Торжество жизни - Дашкиев Николай Александрович - Страница 36

Но времени не было. Степан готовился к вступительным экзаменам и занимался с удвоенной энергией.

Коля Карпов кончил школу с золотой медалью. Впереди целое лето. Наконец он получил возможность не пропускать ни одного матча, ни одного состязания; мог вновь взяться за фотоаппарат, за велосипед, за реконструкцию радиолы, — не счесть всех дел, которые откладывались на протяжении всей зимы.

Но все валилось из рук: велосипед надоел, радиола была вполне годной и без переделки, — Коле не хватало Степана, без него все казалось скучным, неинтересным. Да и совестно было: Степан, получивший всего лишь одним баллом меньше, по русскому языку, лежит в садике под яблоней, углубившись в книгу, не обращая внимания ни на жару, ни на мух, ни на его отчаянные призывы пойти купаться. А чем же он лучше Степана?

Николай приносил объемистую книгу и укладывался на траве рядом с товарищем, но не мог утерпеть, прочитав что-нибудь интересное или спорное, тормошил Степана.

Степан в сердцах посылал его на речку или же к черту. Колька отодвигался подальше, но, терзаемый неразрешимым вопросом, шел искать более приветливого собеседника.

Несколько раз он обращался к доценту Великопольскому вначале по телефону, а затем, когда Антон Владимирович предложил ему приходить в институт, и лично. Заходя в Микробиологический институт, Карпов всякий раз чувствовал благоговейное восхищение перед хитроумными приборами и лаборантами в белых халатах. Он готов был по целым дням слушать Антона Владимировича даже в том случае, если доцент рассказывал о фактах, давно известных из книг, — уже то, что заведующий вирусным отделом уделяет ему время, казалось Карпову величайшим счастьем.

А однажды Великопольский предложил ему в свободное время работать в лаборатории института помощником лаборанта.

Карпов пришел в восторг: "Вот это да! В настоящей лаборатории! Выполнять настоящие научные работы!"

Он даже не задумался, почему именно ему выпала такая честь. Глядя на доцента счастливыми, влюбленными глазами, Коля соглашался на все условия.

Да, он будет нем, как рыба, и никому не станет рассказывать о производимых, важных для государства, опытах.

Да, он будет тщательно выполнять все указания Антона Владимировича.

Да, Антон Владимирович может быть уверен в том, что наблюдения всегда будут достоверными…

С тех пор Коля дни и ночи проводил в лаборатории Великопольского. Он был так увлечен, что даже не замечал, как остро переживает Степан это событие.

Степан не завидовал Коле, напротив, он был рад, что другу выпало счастье работать в лаборатории — в настоящей лаборатории, о которой они вдвоем мечтали столько раз, — но его больно поразило, что доцент Великопольский не вспомнил о нем. Неужели в огромной лаборатории не нашлось бы места и для него? Неужели все дело в злополучной четверке по русскому языку?

Он очень переживал. Но вскоре произошло событие, которое

Первый день в институте. Только что окончилась первая лекция.

Одни из первокурсников еще торопливо дописывают конспекты, другие оживленно делятся впечатлениями, третьи осматривают гигантский амфитеатр. А внизу, у кафедры, Коля Карпов уже о чем-то спорит, воинственно размахивая мелом:

— А траектория? А траектория? Нет, брат, ты ошибаешься!

Но положение у него, видимо, незавидное. Почесывая затылок, он кричит:

— Степа! На помощь! Чувствую, что прав, а доказать не могу!

Степан не слышит, его мысли далеко: подземный город… антивирус…

Он не замечает, что за ним уже давно наблюдает соседка розовощекая девушка с чуть раскосыми, задорными глазами. Прикрывая ладонью клочок бумаги, она рисует его профиль.

— Товарищ девушка в голубой кофточке, — обращается к ней Колька. — Умоляю, толкните под бок симпатичного молодого человека, который сидит с вами рядом, и сообщите ему, что его друг пал на поле брани.

Девушка исполняет просьбу:

— Эй, товарищ! Больше жизни! Нехорошо оставлять друга в беде.

