Мы наш . . ., мы новый? . .. мир построим (СИ) - Фокин Дмитрий Аналольевич "foks1967" - Страница 82

Фрициус неожиданно быстро выхватил кубик из руки растерявшегося Симануса и быстро засунул себе в рот. Через мгновение его лицо озарила блаженная улыбка.

- Да, я помню, помню, этот вкус. Как давно это было.

Внезапно лицо Фрициуса исказила судорога, и он забился в конвульсиях.

Медицинский модуль ложа отреагировал моментально. Щупальца вставили в рот шланги, а в тело воткнули иглы препаратоподавателей.

Спустя пять часов Фрициус, хоть и немного бледный, с удивлением знакомился с информаций на блоке управления и разглядывал прозрачный сосуд с извлеченным из его желудка содержимым. Наконец он удосужился посмотреть на Симануса. Какой у него был взгляд!

Наверное, так смотрят на что-то безгранично омерзительное. Он даже не мог сказать, что это могло бы быть!

Симанус встретил этот взгляд абсолютно спокойно. Пока аппаратура ложа лечила гостя, он в соседнем зале спокойно поел и сейчас ждал приговора, а что так и будет, ни мгновения не сомневался.

Наконец Фрициус встал,  и молча направился к выходу, прихватив с собой сосуд. Уже в дверях он, не оборачиваясь, пробормотал:

- Мерзость. Отменная мерзость. И это  он ест. Немедленно суд. Это кокой то выродок, ничего общего не имеющий с грабером.

Что дальше бормотал уходивший, Симанус не расслышал, но и большего ему знать не требовалось. Отец рассказывал о тюрьме и чем там занимаются заключенные. А то, что он совершил самое страшное преступление, Симанусу рассказывать не требовалось, он и сам увидел по реакции собеседника.

Корабль улетел, а он стал ждать прибытия судей.

В свое время он видел, что отец употреблял странную жидкость, от которой его лицо краснело, а движения и речь становились очень странными. Вот только отец говорил, что он еще молод для такого. Наверное, теперь можно. Пока есть время.

Во время ужина Симанус потребовал от слуг принести ему такую жидкость. Старый слуга молча поклонился, вышел и очень быстро вернулся, неся на подносе небольшую прозрачную емкость с жидкостью цвета весеннего неба. Слугу сопровождал уже виденный им ранее слуга, по приказу отца занимавшийся с ним упражнениями с оружием, только, сильно постаревший.

Слуга, поклонившись, налил в очень маленький стакан, принесенный вместе с сосудом, жидкость, поклонился и пятясь задом вышел.

Второй слуга опустился на колени, опустил глаза в пол и так замер.

Симанус удивился, хотя, ничего спрашивать не стал. Он несколько раз видел, что отец пил жидкость вместе с этим человеком. Кажется, его он называл Форол. Он поднес стакан к губам, и тут человек неожиданно нарушил все установленные правила прошептав:

- Ты бы, барин, сделай выдох и залпом, залпом, заглоти старку. А потом, потом, немного задержи дыхание и осторожно, очень осторожно, вдыхай воздух. Медленно, медленно. Она, барин, горячая, хоть и на вид холодная.

Симанус чуть не поперхнулся от такого неучтивого поведения слуги, опять промолчал и сделал так, как тот говорил, удивляясь как одно и тоже, может оказаться и холодным и горячим одновременно.

Жидкость и правда, оказалась прохладная, а потом тут же обожгла рот и горло. Симанус еле сдержался, что- бы не закричать. Он осторожно вдыхал воздух носом и мысленно благодарил слугу за предупреждение. Слабый вздох опять вызвал жжение во рту. Постепенно жжение ослабло, и он решился начать нормально дышать.

- А теперь барин селедочку, селедочку. Эх, мать ее, нет здесь такой. Лучше бы Волжского залома, вот то, шо треба. Ну да ладно, эта тоже не плоха, если привыкнуть. Селедочку, барин.

Симанус осторожно взял кусок соленой рыбы и закусил. К этому времени жжение прошло, а жирный и соленый кусок приятно освежил рот.

Тепло осталось только в животе, да и еще в голове чуть потяжелело. Приятно. Симанус расслаблено оперся о спинку стула и уже с большим интересом посмотрел на слугу.

