Наваждение - Джексон Мелани - Страница 43

Меня снова окатило волной смрада и тлена, отчего горло сдавил спазм. Я заново переосмыслил идею собственного родства с чем-то гниющим и разлагающимся. Это было даже хуже, чем mamita, а она прямиком попадала под точное, но нелестное определение Шекспира: «Чуть больше чем родня, но все же не семья».

— Тогда ладно. Но я хочу, чтобы у тебя было это.

Нинон вручила мне необычный штык. Он мог сойти и за садовый инвентарь, но я знал, что это не так.

— Что это?

— Траншейный нож. Я привезла несколько таких из Бельгии. Это оружие на самый крайний случай, незаменимое при схватке врукопашную. Оно без малейших усилий проткнет металлическую каску и череп. — Она выдержала паузу. — Единственный его недостаток, кроме того, что зомби должен подойти так близко, что может укусить, заключается в том, что понадобится некоторое усилие воли, чтобы его использовать. Это оружие слишком… ближнего боя.

Я окинул оружие уважительным взглядом, а затем сунул его себе за пояс. У штыка было лезвие около семи дюймов и медная рукоятка с отверстиями для пальцев. Это была довольно увесистая штуковина, чья тяжесть внушала уверенность.

— Спасибо, — сказал я наконец. — У тебя есть еще один?

— Да. И они в рабочем состоянии. Клянусь тебе. Надеюсь, они нам сегодня не понадобятся, но просто на всякий случай.

И тут я их увидел. Мертвецы, пошатываясь, появлялись из дверей церкви.

— Черт возьми.

— Qui.

При виде зомби я подумал, что у меня глаза вылезут из орбит. Разум настаивал на том, что передо мной всего лишь иллюзия, обман зрения. Такого не могло быть в жизни. Эти существа тащились, едва волоча ноги, по единственной улице города — неуклюжая, шумно шаркающая похоронная процессия или небольшой парад мертвецов. Их нельзя было назвать скелетами, но плоти на них осталось совсем немного — сплошные кости с сухожилиями. Их пол можно было определить только по обрывкам одежды, висящим на останках.

Нинон предупреждала, но тогда я ей окончательно не поверил. Было такое чувство, что мой мозг опустили в блендер и нажали на кнопку. Не то чтобы у меня была каша в голове, просто все мои ощущения в очередной раз хорошенько взболтали, а мир перевернулся с ног на голову. Такого просто не могло быть. Я смог смириться с вампирами и богом смерти, но такое… Забавно, куда иногда заводят лабиринты сознания.

Меня встревожило то, что мертвецы вооружились сельхозинвентарем — вилами, тяпками, лопатами, кирками… И мачете? Их не могли похоронить с этими предметами. Отсюда и ответ на вопрос, чем они занимались с момента нашего появления в городе.

— Даже несмотря на вилы и лопаты, что-то мне подсказывает, что они не на сенокос собрались, — сказал я, гордясь своим спокойствием. Я сосчитал их. Всего четырнадцать. Наверняка на кладбище было куда больше тел, но, видимо, остальные не подлежали оживлению. Я очень на это надеялся. Должен же быть у Сен-Жермена какой-то лимит возможностей. Ведь мертвых в мире гораздо больше, чем живых. Да они бы нас просто задавили, если бы Сен-Жермену пришло в голову вызвать всех!

— Нет, они направляются к нам. Они почуяли наш запах и не остановятся, пока их окончательно не убьют. Хорошо, что солнце уже высоко. Оно заставит их двигаться медленнее, и нам будет легче их уничтожить. — Нинон подняла пистолет и прицелилась. — Обычно хватает и двух выстрелов, чтобы свалить их с ног. Один в голову, один в сердце. Но даже после этого не следует к ним приближаться, потому что если мозг не полностью уничтожен, то они могут схватить за ноги и укусить. Если есть чем… Не беспокойся, позже мы их всех сожжем и этим доведем дело до конца.

Она сказала: «Не беспокойся, позже мы их всех сожжем».

Раздался щелчок, и все снова встало на свои места. Это было ужасно, но я отбросил прочь сомнения. Я начал понимать, почему Нинон не считала эти убогие шаркающие создания подобными нам.

Я поднял свое ружье и прочистил ствол. Оно произведет гораздо больший эффект, чем просто один выстрел в сердце, один в голову. Создания перемешались между собой, приближаясь к нам. Они не обращали внимания на наше оружие, возможно, просто не понимая, что это такое. Я выбрал себе первую цель — крестьянина в черных штанах и в том, что осталось от белой рубашки. У меня на глазах из того места, где у него раньше был желудок, вылезла крыса и умчалась прочь, унося с собой кусок высохшей кишки. И тогда я действительно понял, что это гниющие трупы, отчего чуть умом не тронулся. Мне пришлось судорожно сглотнуть, чтобы подавить рвотный спазм. Это были зомби, ходячие мертвецы. И они смотрели на нас как на бесплатный шведский стол.

