Дикий город - Томпсон Джим - Страница 26

— Но мне холодно, черт побери! Я буквально коченею!

— Ну, не долго уже осталось, дорогая. Ребята должны...

Ее фразу оборвал рев автомобильного мотора — причем затихающий рев, поскольку машина явно удалялась. Девушки обменялись недоумевающими взглядами. Разразившись проклятиями, они сделали было несколько бесполезных шагов вслед за машиной, после чего с рыданиями бросились в объятия друг друга.

Эд и Тэд Гусики на ходу потрошили сумочки. Чуть притормозив, они выбросили их в кусты, после чего снова стали набирать скорость. У самого выезда на шоссе Тэд неожиданно ударил по тормозам.

Сбоку из подлеска, буквально им наперерез, спотыкаясь, вышел какой-то мужчина. Ноги его явно не слушались, да и сам он весьма отдаленно походил на человека — оборванная, замызганная, вонючая куча грязи, да и только.

Испуганно чертыхаясь, он заковылял в их сторону.

— Обманщики чертовы! И все же я вас подловил! С поличным, можно сказать, взял, теперь не отвертитесь!

— Послушайте, мистер Вестбрук... — Тэд и Эд стали медленно вылезать из машины, с опаской поглядывая на управляющего отеля. — Вы же знаете меня, это я — Тэд Гусик. А это Эд, он со мной. А вы...

— Хватит оправданий! — промычал Вестбрук. — Не имеет значения, кто вы такие! Вы или умыкнули товар... Клянусь Богом, я еще покажу вам!

Он бросился на братьев, но Тэд ловко сделал ему подножку, а Эд подхватил под руки и осторожно опустил на землю.

Из груди Вестбрука вырвались звуки рыданий, перемежаемые проклятиями, а по грязным, заросшим щетиной щекам покатились слезы. Эд озабоченно посмотрел на брата.

— Боже правый, — прошептал он. — Тэд, что же нам с ним делать?

— Что с ним делать? Ты что, дуралей?! С собой возьмем, конечно.

— А... потом что? Я хочу сказать, что мы делать будем?

Тэд не имел об этом ни малейшего представления, и потому в типично гусиковской манере проговорил с лицемерным возмущением в голосе:

— А ты что, паршивый сукин сын, хотел бы оставить его здесь? Просто так уехать и оставить здесь такого чудесного человека, как мистер Вестбрук? Да, я всегда подозревал, что у тебя башка не так посажена, а теперь полностью в этом убедился!

Раздраженный, он замахнулся и больно ткнул Эда кулаком в ребра. Братец нанес ответный удар. Покончив с привычными формальностями, они затащили Вестбрука в машину и, нежно похлопав по макушке, поехали дальше.

Жили они в старой части города и занимали шикарные апартаменты, которые до перестройки представляли собой чердак семейного амбара. Помещение располагалось в переулке на расстоянии примерно двухсот футов от основного дома. Первый этаж был заколочен и войти в их жилище можно было только со стороны переулка. Иными словами, они могли делать что хотели, когда угодно приходить и уходить, и при этом никто из окружающих не видел бы их и не слышал. Любители уединенного образа жизни, о причинах которого мы здесь распространяться не будем, они с радостью платили за аренду жилья триста долларов в месяц.

Никем не замеченные, они затащили Вестбрука к себе наверх и устроили в главной спальне. Потом отмыли гостя, накормили и вообще с самого первого дня терпеливо ухаживали за ним.

Они пичкали его лекарствами, которые тайком тибрили у гостиничного доктора. Выпивку тоже приносили, но при этом старались постепенно уменьшать дозу. В итоге они отчасти преуспели в этом деле, ограничив потребление Вестбруком спиртного всего лишь несколькими пинтами в день. Однако даже этого относительно небольшого количества алкоголя в сочетании с абсолютно безрадостными видами на будущее хватало для того, чтобы Вестбрук каждодневно чувствовал себя вдребадан пьяным. Ему попросту не за что было уцепиться, некуда было идти — ни вперед, ни назад. Вот он и предпочел окунуться в бутылку, безропотно отдавшись в ее смертельные объятия.

Тэд и Эд всячески льстили ему, заявляя — словно и сами в это верили, — что он самый лучший гостиничный управляющий во всей стране, один из немногих еще оставшихся классных знатоков этого бизнеса, и если бы он хоть немного постарался взять себя в руки...

