Вспомнить всё (сборник) - Дик Филип Киндред - Страница 50

– Я тебе покажу! – злым голоском пропела Салли. – Я знаешь, что с тобой сделаю? Смотри, пожалеешь!

– Я не хочу на Терру, – сказал Кертис.

И он поднял тело Пэт и кивнул сыну, чтобы тот встал рядом.

– Я хочу переместиться на Проксиму VI.

Макаронина отчаянно пытался принять решение. За дверью комнаты слышались осторожные шаги и тихие разговоры – члены Корпуса и сотрудники Школы тоже не знали, что предпринять. В коридорах топали и орали, бестолково метались туда-сюда.

Пронзительный голосок Салли перекрыл шум и гам за дверью – она снова принялась запугивать Макаронину:

– Ты знаешь, что я с тобой сделаю! Знаешь, что с тобой будет, знаешь, знаешь!

Но Макаронина решился. Он повернулся к Кертису, но прежде нанес удар по Салли – видимо, хотел заткнуть ее. На девчонку с шипением обрушился поток расплавленного пластика, перенесенного с какой-то терранской фабрики. Тело Салли растворилось, осталась торчать лишь подергивающаяся рука. По комнате все еще гуляло эхо от ее пронзительных криков.

Макаронина выполнил просьбу Кертиса, но девочка перед смертью успела привести свою угрозу в исполнение. Кертис почувствовал, как воздух вокруг него пошел волнами – перемещение началось. Но он успел увидеть, какие страдания уготованы для Макаронины. Он ведь не знал, что Салли подвесила над головой бедного идиота. А теперь увидел и понял, почему тот колебался. Макаронина кричал – жалобно, тоненько, комната вокруг Кертиса уже уплывала вдаль. Потом Макаронина тоже расплылся и исчез – насланное Салли обрушилось на него.

Кертис только тогда понял, какое мужество на самом деле таилось под этим слоем жира. Макаронина знал, на что идет, осознавал – более или менее – последствия.

Огромное тело скрылось под шевелящимся слоем пауков. То, что раньше было Макарониной, стало кучей мохнатых, перебирающих ногами тварей – по нему ползали тысячи, несчетные тысячи пауков. Они падали, цеплялись, упорно лезли снова, скатывались в клубки, рассыпались и снова налезали друг на друга.

А затем комната исчезла. Кертис переместился.

Здесь его встретил ранний вечер. Он некоторое время просто лежал, не шевелясь – оказалось, он угодил в какие-то заросли, в самую гущу переплетенных стеблей. Над ним жужжали насекомые, присаживаясь на отвратительно пахнущие цветы. Неуклонно карабкающееся вверх солнце выжаривало крашенное алым небо. Вдалеке раздавались жалобные крики какого-то животного.

А рядом пошевелился Тим. Мальчик поднялся на ноги, бесцельно побродил вокруг и наконец подошел к отцу.

Кертис заставил себя приподняться. Одежда на нем висела клочьями. По щеке стекала кровь, оставляя солоноватый привкус во рту. Кертис потряс головой, по телу прокатилсь дрожь. Он осмотрелся.

Тело Пэт лежало в нескольких футах от него. Смятое и переломанное, совершенно безжизненное. Пустая скорлупа, покинутая и вылущенная.

Он подошел к ней. И некоторое время сидел на корточках, просто тупо глядя вниз, на тело. А потом наклонился, взял ее на руки и с трудом поднялся.

– Пойдем, – сказал он Тиму. – Пора за дело.

И они пошли и шли долго-долго. Макаронина выбросил их где-то между деревнями, в разбухшем от влаги хаосе местных джунглей. Они вышли на открытое пространство и остановились передохнуть. Над вершинами отекающих каплями деревьев стелился голубоватый дымок. Может, там обжиговая печь? Или кто-то кусты выкорчевывает. Он снова поднял Пэт на руки и пошел дальше.

Когда он выбрался из кустов на дорогу, местные жители насмерть перепугались. Кто-то убежал прочь, некоторые остались стоять и бессмысленно таращиться на человека и мертвое тело у него на руках.

– Вы кто? – спросил один и потянулся к тяжелому тесаку. – Что это у тебя?

Потом сразу отыскался грузовик, они разрешили положить Пэт в кузов – среди нарубленных дров – и отвезли их с сыном в ближайшую деревню. Недалеко – всего-то в сотне миль от того места. В местном магазинчике им выдали рабочую одежду. Потом накормили. Тима вымыли и тоже покормили, а потом созвали большой совет.