Крестьянин уже был на расстоянии выстрела, но я все выжидал. И когда моя цель стала достаточно близка, я заглянул в пустые, пыльные глазницы создания и почувствовал облегчение. Душа уже давно покинула это тело. Я должен буду уничтожить плоть, но это не будет считаться убийством. Нельзя убить то, что уже мертво. По крайней мере, так я сказал себе в то утро. После этого я еще долго думал: а вдруг когда-нибудь кто-то вот так же посмотрит мне в глаза и решит для себя то же самое?

Нинон нажала на курок. Зомби в свадебном платье, рядом с моей выпотрошенной мишенью, отлетела назад. В ее голове появилось небольшое круглое отверстие, из которого не вытекло ни капли крови. Она сделала еще шаг, но Нинон выстрелила снова, всаживая вторую пулю ей в сердце. Быстро, чисто и эффективно. Создание рухнуло посреди улицы, подняв небольшое облачко пыли. Я хотел было похвалить Нинон за меткость, но решил, что ей приятнее будет услышать, как мой дробовик участвует в решении нашей общей проблемы.

Я сглотнул еще раз и выпустил пулю. Как я и предполагал, моя гуттаперчевая мишень и создание, шедшее сзади, перевернулись и отлетели назад, словно от сильного порыва ветра, но на самом деле от порции свинца. И снова крови не было, хотя запах при этом был на удивление мерзкий.

Целься, огонь, перезарядка. Повторять по мере необходимости. Все произошло более чем быстро — две минуты максимум, и все же мне казалось, что я провел в этом чистилище целую вечность. До того дня меня часто мучили кошмары, но, как сказала Нинон, в этом не было моей вины. Я не виноват в том, что произошло со мной и с моей семьей. Но все последующие кошмары, которые не будут давать мне уснуть, а они обязательно появятся, будут исключительно на моей совести, причем абсолютно заслуженно. За все надо платить, ведь так?

— Стрельба по зомби. Замечательное начало дня.

Казалось неправдоподобным, что в такое прекрасное утро можно бороться с живыми трупами. Они умирали тяжело, но наше оружие сделало бой неравным — не подумайте, что я жалуюсь. Сцена была еще кошмарнее, чем последний акт «Гамлета», и даже чем вечеринка смертников, устроенная Джимом Джонсом . Там мертвецы действительно были мертвецами. Здесь же мы находились в «зоне полутени», где могли происходить самые невероятные вещи.

— Сжигать их еще неприятнее, — сказала Нинон. — Но сначала давай пройдемся по городу и посмотрим, никого ли не пропустили. У некоторых могло хватить ума спрятаться.

— Хорошо, — согласился я. — Будем разделяться?

— Да, придется. Хорошо бы до полудня со всем этим покончить. Нам нужно продолжать путь. Я хочу найти место для ночлега в каком-нибудь населенном пункте, пока солнце еще не село. Мы оба в этом заинтересованы.

Я нехотя кивнул и направился к ближайшему зданию, держа дробовик наготове. Нервное возбуждение к тому моменту уже почти прошло, и меня стали посещать мысли одна другой нелепее. Например, что у зомби и вампиров есть кое-что общее: и те, и другие мертвы, но должны были прежде быть живы. Невозможно появиться на свет без живой матери, как невозможно умереть, если прежде не был жив. Но в то же время есть еще и Дымящееся Зеркало. Я не знаю, кто он. Он существует, но при этом не совсем жив, так как никогда не рождался.

Или это было лишь попыткой объяснить все последующие мысли, которые все возникали и возникали.

Я с удивлением отметил про себя, что психологический барьер, который не позволял мне убить Д. 3. раньше, вдруг куда-то пропал. Сегодняшние события послужили доказательством того, что я способен убивать. Думаю, с Сен-Жерменом проблем морального плана тоже не возникнет. Столкновение с его зомби окончательно убедило меня, что он утратил остатки человеческого облика, если вообще когда-либо был человеком. Он мог быть просто создан Диппелем, а не рожден. Поднятие мертвых было верхом гнусности и непристойности. Как и его безумный отец, Сен-Жермен исчерпал право на жизнь. Говорят, что яблоко от яблони недалеко падает, но всех остальных плодов это тоже касается.