Белая леди - Макбейн Эд - Страница 45

— Какой он был человек?

— Животное, Король Всех Скотов! Но я узнала это, когда было уже слишком поздно. После смерти матери. Поэтому вы понимаете, что мистер Хоуп преследовал не того. Мой отец…

— Мэттью, видимо, считал…

— Нет, отца не было в Миссури в то утро. Его вообще не было там, когда мы останавливались в Раттерфорде. Мой отец никогда не приезжал к нам после того, как они расстались с матерью. Он заехал ко мне только после ее смерти.

— Когда это было, мисс Торренс?

— Как только узнал о ее смерти. Он приехал узнать, не упомянула ли она его в своем завещании, и сколько денег оставила ему.

— Где все это происходило?

— Здесь, в Калузе.

— А сейчас он опять сюда вернулся?

— Я об этом ничего не знаю.

— Он к вам не заходил?

— Нет.

— Не звонил?

— Нет.

— Но он звонил Эгги Маккалоу, — заметил Уоррен.

— Когда-то у него была связь с Эгги и он ее любил, — сказала Мария, а затем грустно добавила: — Он никогда не любил меня.

Джинни Доусон Вард была одной из молодых хамок.

Тутс ненавидела молодых двадцатидвухлетних девиц, живущих в роскошных домах, которые могут нежиться в шезлонгах, почитывать дешевые романчики и жевать конфетки. Ей было столько же, сколько и Марии Торренс, которая жила в таком же шикарном доме в другом районе Калузы. Одна из девиц была рыжей, а другая — блондинкой. Уоррен сказал ей, что Джинни Вард практически призналась в знакомстве с одной из одиннадцатилетних девочек, принимавших участие в номере Уиллы Торренс. Жила-была девочка, да? Ну-у-у, конечно, Уоррен ей не поверил.

Это случилось пять лет назад. Тогда ей было семнадцать или восемнадцать… Черт, какая разница? Уоррен ей не поверил, а он был опытным детективом. По какому поводу тогда поссорились Уилла и Джинни? Тутс насторожил тот факт, что три женщины, которых посетил Мэттью до того, как в него стреляли, были раньше в любовной связи с Королем и Повелителем Всех Животных. Теперь ей предстояло выяснить, пытался ли встретиться Питер Торренс с Джинни, когда был в Калузе. Но если ей удастся узнать еще что-либо…

— Зачем ему надо было встречаться со мной? — спросила ее Джинни.

— Вы были с ним раньше знакомы? — спросила Тутс.

— Я никогда с ним не встречалась. Он ушел из цирка задолго до того, как я начала там работать. Все говорили, что он бросил Уиллу ради Эгги Маккалоу, много лет назад, и убежал с ней в Сиэттл.

— Все об этом знали?

— Конечно. Эгги к тому времени уже вернулась в цирк, и они с Уиллой были не разлей вода.

— Не знаете, почему он оставил Уиллу?

— Опять же в цирке болтали, что она спала с жонглером, который висел под куполом цирка на волосах.

— Это был Берни Хэйл?

— Я не помню его имени. Вы же понимаете, артисты приходят в цирк и уходят оттуда.

— Вот как?

— В цирке летают не только артисты на трапеции. Слухи тоже летают в воздухе. Вы слышите то одно, то другое. А на следующий день вам могут сообщить нечто абсолютно противоположное. Так что иногда сложно составить правильное мнение. Вы поняли, о чем я вам сказала? Цирк является очень тесным, замкнутым, просто клаустрофобичным мирком. Все всё знают друг про друга, и все лезут не в свое дело!

— Дело?

— Ну да, я это сказала, фигурально выражаясь.

— Мне кажется, вы очень хорошо знали Дейва Шида.

— Я всех там хорошо знала.

— А Уилла, она хорошо его знала?

— Не имею ни малейшего понятия.

— И в цирке о них ничего не болтали?

— Я ничего не слышала.

— И ветерок вам ничего не шепнул в ушко?

— Ни-че-го.

— А как насчет дочери?

— Дочери??

— Мария. Она спала с мистером Тигровая Моча?

— Я об этом ничего не знаю.

— Тогда об этом ничего не знали только вы. Вот так-то! Но вы с ним спали?

— Что-то не помню, чтобы я вам в этом признавалась?

— Вы же сами сказали, что знали всех очень хорошо.

— Да, я сказала вам именно это.

