Властелин молний(изд.1947) - Беляев Сергей Михайлович - Страница 7

Так день начался неожиданностями.

VIII. Исчезнувшая антенна

Собираясь к Грохотову, я обдумывала случившееся. Если из своей походной лаборатории Грохотов с Симоном выпускали огненные шары, то эти шары ведь повиновались мне, вернее, железному стержню, который я заземляла в трех местах: огненные шары каждый раз неукоснительно меняли свое направление. На почему шары не притягивались другими железными предметами? Следует ли прямо рассказать Грохотову о моих наблюдениях и о том, что произошло сегодня ночью в степи?

Я приняла более осторожное решение. Постараюсь, чтобы мне подробнее рассказали об аппаратах, с которыми работал Симон. Может быть, все станет яснее.

Я перешла речку. Сейчас за поворотом, как обычно, будет видна игла антенны. Но теперь я не увидела ее. Антенны не было.

Я пробежала через рощу. Вот знакомый холм. Он пуст. Грузовиков с домиками не было на месте. Они исчезли!

Я стояла ошеломленная. Глубокие колеи взбороздили вершину холма. И больше ничего,– никаких следов пребывания людей. Даже столбики для тросов, которые поддерживали антенну, пропали. Трава кругом вытоптана, но нигде ни клочка бумаги, ни одной консервной банки. Лишь на склоне холма в яме увидела я выжженную траву, как будто здесь недавно разводили костер.

Все это было уже больше, чем просто интересно.

Мне показалось, что я стою перед какой-то большой тайной. И захотелось ее раскрыть. Что здесь крылась тайна – в этом не было ни малейшего сомнения.

Я посмотрела, куда вели колеи обоих грузовиков. Да, не позднее сегодняшнего раннего утра Грохотов и Симон покинули место стоянки.

Направление – прямо на запад.

А там, примерно в ста километрах отсюда, проходил большой шоссейный тракт, связывавший центр республики на севере с пустынным плоскогорьем на пограничном юге.

Погруженная в размышления, шла я по степи прямо к тому месту, где в последний раз заземлила стержень.

Вот и бугорок, где качается высокий золотистый ковыль. Желто-серый степной суслик-песчаник сидел на задних лапках и что-то жевал. Он удивленно повернул ко мне свою крысиную мордочку. Песчаники здесь не очень пугливы.

За бугорком должен быть стержень. Но я знала, что не найду его.

Вероятно, я громко рассмеялась, довольная, что вышло по-моему. За бугорком ковыль лежал безжалостно растоптанный, как будто по нему много и долго ходили люди в тяжелых сапогах. Вот вырванная с корнем трава. Вот и место, куда я загнала в землю стержень.

А самого стержня не было.

– Любопытно, – сказала я себе. И вдруг в ответ услышала позади себя тонкий свист. Вздрогнула. Быстро обернулась. Посвистывал суслик. – Вот напугал! – обозлилась я. Подняла ком сухой земли и кинула в зверька. Суслик испуганно бросился в свою норку.

Следы ног в сапогах вели налево, к речке. Я не пошла туда. Для меня было вполне достаточно и обнаруженного.

Ясно, что я перехитрила Грохотова. А может быть, лишь навела его на мысль, что кто-то третий знает про его фокусы с огненными шарами. И тогда он счел необходимым, по ему одному известным соображениям, убраться отсюда со своими таинственными грузовиками.

Помнится, где-то я читала, что нет такой тайны, которую нельзя было бы в конце концов раскрыть. Надо только продумать все обстоятельства в строгой последовательности и сопоставить их.

Домой я возвращалась с самым беспечным видом. Поселковые ребятишки с удивлением смотрели на огромный букет пышного ковыля, который, я насобирала на обратном пути. Этот букет в красной глиняной крынке украсил мою скромную комнату.

В этот день, к вечеру, находясь в сенях, я случайно выглянула в оконце. То, что увидала на пустыре, заставило меня застыть на месте.

По тем местам, где я дважды зарывала железный стержень, сейчас проходил неизвестный мне человек и пытливо смотрел себе под ноги, как будто искал потерянное.

