. Напрасно Лиса напоминала себе, как часто смахивала с камзола Джекоба следы чужой пудры и чувствовала на нем запах незнакомых духов.

Интересно, где он на этот раз пропадает?

Ханута не уставал любоваться своей новой рукой и настоятельно требовал разделить его восторг. В конце концов Лиска не выдержала и огрызнулась на него так, что Сильвен, опустив газету, посмотрел на нее с упреком. К черту Сильвена, к черту Хануту с его рукой, к черту ее саму! Она хочет в постель к Орландо, и точка.

Сильвен как раз спросил Хануту, кто такие человекогоилы, когда к дому подъехала карета. Лиска услышала, как охрана отворяет ворота, и с бьющимся сердцем поспешила к окну.

Однако из кареты вышел не Джекоб, а Барятинский. Духи, которые князь подарил Лиске, она отдала горничной.

Сильвен поднялся, чтобы налить себе еще, однако стальная рука опередила его, сжав бутылочное горлышко. Ханута победно ухмыльнулся, но уже в следующую секунду разразился громовым проклятием. Стекло лопнуло между металлическими пальцами. Слуги вздрогнули от громогласного «Oupelai!» Сильвена, а когда Ханута расхохотался, и вовсе растерялись. Самый молодой из лакеев от неожиданности порезался осколком. Сильвен пробормотал что-то вроде извинения и опустился рядом с ним на корточки, помогая собирать осколки, чем окончательно смутил молодого человека. Сам Сильвен, конечно же, не обратил на это ни малейшего внимания.

– Ayoye tabarnak! – простонал он, падая на диван с таким довольным видом, словно только что спас мир от уничтожения. – Как же мне повезло, что я оказался в одной камере с Джекобом Бесшабашным! Только представить себе, что остаток жизни я мог провести безвылазно в том мире!

Встретив грозный взгляд Лисы, Сильвен осекся и зажал рот ладонью, как нашкодивший мальчишка. Однако настроения ему это не испортило, во всяком случае, виду он не подал.

– Могу я доверить тебе одну страшную тайну?

Лиска не была в этом уверена, но он не дал ей и слова вставить:

– Мы с Ханутой едем в Аркадию! Да, да, уже купили билеты и обсудили маршрут. Это далекое путешествие. Сначала речным пароходом до Камчатки, вместе с охотниками за пушниной, а оттуда на Аляску. Или нет, здесь она называется Альеской. Мы еще не решили, как далеко продвинемся. Предстоит переход через земли индейцев, а они таких, как мы, обращают в сусликов, – если верить Хануте, по крайней мере.

Лиска вопросительно посмотрела на Хануту. Насколько ей было известно, Джекоба они в эти планы пока не посвящали.

– И когда это будет?

Сильвен заговорщически улыбнулся:

– Как только Джекоб уедет из Москвы. Ханута говорит, что нам он там не нужен. Третье колесо в повозке. Наверное, он имел в виду пятое колесо, с арифметикой у Хануты проблемы. Вообще, если тебя интересует его мнение, он и вам советует угомониться. Теперь зеркалики наверняка оставят вас в покое, поскольку их интересует только брат Джекоба, а его след вы потеряли. Джекоб и не представляет себе, какое опасное дело он затеял. В конце концов, у каждого своя дорога, то же относится и к братьям. Ну да ты знаешь Хануту не хуже меня, он всегда говорит что думает.

Вероятно, Ханута надеялся переубедить и самого Джекоба. Хотя нет, он ведь знает своего ученика, не то что Сильвен. Но Лиска представила себе лицо Бесшабашного в тот момент, когда Ханута ему все это выскажет.

– И когда вы намерены объявить о своем решении Джекобу?

Сильвен пожал плечами:

– Это уж как получится.

Ханута велел слуге принести новую бутылку и торжествующе взглянул на Сильвена, поднимая ее за горлышко стальными пальцами.