Она улыбается, и Степан чувствует себя очень неловко. Чтобы скрыть свое смущение, он отвечает Коле:

— Держись! Спешу на помощь! — но идет не вниз, где стоит Николай, а в коридор. Сейчас ему нужно побыть наедине со своими мыслями, — ведь это бывает только раз в жизни: первая лекция, первый день в институте. А было…

Но ему вновь не дают погрузиться в воспоминания. Коля Карпов, увлекая за собой девушку в голубом, спешит по коридору:

— Где он? Подайте мне его сюда.

Девушка, смеясь, показывает на Степана:

— Вот! Возьмите сами — он у вас колючий…

— Нет, он просто многоугольный!

— И очень много думает!

— Зато не о себе! Правда, Степан, что ты сейчас думаешь об этой девушке, которую зовут Наташей, которая любит кататься на лыжах, а ты нет, которая танцует, а ты нет, которая…

Девушка, хохоча, перебивает:

— А вот и неправда! И не Наташа, и не на лыжах, а на коньках, и танцует плохо…

— Ах, да! Ну, конечно же, конечно!.. — Коля соединяет руки Степана и девушки и с комической важностью произносит: Знакомьтесь: будущий профессор Рогов. Будущий академик… Не Наташа, а?

— Таня, — говорит девушка уже серьезно и жмет руку Степана крепко, по-мужски.

В это время мимо них прошел майор Кривцов. Степан вздрогнул. Или это не Кривцов? Знакомые глаза, седеющий ежик волос, прихрамывающая походка. Кривцов! Но штатский костюм, серая шляпа и трость в руке… И все же это он. Он!

Забыв о девушке, Степан бросился к Кривцову. Но и Кривцов заметил Рогова. Он обрадовано схватил юношу за плечи:

— Степа! Какими судьбами?.. Да впрочем, это и так ясно!.. Поздравляю, поздравляю! Первокурсник?

— Да, товарищ майор!

— Не майор, не майор! Профессор. Два года уже не майор, год не доцент. Ну, а как твои формулы? Ах да, "бред сумасшедшего профессора"! Что ж это ты, дорогой: письма-то пишешь, а обратный адрес не обязателен? Куда же тебе отвечать? Хотя бы штамп был разборчив, а то — клякса! Не веришь? Покажу, покажу, — знал, что увидимся, сберег!

Звонок прервал Кривцова. Он заторопился и, увлекая Степана за собой, на ходу успел рассказать, что приехал недавно всего лишь неделю, что жена и дочь все еще в Москве, что ему предложили заведовать кафедрой в этом институте и что у него сейчас лекция на третьем курсе. Он не попросил, а приказал, чтобы Степан сегодня же вечером пришел к нему.

Степан опоздал на лекцию. Профессор физики недовольно взглянул на него, когда он пробирался между столов. Случись это в обычное время, Степан сгорел бы со стыда, но после встречи с Кривцовым он был так возбужден, что ничего не замечал вокруг.

На его тетради лежал рисунок: человек с нахмуренными бровями стремглав бежит по коридору в развевающейся крылатке пушкинских времен. Под рисунком было написано: "Больше жизни!", а ниже, наискось, торопливым, неровным почерком: "А если убегают от девушки — извиняются".

Степан посмотрел на Таню. Она сделала вид, что поглощена лекцией, но не выдержала и обернулась. В ее глазах блеснул все тот же задорный огонек:

— Кто это был?

Степан прошептал ей на ухо:

— Профессор Кривцов.

— Строгий?

— Нет.

— А откуда вы его знаете?

На них зашикали. Степан склонился над конспектом. Было радостно и неспокойно на сердце. Все пережитое представилось вдруг в ином, новом свете. Прошлое… Но ведь не прошлым живет человек. Нужно жить настоящим и будущим. Вот сегодня первый день… Все радостны и возбуждены. Можно легко понять и Колю Карпова, и Таню. Хорошие ребята — у них энергия бьет через край.

Он вновь посмотрел на девушку. Стараясь наверстать упущенное, Таня торопливо записывала лекцию. Завиток волос упал ей на глаза, она машинально отбрасывала его взмахом головы, но он все падал и падал, — упрямый, золотой.

В аудитории царила тишина, лишь где-то внизу, под полом, глухо шумели моторы, да профессор у доски говорил о вечных законах движения материи.

Степан едва дождался конца лекций. Его и радовала и смущала предстоящая встреча с майором Кривцовым. Иван Петрович стал профессором, он будет читать у них на третьем курсе.