Проще всего было выйти из сеней и окликнуть этого человека. Но я не сделала этого. Я наблюдала за ним. А он прошел, и вот повернулся уже ко мне спиной. Я не видела его лица. Заметила лишь широкую спину, сумку через плечо и высокие сапоги на упористых медвежьих ногах. Это не Грохотов, не Симон. Человек медленно удалялся от поселка в степь, не оглядываясь. Он смотрел вниз, в землю. Большая круглая его голова в кепке была наклонена вперед, как у быка. Он не пошел к роще. Роща осталась влево от него. Он словно описывал вокруг памятной мне рощи огромный полукруг. Вот он и совсем исчез вдали.

В памяти моей встали, как живые, стройные дубки рощи, песчаный берег мелководной речки и тропинка на взгорье. И почему-то глубоко и непривычно взгрустнулось.

«А вдруг кто-нибудь еще подстерегает сейчас у крыльца?» – подумалось мне. Ясно, что я видела того самого человека, который вытоптал заросли ковыля в степи. Стержень покоился в его сумке, – я была в этом уверена. Конечно, сейчас этот человек проверял местность вокруг рощи: не было ли там еще стержней.

Я вышла в сад. Меня тянуло посмотреть вслед исчезавшему вдали человеку. И вдруг ко мне, виляя хвостом, откуда-то приползла Омега. У нее был очень жалкий и странно-испуганный вид. Она тихо и жалобно скулила.

– Кто тебя обидел, собаченька?– поласкала я Омегу.

Омега – умная собака. Она залаяла в ответ, как бы жалуясь, и бросилась по тропке между деревьев. Останавливалась, поворачивала ко мне морду и лаяла, звала за собой. Я спешила за Омегой. Скоро ее лай сменился протяжным печальным воем. И я увидела, над чем выла Омега.

Около поломанной изгороди на пустыре лежала мертвая Альфа. Признаться, я немножко даже всплакнула.

Первой моей мыслью было, что собаку убили, и я подумала: кто сделал это? Да, убил человек с медвежьими ногами. Но я видела, что он проходил спокойно и не трогал собак. Да и не слыхала я их тревожного лая.

Опустившись на колени, я погладила труп животного. Альфа не успела еще остыть. На ее теле не было ни одной царапины. Почему она умерла? Опять загадка…

Надо зарыть бедную Альфу.

Я вернулась с заступом. Но трупа Альфы не нашла на прежнем месте. Труп исчез. Я растерянно оглядывалась по сторонам. И вдруг услышала отчаянный лай. В радостном возбуждении ко мне бежали обе собаки – и Альфа и Омегa.

Ах, если бы собаки могли рассказать, что же такое произошло с ними на пустыре!

Помнится, я спросила себя вслух:

– Татьяна, не кажется ли тебе, что ничего не было?

Эта назойливая мысль не оставляла меня все то время, пока я у порога хаты кормила объедками воскресшую собаку.

А неожиданности, отпущенные в тот день на мою долю судьбой, не кончились.

Смеркалось. В полумраке комнаты я нашла коробку спичек. Пора было зажечь лампу. Обе собаки крутились около моих ног. Они знали, что подоспело время ужина. Я вынула спичку и чиркнула ею о коробок. Спичка вспыхнула. И при свете ее я увидела, как Альфа и Омега в диком ужасе выкатили глаза и тотчас же с визгом выскочили из хаты.

А ведь никогда раньше зажженная спичка не производила на моих собак ни малейшего впечатления.

Много раз подолгу мучительно раздумывала я над тем, что сейчас изложила вам в этих строчках, мой друг… И бывало вдруг ярко вспомнятся сияющий жаркий день в городе, на берегу Зеленого озера, и пышные букеты пунцовых роз, и потрескавшиеся бетонные ступени крыльца таинственного дома, и странная встреча с незнакомцем.

Была ли связь между этими событиями?

Снова и снова припоминала я все детали таинственных происшествий, случившихся со мной в последнее время, и из отдельных штрихов составлялась картина, которая казалась все фантастичнее и невероятнее…

Вспомнилось, как сидела я на палубе Парома, как мимо прошел человек в кепке. У него тяжелая, неуклюжая походка. А если здесь был он, человек с медвежьими ногами? Нет, не, может быть… А если человек с медвежьими ногами рыскал по следам Грохотова? Надо бы известить Грохотова. Но Грохотов исчез… Где он? Я ждала от него хотя бы открытки. Не дождалась… Пришлось сознаться, что у этого человека не хватило простого товарищеского чувства. Он уехал, даже не попрощавшись. Я не могла проследить за ним. В то время я готовилась к экзаменам в театральную школу и собиралась ехать в большой город.