Обряд на крови - Батчер Джим - Страница 21

– Ну… у тебя ведь был муж, верно? Даже два.

Она вспыхнула.

– Ты не понял. Мёрфи – ирландские католики. Мужей-то два, но и разводов не один, а два – не уверена, что это повышает мой семейный рейтинг…

– М-м… Ну, не сомневаюсь, с кем бы ты ни встречалась, он с радостью покажется в обществе вместе с тобой, разве нет?

Она оглянулась в сторону сидевших за своими столами подчиненных. Если взгляды способны убивать, этот смел бы в озеро Мичиган все крыло здания.

– Ты смеешься? Когда? Я уже года два ни с кем не встречалась.

Возможно, мне стоило подать какую-нибудь реплику насчет того, как пуста жизнь без спутника… Вместо этого я решил уколоть ее самолюбие. В прошлом это срабатывало неплохо.

– Непобедимая Мёрфи. Убийца разнообразнейших гадких тварей – оборотней, вампиров, и тэ дэ, и…

– И троллей, – буркнула Мёрфи. – Двоих – летом, когда ты был в отъезде.

– Ну… да… И при всем этом ты позволяешь себе скиснуть из-за какого-то там семейного междусобойчика?

Она мотнула головой.

– Послушай… хотя нет, тебе не понять. Это личное, между мной и мамочкой.

– И твоя мамочка меньше тебя любит оттого, что ты не замужем? Что ты выбрала работу? – Я скептически покосился на нее. – Только не говори мне, Мёрф, что под маской пуленепробиваемой героини таится маменькина дочка.

Секунд десять она молча смотрела на меня, и усталость мешалась в ее взгляде с досадой.

– Я ведь старшая дочь, – пояснила она. – Ну и… в общем, все время, пока я росла, считалось, что я… что я… Ну, пойду по ее стопам, что ли. Мы обе так считали. Это нас сближало. Вся семья так считала.

– А теперь вдруг твоя сестра сделалась ближе к матери, чем ты, да? И это угрожает вашим с ней отношениям?

– Да нет! – раздраженно отмахнулась она. – Не так. То есть не совсем так. Или вроде того. В общем, это все сложно.

– Ясно, – кивнул я.

Она устало прислонилась к торговому автомату.

– Мама – очень славный человек, – сказала она. – Но последние несколько лет мне с ней нелегко. То есть я здорово занята на работе. Она считает, что мне не стоило разводиться второй раз, и это тоже немного отдалило нас. Ну и еще, я изменилась. Последние года два жутковатенькими вышли – я узнала больше, чем хотелось бы.

Я поморщился.

– Угу… Я же пытался предостеречь тебя.

– Пытался, – согласилась она. – Но я ведь сделала выбор. Все эти страсти… ничего, переживу как-нибудь. Только вот так мило побеседовать об этом с мамой я не могу. Вот тебе и еще одно, о чем я не могу с ней говорить. Всё мелочи, понимаешь? Только очень их много, этих мелочей. И они нас разводят.

– Так поговори с ней, – посоветовал я. – Попробуй объяснить, что ты не обо всем можешь с ней говорить. Что это не значит, что ты не хочешь с ней общаться.

– Не могу.

Я зажмурился.

– Чего это так?

– Ну, не могу – и все тут, – вздохнула она. – Не получается.

На лице у Мёрфи обозначилось неподдельное огорчение; глаза набухли самыми настоящими слезами, так что мне стало по-настоящему ее жалко. Может, потому что все это касалось семейных отношений. Для меня это совсем чужая жизнь и берег дальний – мне этого не понять.

Мёрфи переживала из-за взаимоотношений с семьей. Так поговорила бы с ними, и делу конец – так ведь? Всем легче. Да она и сама наверняка поступила бы так, если бы это касалось кого угодно другого.

Однако я заметил уже, что люди имеют обыкновение вести себя самым дурацким образом, когда речь идет об их семейных делах, – как-то разом утрачивают способность отличать здравый смысл от полнейшего безумия. Я называю это семейным помрачением.

И все же пусть я и не понимал, в чем загвоздка, Мёрфи оставалась моим другом. Она совершенно очевидно страдала – этого более чем хватало, чтобы я сделал еще одну попытку.

– Послушай, Мёрф, может, ты придаешь этому больше значения, чем стоило бы. Я к тому, что, если твоя мама действительно переживает за тебя, она не меньше твоего хочет объясниться.

