Подозрительно умный - Белитц Беттина - Страница 14

И при следующей попытке Тома, высвободить машину, колёса забуксовали, и большие комки грязи забарабанили по стеклу. Но мы не сдвинулись вперёд не на один сантиметр.

Что же, значит, тогда умрём здесь, подумала я апатично. Я уже была убеждена в том, что умру от опьянения и в самолёте раздумывала о моём завещание, когда посреди Атлантического океана была объявлена турбулентность и слово "тряска" получило новую величину. Один раз даже подносы полетели в воздух, а женщина двумя рядами сзади, закричала, что мы все умрём.

Теперь значит, это был торнадо в Колорадо. Какая в этом была теперь разница? Я с самого отлёта не сказала ни одного слова, но тем больше размышляла. В очень маленьком кругу, в котором постоянно встречалось слово "сумасшедший". В каком бы направление я не думала - всегда кончалось тем, что один из нас станет сумасшедшим или же будет объявлен сумасшедшим.

Либо я наконец расскажу моим родителям или воспитателям правду и они отошлют меня не в лагерь, а в следующую подростковую психиатрию. Либо же я буду играть в эту игру здесь, и мои родители сойдут с ума. Потому что Леандер, в этом я была уверенна, остался там. Наверное, он уже удобно устроился на моей кровати, а мама найдёт завтра новые бумажки от мятных таблеток и крошки от печенья.

Так как мама уже и так находилась на краю пропасти, этого могло хватить, чтобы вызвать последний скверный толчок. Ах, почему либо - либо? От Леандера мы не отвяжемся. Так что вся семья Моргенрот окажется в дурдоме, а Леандер впредь будет, как призрак, творить в доме бесчинства.

Всё ведь прекрасно подходило: Привидение в бывшем доме гробовщика Моргенрот, чья вся семья одним махом и чрезвычайно таинственным образом потеряла рассудок. Как только журналисты, врачи и следователи засвидетельствуют бабушке Анни своё почтение, то мы сможем поприветствовать в клубе сумасшедших и четвёртую.

Потому что тогда больше никто не будет сомневаться в том, что безумие в нашей семье это традиция. Ну да ладно, я всё это больше не увижу, потому что мы здесь с Томом, нашим водителем, застряли в тёмном нигде, а земля под нами скоро поглотит машину, если ещё до этого нас не швырнёт в воздух торнадо. Было так темно, что я ничего не видела через намоченные дождём стёкла. Я не имела представления, где мы были, я даже не знала, где именно находился Колорадо.

Колорадо пока я знала только из-за медведей гамми, которые любила есть бабушка Анни. Кроме того, это было условием терапии, ничего не знать о том, где ты был, и отдать себя в руки природы, которая как раз держала нас в крепких и мокрых объятьях. Это Том сам объявил нам перед отъездом. Ругаясь, он бормотал в свой мобильный, потом в рацию и после щедрого треска и шума на другом конце раздался женский голос и загремел в ответ. Я не поняла ни слова. Уже в аэропорту я отметила, что мой школьный английский был ни к чему не годен, и я не могла ни следовать за тем, что говорили люди, ни попытаться говорить сама.

Также и с другими тремя подростками, которые сидели со мной в машине и становились всё более неуверенным, я ещё не обменялась ни словом. В конце концов, я была не одной из них, у меня не было проблем с наркотиками, а также я никогда не хотела всерьёз что-то сделать ни моим родителям, ни другим ученикам.

Но прежде всего мой язык, из-за длительного молчания - которое Тома, кстати, совершенно не заботило - казался таким неподвижным, что я думала, что никогда не смогу снова его использовать, ни для разговора, ни для еды или питья.

- Это экстремально, - пробормотала девчонка на переднем сиденье, и невозможно было пропустить мимо ушей, что она чуть не умирала от страха. Только что путаница из молний осветила равнину, на которой мы находились, так ярко, словно был день и этого короткого момента хватило, чтобы показать нам, что мы оказались в абсолютном нигде.

На много миль вокруг ни одного дома или даже города. Шепча, связь по рации прервалась. Том оставался сидеть, молча, и показывал нам свою бычью шею, даже ни разу не повернувшись в нашу сторону, в то время как я учуяла резкий запах пота возле себя. Посмотри-ка, теперь и парни испугались.

