Вспомнить всё (сборник) - Дик Филип Киндред - Страница 57

– Злом для кого? – В голове четко прозвучал дискант Стивена.

Холодный, уверенный голос ни в чем не сомневающегося человека.

– Ты же видишь – они вымирают. Речь идет не о том, чтобы их уничтожить. Речь о другом. Сколько нам еще искусственно поддерживать эту популяцию? Мы тут зоопарком заведуем, Джек. Сохраняем вымирающие виды и все такое. Правда, клетка великовата… на весь мир. Ну давай отведем им отдельное пространство. Хочешь, целый субконтинент выделим? Но мы заслуживаем того, чтобы жить в свое удовольствие и избавиться от этой обузы.

Портер активно доскребал остатки рисового пудинга с тарелки. Он продолжил есть даже после того, как Стивен пронзительно закричал. Но Портер невозмутимо подчищал пудинг – пока Тельма не вцепилась ему в руку и не выдрала ложку. Только тогда он оторвался от тарелки и посмотрел на то, что происходило.

Сюрпризов в его жизни не было. Шесть месяцев назад он внимательно просмотрел сцену, проанализировал ее – а потом переключился на последующие события. Поэтому он весьма неохотно отодвинул кресло и с трудом выпрямился – габариты мешали.

– Он меня убьет! – подвывал Стивен. – Почему ты не предупредил?

Это он провизжал Портеру.

– Ты же знаешь – он сейчас придет и убьет меня!

– Господи ты боже! – заверещала над ухом Тельма. – Неужели это правда? Что ты стоишь! Ну что ты стоишь, ты же мужчина! Останови его!

Пока Портер обдумывал ответ, в кухню вошел Джек. Стивен от страха перешел на ультразвук. От его визга закладывало уши. Дорис влетела вслед за Джеком – с широко раскрытыми глазами, как никогда возбужденная и воодушевленная. Тельма срочно обежала стол и встала между Джеком и мальчиком, выставив сухонькие руки. Костлявое лицо перекосило от ярости.

– Я это вижу! – визжал Стивен. – Вижу в его мыслях! Он хочет убить меня, потому что знает, что я хочу… – тут он осекся. – Он не хочет, чтобы мы начали действовать. Он хочет, что мы оставались здесь, в этой развалюхе – как жалкие фокусники!

И тут ярость пересилила ужас, и он заорал:

– Я не буду! Не буду больше в их дурацких головах читать! А теперь он хочет всех нас поубивать! Всех! Всех хочет убить!

Поттер плюхнулся обратно на стул и нашарил ложку. Подтянул тарелку к подбородку и, не сводя глаз со Стивена и Джека, продолжил не спеша есть.

– Извини, – сказал Джек. – Не стоило тебе открывать мне свои мысли. Я бы их не мог прочесть сам. Надо было при себе их держать.

И он пошел вперед.

Тельма вцепилась в него иссохшими пальцами – причем накрепко. Кругом истерили и подвывали, Портер недовольно поморщился и потеребил брылы на шее. Совершенно бесстрастно он наблюдал за схваткой старухи и Джека. За их спинами неподвижно стоял Стивен – мальчик, видно, оцепенел от ужаса: лицо приобрело восковой оттенок, а все тело болезненно вытянулось.

Дорис двинулась вперед, и Портер перестал есть. Ему стало как-то не по себе – но он перестал есть не потому, что сомневался или был не уверен, а потому, что его гипнотизировала предрешенность всех этих действий. Он знал, знал, что сейчас произойдет, однако это не избавляло от благоговейного страха перед грядущим событием. Его нельзя было ничем удивить… а вот отрезвить – можно.

– Не трогай его! – пискнула Дорис. – Он же еще ребенок! Иди сядь и веди себя прилично!

И она ухватила Джека за пояс. Женщины раскачивались взад и вперед, пытаясь задержать высоченного мускулистого мужчину.

– Прекрати! Не смей его трогать!

Джек высвободился из их рук. Зашатался, попытался выпрямиться. А женщины размахивали руками и когтили его, как две рассерженные птицы. Он вытянул руки – хотел их оттолкнуть.

– Не смотри, – резко сказал Портер.

Дорис повернулась к нему. И ничего не увидела – как он и ожидал. Тельма увидела – и резко перестала кричать. Стивен тоже поперхнулся визгом – от кромешного ужаса. А потом заверещал с новой силой.

