Опасная близость - Торнтон Элизабет - Страница 33

– Он очень древний?

– Крепость была дарована моему предку, Роберту Фитцбранту, в 1153 году. Сменявшиеся владельцы, лорды Ротемские, в течение столетий пристраивали к нему новые башни и стены сообразно своему вкусу. Вообще-то мы в основном живем не в Ротеме. Он для нас всегда был местом, куда можно приехать поохотиться.

– А где вы живете в основном?

– В Литтоне, что в графстве Уочестер. Это всего лишь поместье, но там удобней. Замки, как ты скоро убедишься, не слишком приспособлены для житья. Катрин не стала больше задавать вопросов и устремила взгляд на каменную громаду, что, словно часовой, стояла над долиной вот уже шесть столетий. Это свидетельство богатства и знатности Маркуса подействовало на нее угнетающе.

Городок, возможно, в самом деле не был столь древним, как замок, но и современным его нельзя было назвать. Возникший в эпоху Тюдоров, он ничем не отличался от других городков и деревень, которые они проезжали по дороге. По обеим сторонам Мостовой стояли бревенчатые, с каменным фундаментом, домики, крытые соломой.

– Ротемская приходская церковь, – сказал Маркус, показывая на строение в нормандском стиле на северной окраине городка. – Стоит посетить это место. Здесь похоронены мои предки.

Как ни неприятно было ей сравнение, но она не могла не подумать о своей семье. Дед с отцовской стороны когда-то имел в Хэмпшире крошечную ферму с шестью акрами земли. Дед со стороны матери был викарием. А их предки – солдатами. Это все, что Катрин знала о них.

– О чем задумалась? – спросил Маркус.

Она невольно ответила резче, чем хотелось:

– Твоих и моих предков объединяет по крайней мере одно.

– Что же?

– Что они похоронены на церковном кладбище.

Он улыбнулся, и у глаз его собрались морщинки, улыбнулся мягко, а не вызывающе, как бывало не раз, и она почувствовала, как успокаивается.

– Не волнуйся, все будет хорошо. – Он ободряюще сжал ее руку, и Катрин благодарно улыбнулась в ответ.

Дорога к замку пролегала через густой, голый в эту пору лес, который временами расступался, и тогда открывались поля и ухоженные фермы. Маркус без умолку говорил, рассказывая забавные случаи из жизни в Ротеме. Они миновали длинное строение из грубого камня, в котором, как оказалось, помещались графские псарня и конюшня. И почти сразу же – слишком быстро для Катрин – въехали в каменные ворота со сторожкой привратника и гербом Ротемов и остановились у парадного входа.

Выходя из кареты, Катрин увидела столпившихся на ступенях людей, среди которых выделила даму, судя по виду – вдовствующую графиню.

Она ожидала увидеть Елену, из-за красоты которой греки некогда сожгли Трою. Дама, выступившая ей навстречу, обладала приятной внешностью, но, конечно, до легендарной Елены ей было далеко. У нее были черные волосы с проседью, милое лицо и несколько оплывшая фигура.

Слуги бросились разбирать багаж, и Маркус сказал:

– Вот, Элен, твоя невестка, встречай ее.

Сияющие карие глаза встретились с глазами Катрин.

– Каталина, – произнесла графиня Ротемская, – три года я ждала этого момента. – И она горячо обняла Катрин.

Катрин ответила тем же и, к своему ужасу, почувствовала, как у нее защипало глаза. Она была сейчас не взрослой женщиной, не агентом, а маленькой девочкой, которой хотелось выплакаться на материнской груди. Женщины отстранились друг от друга, и Катрин с облегчением вздохнула. «Это все не на самом деле, – напомнила она себе, – я только притворяюсь».

– Пожалуйста, – обратилась она к вдовствующей графине, – зовите меня Катрин, я хочу чув – ствовать себя англичанкой.

– О Маркус, она очаровательна! – воскликнула Элен и вновь заключила Катрин в объятия. – А это Саманта, – представил Маркус сестру.

Катрин знала, что сестра Маркуса старше Тристама, но юная девушка, которая, смущенно улыбаясь, сделала реверанс, выглядела почти как школьница.

– И последний, но, конечно, не по значению, – проговорил джентльмен, ожидавший своей очереди быть представленным. – Белая ворона в нашем семействе. Пеннистон, но все зовут меня просто Пенн. Здравствуйте, Катрин!