Мне же, напротив, в прошедшие месяцы пришлось выдержать столько страшных ситуаций, что буря и перспектива умереть здесь, не могла внушить такого уж большого страха. Больше не существовать, казалось мне намного лучше, чем вернуться когда-то после терапии домой и быть вынужденной посещать моих родителей в Клингенмюнстере.

Но, не смотря на шум воды под нами и барабанный стука дождя над нами, Хозяин времени ещё не хотел забирать меня. Спустя много тянущихся минут молчания, в течение которых ребята начали ещё больше вонять и ёрзать, перед нами внезапно появились фары и Том выгнал нас под проливной, ледяной дождь: Свою собственную машину он оставил стоять в грязи и только быстро перегрузил наши мешки, прежде чем мы вчетвером втиснулись на заднее сиденье новой машины, и женщина за рулём повернулась к нам. Круглое лицо, длинные волосы, очки, бейсбольная кепка.

И рот, который не предвещал ничего хорошего.

- Привет, меня зовут Сузи, - сказала она с лёгким американским акцентом. - Добро пожаловать на природу. - Добро пожаловать в мой кошмар, подумала я ожесточённо, закрыла глаза и попыталась во сне скрыться от мыслей, которые мучили меня с самого моего отъезда. Сумасшедшие ... все стали сумасшедшими ... Мама и папа в белых халатах, накаченные таблетками. У мамы живот стал ещё больше, который она, дебильно улыбаясь, обхватила обеими руками, в то время как папа постоянно завязывал в галстуке узлы, а Анни считала свои деньги. И надо всем этим парил, хихикая и светясь голубым, Леандер, со злобным блеском в глазах ...

Не успела я пробудиться из моих запутанных снов, как мы снова остановились и были выгнаны из машины, чтобы, как стадо овец, быть согнанными вместе в хижине. Я опустилась там, где была, на стоящий поблизости вещевой мешок, чтобы спать дальше, мокрая от дождя и с ноющими костями. Спать было определённо лучше, чем бодрствовать.

Но уже после нескольких минут кто-то потряс меня за плечо.

- Люси. Идём со мной. - Я попыталась притвориться мёртвой, но Сузи повторяла свои слова, как мантру и, казалось, у неё было бесконечно много времени, чтобы делать это. Да, она, если будет необходимо, продолжит заниматься этим весь день, но я была так раздраженна, что уже после пятого раза, ругаясь, встала и последовала за ней.

Кроме меня в хижине больше никого не было. Яркость восходящего солнца ослепила меня, когда я последовала за Сузи по грязи в более большую соседнюю постройку, где нас ожидал Том.

- Твой багаж, к сожалению, потерялся. Мы не смогли найти его. Но это не ...

- Шё? - Мой язык, из-за длительного молчания, был таким оцепеневшим, что я почти не могла говорить и звучала, как будто пьяная. - Я же ведь ... нет, я этого не делала, - закончила я сухо.

Моя бортпроводница позаботилась о въезде, паспортном контроле, таможни, багаже, а потом передала меня, наряду с другими подростками, Тому. Я, из чистого упрямства, не проконтролировала, находился ли мой вещевой мешок на тележке для багажа. Мне было это к тому времени, по правде говоря, так или иначе, всё равно. Теперь же я жалела о том, что вопреки правилам, упаковала мои любимые вещи, книги, компакт-диски и сломанный ноутбук.

Если мне не повезёт, то я их больше никогда не увижу.

- В будущем, позволь нам пожалуйста сначала договорить? Спасибо, - сделала выговор мне Сузи с неуместной милой улыбочкой.

Она мне не нравиться, подумала я решительно. Нет, она мне совсем не нравиться.

- Тебе не нужны твои вещи. У нас для тебя есть одежда. - Она протянула мне свёрток, а я была слишком удивлена, чтобы сопротивляться, так что приняла её негнущимися руками.

- Можешь переодеться за занавесью. У тебя есть какие-нибудь пирсинги?

- Нет, - ответила я холодно и уже хотела исчезнуть за занавесью, как поднятая рука Сузи заставила меня снова остановиться.