Что снится вампирам? - Тильман Екатерина - Страница 48

В принципе, это мог быть кто-то из служащих гостиницы, но Евгений почему-то не сомневался, что это Горвич. Ну, что же... Начинается последняя партия!

— Входите, господин граф! — Евгений распахнул дверь. — Я искренне рад вас видеть...

Горвич вошел в номер, оглянулся, поклонился Юле. Воспитание и опыт поколений помогали ему выглядеть непринужденно, но эманация его была просто калейдоскопом из разных оттенков растерянности.

— Приношу вам свои извинения, — сказал Горвич. — Я очень сожалею об этом инциденте, поверьте...

— Не поверим, — прервала Юля, — потому что вы врете!

Горвич опешил. Похоже, он не ожидал такого тона.

— Не надо так на меня смотреть! — продолжала Юля. — Или вы будете утверждать, что Антон не рассказал вам того, что видел накануне ночью? И не поделился своими соображениями? И вы не знали, как он поступит?! Вот смотрите мне в глаза и говорите: нет, не знал, он не рассказывал — тогда поверю!

Горвич посмотрел Юле в глаза... спокойно, даже печально.

— Вы проницательны, милая Юля. Но согласитесь, что это вы проникли в мой дом обманом и с неизвестной мне целью, разве не так? Разве не так? — он повернулся к Евгению. — Смотрите мне в глаза и говорите: нет, вы ошибаетесь... Или все же не ошибаюсь?

— Не ошибаетесь, граф, не будем больше друг друга обманывать. Мы действительно должны были узнать кое-что о вашей жене...

— Ночные бдения у портрета — странный способ что-то узнать!

— Не будем говорить о способах: это личное дело каждого. Вы тоже выбрали несколько странный способ расставания с нами, разве не так? Вообще, я вас не понимаю: неужели вам не жаль было своего верного слугу. Кстати, как он себя чувствует?

— Благодарю вас, удовлетворительно...

— Да, твердые убеждения обычно хранятся в крепких головах! Впрочем, он может считать, что ему тоже повезло: ведь, удайся его план, его осудили бы за убийство!

— Думаю, я смог бы ему помочь...

Евгений пришел в бешенство: планировалось хладнокровное безнаказанное преступление!

— А мою жену, — спросил он, медленно и таким голосом, что Горвич отодвинулся, — вы убили бы сами? Или попросили бы кого-то еще?

Горвич, казалось, удивился:

— Ее никто не тронул бы! Даже Антон...

— Да-да, — перебил Евгений, — Антон претендует быть благородным, это точно. Но как, скажите пожалуйста, вы заставили бы ее молчать? Если бы меня убили на ее глазах?

— Да никак, — Горвич пожал плечами. — Она не смогла бы ничего доказать. Для этого нужно больше знаний и выдержки, чем у нее есть. Странно: я думал, вы это поймете...

Евгений окончательно потерял дар речи, а Юля неожиданно засмеялась:

— Ну надо же, как полезно иногда производить впечатление глупой и слабой! Глядишь, и жива останешься... Черт бы вас взял, граф, вы это еще так спокойно говорите...

— Интересно узнать, — снова вмешался Евгений, — были ли вы так же спокойны, когда поручали своему психу-управляющему убить меня?! А?

— Нет, вы меня не поняли, господин Миллер. Я никому ничего не поручал. Когда я понял, что вы не те, за кого себя выдаете, что вы проникли в мой дом обманом... я оскорбился!

— И когда же именно вы это поняли?

— Позавчера. После первой вашей... гм... беседы с портретом. Антон, который видел вас, пришел ко мне ночью и все рассказал. Он был в жутком беспокойстве. Он суеверен, иногда даже слишком. Между прочим, он очень хорошо относился к То... к Антонине, но только до того... до одного происшествия, вам ни к чему это знать... После него он был убежден, что она уже не она, а нечисть в ее обличье.

— Сам он нечисть в обличье! — не выдержала Юля.

— Так вот, я просто позволил событиям развиваться... Не мешал... У меня не было никаких дел в эти два дня, признаюсь вам честно. Но оставшись, я вынужден был бы защитить вас, а мне не хотелось этого делать: я не люблю тех, кто меня обманывает...

— Плохо же приходится тем, кого вы не любите... какой вы все-таки... — Евгений запнулся, подбирая выражение покрепче.

— Давайте обойдемся без взаимных резкостей, прошу вас! — остановил его Горвич. — Тем более, что вы опять не правы: я знал, что Антон будет следить за вами, это так. Но я знал также, что пока вы не проявите свой грязный замысел еще раз, он будет только следить, не более. Убить он вас мог только на месте преступления...

— «Убить», «грязный замысел», «преступление»... Черт бы вас подрал, граф. Если вы утверждаете, что не верите в сверхъестественное — в чем заключается мое преступление? Ради чего вы готовы были убить меня? Из-за мистического подозрения? Что предосудительного вы нашли в моих «беседах с портретом», как вы выразились? Что?! Согласен, это может выглядеть как блажь или ненормальность — но никак не повод для убийства!

— Я же уже сказал вам: я был оскорблен вашим обманом...

— Если вы были оскорблены, то могли бы сказать мне об этом прямо, привести как доказательство мое странное поведение и вышвырнуть нас обоих из дома. Это было бы естественно! Но не трусливо убегать, предоставляя суеверному слуге действовать согласно его разумению! Ведь вы разделяете его суеверия, хотя стыдитесь и боитесь в этом признаться! — Евгений повернулся к Юле: — Как ты там говоришь по этому поводу?

— Больше всего боятся призраков именно те, кто в них якобы не верят!

— Вот именно! Я перестал уважать вас, граф... Вы просто трус!

Видно было, что слова задели Горвича. Он опустил глаза и сказал глухо:

— Если бы вы видели то же, что и я... Неизвестно, как бы вы себя вели, и чего бы боялись!

— Вы имеете в виду того очаровательного песика, с которым справилась ваша жена, пока вы стояли, как... дерево, не так ли? — Евгений увидел, как мгновенно и страшно побледнел Горвич, но заставил себя продолжать тем же тоном: — Это и есть «одно происшествие», после которого ваш Антон стал ее бояться?

— Откуда вы знаете об этом?! — казалось, Горвич вот-вот упадет в обморок от волнения.

— От вашей жены и знаю...

— Каким образом? Она жива?!

Евгений решился на вдохновенную импровизацию: это был последний шанс, и его следовало использовать!

— Нет, граф, и я не устаю жалеть об этом. Она умерла совсем недавно по глупой случайности... Я знал ее и знал о ней то, что было известно немногим.