Это был второй брат Маркуса. Если Саманта выглядела моложе своих лет, то Пеннистон – старше. Он был очень похож на Маркуса и Тристама, но нездоровый образ жизни оставил следы на его красивом лице. Улыбался он излишне приторно. В его позе, движениях чувствовалась какая-то расслабленность.

– Здравствуйте, – ответила она, сделав реверанс.

– Где Тристам и Дэвид? – поинтересовался Маркус.

– Они смотрят андалузских лошадей, что я купил у полковника Гериота, – объяснил Пеннис тон. – Но предупреждаю, Маркус, я не намерен их продавать. Предлагай ему каких хочешь, но андалузские останутся в Ротеме.

Наступило неловкое молчание, и вдовствующая графиня поспешно сказала:

– Вы уже завтракали? Я отвела вам с Катрин покои лорда, Маркус, а сама переехала в Голубую комнату. Как вы добрались?

Катрин почувствовала, что в этой семье, кажущейся такой мирной, кипят свои страсти.

Вдова повела их в Большой зал. Это была огромная сумрачная комната, продолговатая, высотой в два этажа, с гобеленами и оленьими головами на каменных стенах. Во множестве ниш по стенам стояли, будто живые воины на страже, рыцарские доспехи.

– У отца, – сказал Маркус, – было два увлечения: охота и коллекционирование доспехов.

Катрин услышала, как Пенн пробормотал:

– У него было и другое увлечение, но мы не упоминаем об этом в приличном обществе.

– Ты это о чем? – спросил Маркус внешне спокойно, но Катрин почувствовала, как все при этом напряглись.

– Я имел в виду портрет отца. – Сверкнув улыбкой, Пенн кивнул на портрет, который висел над камином и бросался в глаза каждому, кто входил в зал.

Пятый граф Ротем стоял в полном охотничьем облачении, поставив ногу на шею убитого оленя, которого загнали его собаки. Меч его был обагрен кровью.

– Говорят, – продолжал Пенн, – что мы, его сыновья, точное его подобие.

Катрин вздрогнула.

– Надеюсь, это не так, – невольно вырвалось у нее.

Все оглянулись на нее. Снова наступила напряженная пауза, и Маркус поспешил смягчить неловкость:

– Пойдем, Кэт. Чем скорей мы устроимся, тем раньше я покажу тебе замок.

У лестницы на второй этаж они расстались с родственниками Маркуса. Катрин поднималась наверх не оглядываясь, ощущая, как три пары глаз смотрят ей вслед.

Войдя в отведенную им спальню, она почувствовала облегчение. Только теперь она поняла, как боялась встречи с родственниками Маркуса.

Маркус подождал, пока лакеи принесли их вещи, отпустил их и только тогда сбросил плащ и вольготно расположился в огромном старинном кресле у камина. Катрин сняла шляпку, но осталась в длинной мантилье. Комната была необъятных размеров, и огонь, пылавший в камине, не в состоянии был разогнать холод.

Она подошла к окну и посмотрела на открывающийся вид. Вдали обширные луга переходили в густые заросли ив по берегам Эйвона. Ближе раскинулся городок Ротем, над которым висело грязновато-белое облако дыма из множества труб.

– Скажи, почему у вас в семье натянутые отношения? – повернувшись к нему, спросила она. – Что тому причиной?

– Дело не в Элен, – ответил Маркус. – Ее не назовешь злой мачехой.

– Я это вижу. Но остальные не слишком любят друг друга, исключая, пожалуй, Тристама. А Дэ вид? Будь у меня кузен, который жил бы в Ирландии, я не ждала бы пятнадцать лет, чтобы увидеться с ним.

– Думаю, мы не лучше и не хуже любой другой аристократической семьи, – пожал плечами Мар кус. – Мальчишками нас отдают в закрытые школы, и дома мы бываем только во время каникул. Я к тому же шесть лет провел на войне. Так что о родственной привязанности говорить не приходится.

– Ну а когда вы были совсем маленькими?..

– В детстве я жил не здесь. Когда умерла мать, меня отвезли к тетке. Отец никогда не навещал меня. А Элен и ее детей я увидел только на похоронах отца.

– Но это… печально.