- Ты, барин, извини меня. А то, кто тебе, неразумному еще, все покажет и расскажет. Батюшка твой со мной часто гутарил. Разумный был шибко, и совсем не злой. К Фролу Кузьминкину очень по христиански относился, хотя и был сам бусурманином, упокой душу его грешную.

Симанус расслаблено махнул рукой на стул на другой стороне стола. Так, как раньше он видел, когда отец и слуга проводили время вместе.

Фрол, да именно так его называл отец, немного суетливо уселся на край стула, по прежнему уставившись глазами в стол.

- Благодарствую. Вот благодарствую, барин. А мы уж тебе послужим. Послужим по Божески.

Симанус слушал речь слуги, и понимал не все.

Спустя некоторое время, он решился выпить еще. В этот раз напиток показался уже не таким обжигающим, а вот голова еще больше потяжелела. Что очень порадовало, ушла тревога, неотступно терзавшая его мозг, все то время, что прошло со смерти отца, и еще больше усилившаяся от осознания приближающихся новых неприятностей.

Он хотел поговорить со слугой, и вдруг понял, что ему требуется отдохнуть.

Попытавшись встать, он с удивлением осознал, что его крепкое тело стало вдруг размякшим, а мощные ноги ослабли и дрожали.

Слуга поднялся и подставил плечо. Вот так они добрались до ложа, и молодой грабер уснул еще раньше, чем голова коснулась подголовника.

Проснулся Симанус бодрым и очень отдохнувшим. Тревожные мысли по прежнему оставались далекими и не такими страшными.

В дверь постучали и появился Фрол, жестом указавший в сторону соседнего зала.

- С добрым утречком барин. Как почивали? Прошу откушать поутру, хотя нет, скорее к вечере.

Симанус  рассеянно слушал говорившего и почти ничего не понимал, хотя тот явно разговаривал на знакомом языке. Отец всегда говорил, что знать язык слуг обязан каждый уважающий себя грабер, вот только другим граберам об этом знать категорически нельзя.

Поэтому, Симанус, тем более воспитанный женщинами людьми, очень хорошо знал этот язык. Точнее говоря, думал, что знал.

Вежливо согнувшись почти пополам, Фрол провел его в зал, где на столе уже находились блюда с едой.  Вот только вчерашнего сосуда не имелось.

Симанус уже открыл рот, что бы сделать слуге выговор но, тот опять его опередил.

- Ты барин садись, садись. Откушай блинчиков. Ох бабы, молодцы, постарались. И сметанку, сметанку, откушай. А старочку мы потом, потом. Она, барин, хитрая водица. Ой, хитрая. Ее, родимую, ох как осторожно надо пробовать. А старый Фрол и тебя научит как ее, благословенную, употреблять. Батюшку твого научил, упокой господи душу евойную, и тебя научу. А твой то, бабюшка, ох и крут был, аж мурашки бегут, как вспомню. И то, справились, мы. Справились. Не стал он пропойцей. Не стал. Хотя, как лютовал, бывало, по первости.

Симанус поел с завидным аппетитом, а потом Фрол долго рассказывал ему про отца. Точнее, про то, как он жил и как общался со слугами. Как познал радость от простой еды, которую группа поселенцев научилась добывать на этой богатой живностью и растениями планете.

Его отец, когда выявил питающихся простой едой поселенцев, не стал их убивать, а посвятил много времени осознанию причин, побудивших тех отказаться от единой пищи. Они же открыли ему тайну о существовании Бога и его заповедях.  Потом его отец познал напиток, называемый старкой и смог понять насколько он опасен, хотя и приятный.

Видимо, поэтому и опасный, что употреблять его необходимо очень  осторожно и, самое главное, нельзя постоянно. Иначе, он убивает пьющего. Сначала мозг, а уже потом и тело.

Симанус давно так активно ни с кем не общался и вскоре опять почувствовал, что пора отдохнуть. Хотя ему и хотелось выпить перед сном старки, он заставил себя об этом не думать и отметил про себя своевременность предупреждений о коварности напитка.

Следующие дни молодой грабер посвятил общению с Фролом и опять возобновил тренировки, чем явно порадовал слугу.

Несмотря на то, что Фрол казался очень старым и не обладающим отменной силой, слуга двигался очень быстро. Лезвие его оружия очень часто беспрепятственно касалось тела грабера, хотя тот и старался избежать такого из всех сил.