— Простите, видимо, я вас неправильно поняла. Но я уверена, миссис Вард, что в тот вечер, когда вы сцепились с Уиллой, вы находились в трейлере Дейва Шида.

— Вы правы.

— И мне рассказали, что вы были там лишь в трусиках и лифчике…

— Вижу, мистер Чемберс слишком болтлив!

— Не хочу лезть не в свое дело, но наш человек лежит в больнице. Вы меня понимаете? И нам кажется, что эта дорожка ведет к великому белому охотнику! Нам известно, что Шид занимался дрессурой не только кошек. Вы уже рассказывали Уоррену…

— Мне всегда легче беседовать с мужчинами.

— Попробуйте побеседовать со мной. Уилла спала с Дейвом?

— Я вам сказала, что не имею ни малей…

— Хорошо, проехали. И вы ничего не знаете про ее дочь?

— Я с ней почти не была знакома.

— Я вас не об этом спросила.

— Понятия не имею, с кем спала ее дочь. Ей в то время было всего семнадцать лет.

— И вам тоже, — заметила Тутс. — Из-за чего вы поссорились с Уиллой в ту ночь в Алабаме?

— Я уже рассказывала мистеру Чемберсу…

— А мне вы не можете повторить? Прошу вас, пожалуйста…

— Она обвинила меня в непристойном поведении с одной маленькой девочкой, участвовавшей в ее номере.

— Мэгги, я права?

— Да, Мэгги.

— И вы именно это рассказали Уоррену?

— Да, и это — чистейшая правда.

В Калузе район, где жили черные, назывался Ньютаун, и зимой он не походил на Южный Бронкс или Гарлем в Манхеттене. Когда Блум ехал по району, отыскивая дом 1100 на Эль-стрит, он не видел полуразрушенных домов или исписанных неприличными надписями стен, или снега, почерневшего от сажи и пожелтевшего от мочи, или куч отбросов в черных пластиковых мешках, ожидавших, что их когда-нибудь вывезут отсюда. Там не было стариков, греющих руки и пристально глядящих на огонь в отпиленных бочках из-под топлива.

Это была Флорида.

Здесь, в Ньютауне, в четыре часа дня в четверг в марте месяце слабо светило солнце, росли пальмы и цвели яркие кусты. Конечно, не мешало бы подстричь несколько газонов и покрасить некоторые дома, но в основном все было прилично и аккуратно. Большая часть населения Ньютауна — черные. Там, конечно, проживали латиноамериканцы и выходцы из Азии, но здесь совершенно не было белых людей. Поэтому Блум решил, что это было своеобразное гетто.

Конечно, в демократическом обществе вы можете жить там, где пожелаете. И черные, живущие в Ньютауне, могут купить себе резиденцию на Фламинго Кий. Пожалуйста, хоть завтра! Но понятно, что черное население, проживающее здесь, не может и мечтать о том, чтобы жить в другом районе или купить себе шикарную квартиру в не менее шикарных домах. В Калузе были черные адвокаты или даже судьи. Там жили черные врачи, и кассиры банков, черные врачи-парадонтологи и другие черные профессиональные специалисты, получавшие большие деньги за свою работу, но они не жили в Ньютауне. Конечно, иногда здесь жили черные продавцы автомобилей или продавцы из крупных универмагов, но, как правило, небольшие и недорогие домики принадлежали или снимались черными, работавшими в так называемой сфере услуг — садовниками, посудомойщиками, уборщиками, мусорщиками, кондукторами, словом, теми, кто занимался физическим трудом. Они работали много часов и получали маленькую зарплату.

В Ньютауне происходило много преступлений.

Когда большому количеству людей не удается осуществить свои мечты, они начинают искать сладкую жизнь в чем-то другом. Люди начинают прибегать к крэку и кокаину. Им кажется, что именно там они найдут настоящую демократию. Любой человек — черный, коричневый, белый, желтый, красный, синий, фиолетовый — может «слетать на луну» за небольшие деньги. Но продажа крэка — это преступление. И это плодит другие преступления, потому что люди, пристрастившиеся к наркотикам, должны где-то добывать деньги, чтобы питать жадное чудовище, возникающее в организме из-за привыкания к наркотику. Ни один садовник во всем штате Флорида не может заработать столько денег, чтобы постоянно покупать себе крэк, и кроме того, им иногда приходится браться за оружие.