– Она вообще не одобряет моей работы, – устало вздохнула Мёрфи. – И моего решения жить отдельно после развода. Мы уже черт-те сколько говорили с ней об этом, и ни одна из нас ни на дюйм с места не стронулась.

Вот это я очень даже понимал. Мне приходилось иметь дело с Мёрфиным ослиным упрямством – в доказательство могу продемонстрировать сломанный зуб.

– Значит, последние два года ты не ходила на семейные сборища и избегала разговоров на любую опасную тему, да?

– Вроде того, – неохотно согласилась Мёрфи. – Но разговоры-то никуда не делись. А мы все Мёрфи, так что рано или поздно кто-нибудь да начнет давать непрошеные советы, и тут-то кошмар и начнется. И я совсем не знаю, что со всем этим делать. А теперь, с помолвкой сестры, все только и будут разговаривать на темы, которые я умру, а обсуждать с ними, с дядюшками-тетушками своими, не буду.

– Так не ходи, – сказал я.

– Ну да, и обижу маму еще сильнее. Черт, да они тогда будут молоть языками еще пуще.

Я покачал головой.

– Да уж. В одном ты, Мёрф, точно права. Ни фига я в этом не понимаю.

– Тебе и не обязательно, – сказала она.

– А жаль, что не понимаю, – возразил я. – И жаль, что мне не приходится переживать из-за мнения моих дядюшек. Что нет проблем, которые мог бы улаживать с мамой. Блин, да меня бы устроило хотя бы знать, на что похож ее голос. – Я положил руку ей на плечо. – Банальность, но от этого не менее верная: что имеем, не храним… Люди меняются. Мир меняется. Рано или поздно ты теряешь близких тебе людей. И если ты не против советов чувака, ни фига не знающего, что такое семья, я тебе вот что скажу: не жди, что все уладится само собой. Тебе может казаться, что твоя родня будет с тобой всегда. А это не так.

Она опустила голову – наверное, чтобы я не видел слез.

– Поговори с ней, Кэррин.

– Наверное, ты прав, – кивнула она. – Поэтому, пожалуй, я не убью тебя за навязывание благонамеренных истин, пока я уязвима. Но это в последний раз.

– Очень мило с твоей стороны, – согласился я.

Она сделала глубокий вдох, провела рукой по глазам и подняла голову, снова сделавшись по обыкновению деловой.

– Ты хороший друг, Гарри… тебе вовсе не обязательно лезть в наши семейные дрязги. Я отплачу тебе… как-нибудь.

– Даже забавно, что ты это говоришь, – заметил я.

– Это почему?

– Я тут как раз пытался отследить денежные потоки, но вся информация нынче в Интернете. Можешь открыть для меня пару сайтов, надыбать мне кой-чего?

– Угу.

– Gracias[1]. – Я протянул ей адреса и наскоро изложил, что меня интересует. – А я пока поболтаюсь, посмотрю, что там на месте. Так я позвоню через час… или два?

Она со вздохом кивнула.

– Как, нашел вампиров?

– Нет пока, зато подкрепления подтянулись.

– Кто? – поинтересовалась она.

– Парень по имени Кинкейд. Он крут.

– Чародей?

– Нет. Классический образчик солдата удачи. Вампиров мочит – любо-дорого глядеть.

Мёрфи подняла бровь.

– Он чист?

– Насколько мне известно, да, – ответил я. – Остальное узнаю сегодня от нашего водилы. Если повезет, я найду логово, и мы их накроем.

– Эй, если вдруг так выйдет, что нам придется провернуть все в…

– В субботу, – договорил я за нее. – Я понял. Спускаясь по лестнице, я излагал щенку свою теорию родственных отношений.

– Учти, это всего лишь теория. Впрочем, в ее пользу говорит тонна с лишним доказательств. – Говоря это, я ощутил легкий укол досады. Семейных отношений у меня никогда не было. И не будет. Возможно, семейные проблемы Мёрфи запутанны и болезненны, но у нее по крайней мере есть хотя бы это.

Каждый раз, когда что-то напоминает мне мое сиротское детство, я испытываю нечто подобное. Может, я просто не осознаю, как это меня ранит. Или не хочу себе в этом признаться.

Я почесал щенка за ухом и полез в карман за ключами от Жучка.

1

Спасибо (исп.)