Кертис сидел за большим столом, сколоченным из грубо струганных досок, с которого еще не убрали остатки обеда. Он знал, что они скажут – точнее, без труда предвидел.

– Она не может воскресить ушедшего так далеко, – объяснил ему старейшина. – У девушки нет ни верхнего ганглия, ни мозга. И большая часть спинного тоже отсутствует.

Он молча их выслушал. А потом выпросил у них старую колымагу, погрузил туда Пэт с Тимом и поехал.

Ее деревню уже предупредили об их приезде – по коротковолновой рации. Кертиса выволокли из грузовика грубые, беспощадные руки. Вокруг бушевал ад – люди в ярости вопили, вокруг хороводились искаженные ужасом и горем лица. На него кричали, его пихали и толкали, спрашивали, к нему подбегали мужчины и женщины и тоже толкались, пока, наконец, ее братья не распихали всех в стороны и не отвели к себе домой.

– Бесполезно, – сказал ее отец. – К тому же старуха-то померла, мне кажется. Давно это было.

И он помахал рукой в сторону гор.

– Она там где-то жила, и сама сюда спускалась. А сейчас больше не приходит.

И он грубо схватил и тряхнул Кертиса:

– Слишком поздно, черт тебя дери! Она умерла! Ты не можешь вернуть ее!

Он слушал и молчал. Не проронил в ответ ни слова. Предсказания его не интересовали. Когда все сказали все, что хотели, он взял Пэт на руки, отнес ее обратно в грузовик, позвал сына и поехал дальше.

Вокруг смыкались холод и тишина, а грузовик, надсадно урча, полз вверх по горной дороге. Ледяной воздух пощипывал кожу, дорогу заволакивал туман, наползающий с известняковой почвы вокруг. В какой-то момент дорогу перегородило какое-то неспешно бредущее животное, и он сумел прорваться вперед, только бросая, в зверя каменья – тогда тот соизволил убраться. А потом кончился бензин и грузовик встал. Кертис вылез, постоял некоторое время, потом разбудил сына и пошел дальше – пешком.

Уже почти стемнело, когда он вышел к хижине, прилепившейся над обрывом. Смрад разлагающихся потрохов и сохнущих шкур ударил в ноздри. Он пробирался к дому через кучи мусора, отбросов, жестяных банок, коробок, гниющей ткани и кишащих жучками деревяшек.

Старуха поливала поникшие овощи на крохотном огородике. Он подошел, она опустила лейку и повернулась к нему. Поджала губы, на морщинистом лице не читалось ничего, кроме подозрительного удивления.

– Я не смогу помочь, – твердо сказала она, наклонившись над неподвижным телом Пэт.

Провела сухими, потемневшими от старости ладонями по мертвому лицу, расстегнула рубашку и растерла холодную кожу у основания шеи. Отвела в сторону прядь черных волос и повертела голову в сильных пальцах.

– Нет. Ничего тут не сделаешь.

Вокруг собирался ночной туман, голос старухи звучал хрипло и скрипуче.

– Она выжжена изнутри. Там нечего восстанавливать. Ткани нет.

Кертис с трудом разлепил спекшиеся губы:

– А еще есть? – просипел он. – Еще Воскрешатели есть в округе?

Старуха с трудом поднялась на ноги:

– Тебе никто не поможет. Ты что, не понял? Она умерла! Все!

Но он не ушел. Он остался и спрашивал – снова и снова. Наконец, ему неохотно пробурчали, что да, на другом конце света проживает кое-кто. Вроде как конкурент. Он отдал старухе сигареты, зажигалку и перьевую ручку, поднял холодное тело и пошел обратно. Тим плелся за ним, свесив голову. Он еле волочил ноги от усталости.

– Пойдем, – хрипло приказал Кертис.

Старуха молча смотрела им вслед, а они шли вниз по дороге в свете двух местных желтоватых неярких лун.

Он прошел только четверть мили. А потом, вдруг, без предупреждения ее тело исчезло. Он ее потерял. Уронил по дороге. Уронил где-то среди заваленных отбросами камней и травы, которые то и дело попадались под ноги прямо на дороге. Может, уронил в какое-то глубокое ущелье – их было много на этом обрывистом горном склоне.