По их словам, дела в «Хэнлоне» якобы с каждым днем шли все хуже. Новый управляющий продержался всего один день, после чего старый Майк сам попытался было взяться за эту работу, подключив к ней в качестве своего помощника старшего клерка. Но надо было бы видеть, братишка, что они там наработали! Хэнлон мечтал лишь об одном: чтобы Вестбрук наконец выкарабкался из бесконечной пьянки и снова занялся своим делом. Ну так как, мистер Вестбрук? А? Давайте кончайте заниматься ерундой, и все будет тип-топ.

Вестбрук рыдал как младенец, подозревал их в нежелании говорить правду, упрекал в дурости, а однажды, собравшись с силами, и вовсе обругал самыми последними словами. Ну что ж, ладно, он еще покажет себя! Он будет самым пристальным образом присматривать за ними и сделает все возможное, чтобы они не перерезали ему горло и не украли его одежду, что братья, несомненно, намеревались сделать.

Он позаботится о том, чтобы в его присутствии они вели себя подобающим образом и ни при каких обстоятельствах не давали выхода своим пошлым, вороватым, ленивым, наглым и в целом омерзительным помыслам. И пусть прекратят пичкать его гнусной ложью относительно отеля, поскольку все, что они скажут впредь, будет этой самой гнусной ложью. Он остановился у них, поскольку сам намеревался сделать это, и с сегодняшнего дня они будут во всем строго придерживаться правил, а не то он лично выбьет всю дурь из их глупых голов.

— А я это могу сделать, поняли? — с воинственным блеском в покрасневших глазах пригрозил он. — Думаете, слабо мне, да? Ну ничего, вот только допустите где-нибудь промашку.

— Да, сэр. Конечно, сэр.

— Ну ладно. А теперь откройте-ка бутылочку, да побыстрее шевелитесь!

Они подчинялись, и продолжали подчиняться. В их примитивно устроенных мозгах сам по себе факт, что верховный правитель лишился рассудка, еще не лишал его права на власть. Он по-прежнему оставался их боссом, их властью. Он был символом чего-то такого, что пусть и не вполне одобрялось обществом, но было крайне важно для существования Тэда и Эда Гусиков.

В дневное время они по очереди присматривали за ним, вечерами же, перед уходом на работу, выставляли виски, еду и вообще все, что ему могло понадобиться, что он мог захотеть или они сами думали, что ему может понадобиться или он может захотеть. И больше ни разу не упомянули в его присутствии отель — как он им и приказал. Да и потом, практически беспрерывное пьянство Вестбрука практически лишало их возможности поговорить с ним.

Как-то ночью, а точнее, ранним утром, управляющий проснулся с ощущением, будто он заново родился. В голове полностью прояснилось, не было ни предательской дрожи, ни выворачивающего внутренности мерзкого ощущения тошноты, сопровождавшего каждое его пробуждение.

На самом деле он пребывал в состоянии эйфории. Природа давала ему возможность в последний раз ощутить свободу жизни, прежде чем навсегда отобрать ее. Однако это ощущение оптимизма и благополучия казалось ему совершенно явственным, и пока оно длилось, он успел вылить в туалет все остававшиеся у него бутылки спиртного.

Едва сделав это, Вестбрук вновь погрузился в бездну, намного более глубокую, нежели ранее. Тело содрогнулось в конвульсии, с удвоенной силой нахлынули страх и боль. Невидимые руки стиснули голову, сжимая ее все туже, туже и туже, покуда мозг не взвизгнул и не забился в агонии.

Вестбрук диким взглядом огляделся вокруг. На полу валялись пустые бутылки, но он совершенно не помнил, как они там оказались.

«Наверное, Тэд и Эд, — подумал он. — Определенно, это они все подстроили. Все хотели заставить меня бросить пить, и вот...»

— Убей их, — яростно пробормотал он. — Убей их, убей их, убей их! Я... я должен что-то взять. Я... Я ДОЛЖЕН ВЗЯТЬ...

Пошатываясь, он прошел на кухню и принялся лихорадочно копаться в ящиках буфета. Потом стал переходить из комнаты в комнату, выворачивая наружу содержимое полок шкафов, расшвыривая мебель, переворачивая подушки и матрасы. В медицинском шкафчике в ванной он отыскал бутылку спирта для растираний, схватил ее, прижал к груди и заковылял обратно на кухню.