Они всего один раз видели последнюю сущность Джека на временной шкале. Однажды вечером их глазам предстал высохший старик – ненадолго. Более молодая сущность в это время придирчиво осматривала военный госпиталь, прикидывая, насколько хорошее у них оборудование и как там с лечением. Молодой Джек быстро вернулся – довольный. У старика будут прекрасный уход и лучшая терапия. И в этот мемент они и увидели его худое, истончившееся от лихорадки лицо. Но в этот раз глаза не блестели от жара. На них смотрели тусклые мертвые глаза – безо всякого выражения. Некоторое время сгорбленная фигура еще оставалась в вертикальном положении.

Тельма безуспешно попыталась подхватить старика, когда тот резко упал вниз лицом. Не успела. Тело ударилось об стол с сочным мясным звуком, вокруг разлетелись и покатились чашки и столовые приборы. На старике был выцветший голубой балахон, подвязанный у пояса. Никакой обуви – из-под больничной робы торчали болезненно-белые ноги. От тела распространялся резкий запах больницы – пахло хлоркой, старостью, болезнью и смертью.

– Ну что, поздравляю, – сказал Портер. – Обеих. Особенно тебя, Дорис. Вы его прикончили. Впрочем, он бы и так и так через пару дней помер. – И он добавил: – Все, Джек умер. Нам нужно его похоронить. Если, конечно, вы не считаете, что способны оживить его.

Тельма принялась вытирать слезы. Они текли по впалым морщинистым щекам, по губам, заливались в рот.

– Это я во всем виновата-ааа… Я хотела его убить… Руки мои хотели-иии… – И она выставила скрюченные пальцы. – Он никогда мне не доверял! Никогда не разрешал лечить! И был прав, прав…

– Мы обе виноваты, – пробормотала потрясенная Дорис. – Портер правду говорит. Я хотела, чтобы он ушел. Хотела, чтобы его с нами больше не было… Правда, я никогда ничего раньше не перемещала во времени.

– И никогда больше не сможешь, – пообещал Портер. – У него не было детей. Он был первый и последний, кто мог путешествовать во времени. Уникальный талант.

Стивен постепенно приходил в себя. На лицо еще не возвратилась краска, его всего трясло. И он не отводил глаз от сухонькой фигуры в истрепанной голубой пижаме, растянувшейся на столе.

– Так или иначе, – пробормотал он, подводя неутешительный итог, – в прошлое нам отныне путь заказан.

– Я думаю, – с трудом выговорила Тельма, – что ты можешь прочитать мои мысли. Ты слышишь, что я сейчас думаю.

Стивен сморгнул:

– Да.

– Теперь слушай меня внимательно. Я проговорю все словами, чтобы все могли их четко расслышать.

Стивен молча кивнул. Он судорожно оглядывался, но не двигался с места.

– Осталось четыре члена Гильдии, – сказала Тельма – равнодушным, тихим голосом. Совершенно бесстрастно. – Некоторые хотят оставить это место и переехать в коммуны. Некоторые думают, что пора установить нашу власть в коммунах – и неважно, что об этом думают их жители. – Стивен кивнул. – Я бы сказала, – продолжила Тельма, разглядывая свои морщинистые иссхошие руки, – что, если кто-то из нас попытается уйти отсюда, я довершу то, что не успел сделать Джек. – Она ненадолго задумалась, потом добавила: – Но я не знаю, смогу ли. Возможно, я тоже не справлюсь.

– Да, – сказал Стивен.

Голос у него сначала дрожал, но потом окреп:

– Ты недостаточно сильна. А между прочим, среди нас есть кое-кто гораздо сильнее тебя. Она может поднять тебя в воздух – и поставить, где пожелает. На другом конце света – на Луне – или посередине океана.

Дорис слабо ахнула:

– Я…

– Это истинная правда, – согласилась Тельма. – Но вот ведь в чем дело. Я тут стою всего в трех футах от нее. Если я дотронусь до нее первой, то выпью ее до дна. – И она пристально посмотрела в гладкое, испуганное лицо девушки. – Но ты прав. Дальнейшее зависит не от тебя и не от меня, а от того, что захочет сделать Дорис.

Та быстро и хрипло дышала.

– Я… не знаю… – едва слышно отозвалась она. – Я не хочу оставаться здесь. Какой смысл сидеть в этой хибаре и целыми днями… фокусничать для толпы. Но Джек сказал, что мы не должны навязывать свою волю коммунам. – И тут она неуверенно примолкла. Потом сказала: – В общем, всю мою жизнь, сколько я себя помню, даже маленькой девочкой, Джек всегда говорил: нельзя их ни к чему принуждать. Если не хотят, чтобы мы…