Опасная близость - Торнтон Элизабет - Страница 45

Маркус откинулся, чтобы посмотреть на нее, и встретил взгляд широко раскрытых и блестящих глаз, услышал ее частое дыхание. Ее пальцы впились ему в плечи.

Он тихо засмеялся, довольный тем, как его прикосновение мгновенно пробудило ее чувственность.

– Ты создана для любви, и это прекрасно, – сказал он. – Не надо смущаться. Посмотри на меня, Кэт, я всего лишь мужчина.

Она приподнялась и позволила себе окинуть его взглядом. Если ее тело было белым и нежным, то его – смуглым и мускулистым. Мощным – первое слово, какое пришло ей на ум. Широкие плечи, узкие бедра. И внушительных размеров мужское достоинство, устремленное к ней из угольно-черных завитков.

– О, Маркус! – тихо охнула она. – О, Маркус!

Он уловил смущение в ее глазах, услышал желание в ее прерывающемся голосе и понял, что больше не в силах сдерживаться. Маркус уложил ее на кровать, сам вытянулся рядом.

Больше не контролируя себя, он начал ласкать Катрин, стремясь воспламенить ее. Он не собирался давать ей возможность задуматься, пойти на попятный. Когда она затрепетала под ним, каждой клеточкой своего тела призывая его заполнить томительную, болезненную пустоту, он совладал с собой и подождал, когда Катрин откроет глаза, чтобы убедиться: они оба хотят этого.

– Ах, Кэт, – сказал он, приник к ее губам жадным поцелуем и овладел ею.

Она дернулась и вскрикнула от боли. Скрипнув зубами, Маркус заставил себя замереть, не обращая, впрочем, внимания на ее руки, пытавшиеся оттолкнуть его. Почувствовав, что лоно ее увлажнилось и готово принять его, он глубоко вошел в нее.

Катрин протяжно застонала, и он нежно поцеловал ее.

– Все хорошо, – успокаивающе прошептал он. – Все хорошо…

Его слова не успокоили ее. Маркус увидел это по ее глазам, но не дал времени что-то сказать. Он задвигался, сначала медленно, потом все быстрей, когда почувствовал, что она начинает отвечать ему, инстинктивно разжигая его страсть. Ему хотелось все делать медленно, доставляя ей наслаждение, чтобы в следующий раз она стремилась к соитию, но тело не повиновалось – слишком долго он ждал этого момента. И Маркус перестал сдерживаться.

Одна за другой накатывались на нее волны наслаждения и боли. Она словно вознеслась на такую высоту, откуда уже не видела себя.

Пылко целуя ее, Маркус подхватил ее снизу, крепко прижал к себе и неистово брал, снова и снова, пока наконец не начал конвульсивно содрогаться, исторгая накопленную силу.

Наступила долгая тишина; Катрин лежала, словно окаменев, не в силах ни пошевелиться, ни столкнуть его с себя. Она чувствовала себя раздавленной, разбитой, но главное – не оправдались надежды, так дразнившие воображение. Она преступила все запреты, которым следовала всю жизнь, ради того, чтобы изведать то, чего, как оказалось, не существует… и теперь, когда чувства вернулись к ней, была в смятении и сгорала со стыда.

Как это случилось? Что она может сказать ему? Она лежала в унизительной позе, раскинув ноги, придавленная Маркусом. Она погубила себя, и все из-за того, что хотела угодить ему! Катрин ничего не понимала. Соблазн исходил не откуда-то извне, не от кого-то, а гнездился в ней самой.

Маркус приподнялся на локтях, чтобы уменьшить тяжесть своего тела. Он чувствовал, как его лицо расплывается в довольной улыбке. Когда она облегченно вздохнула, он стал нежно целовать ее, приговаривая:

– В следующий раз будет лучше, вот увидишь.

Блаженное состояние, однако, было внезапно нарушено резким тычком в ребра. Охнув, он выпустил ее и перекатился на бок. Катрин, не теряя времени, соскочила с кровати. Увидев следы крови на своих бедрах, она всхлипнула и кинулась к халату, надела его, завязала пояс и повернулась к Маркусу.

Он смотрел на нее, опершись на локоть, и не пытался прикрыть свою наготу. Пробормотав что-то, Катрин нашла среди его разбросанных вещей рубашку и швырнула ему.

– Неужели у тебя нет ни капли стыда? – прошипела она.

Он поднял брови и мягко ответил:

– Кого мне стыдиться? Тебя? Можешь мне не верить, но придет день, когда и ты не будешь стыдиться своей наготы.

Она подождала, когда он набросит рубашку, и негромко, с чувством сказала:

– Ты хоть понимаешь, что мы с тобой наделали?

Маркус улыбнулся:

– Напомни, пожалуйста.

Катрин смущенно отвела глаза. Она молчала, вспоминая, как только что лежала обнаженной в его объятиях. Наконец она сказала:

– Исполнив супружеские обязанности, мы не вероятно все осложнили.

– Я не «исполнял супружескую обязанность, как ты говоришь, – возразил Маркус.

– Что же тогда ты делал?

– Я взял тебя, – прямо сказал он. – Наконец-то взял! Я думал, надеялся, что ты – страстная натура, но мужчина никогда не может быть заранее уверен в женщине, пока не ляжет с ней. Ты, любимая моя, стоишь того, чтобы я ждал тебя так долго.

Маркус не видел, какое впечатление произвели на нее его слова. Он в это время подбрасывал уголь в пылающий камин. Настроение у него было отличное, хотелось мурлыкать непристойную песенку, какую он когда-то слышал во Франции, но он сдерживался, не желая раздражать ее тем, что так доволен. А он был-таки доволен.

Женщина, подобная Катрин, не отдается мужчине, если он для нее ничего не значит. И хотя бы ради того, чтобы она признала его право на нее, что он только что доказал в постели, он собирался подтверждать его вновь и вновь, пока эта ночь не запомнится ей на всю жизнь. Это будет долгая ночь. Его улыбка стала еще шире.

Стараясь говорить не как сварливая жена, Катрин заметила:

– Держу пари, что то же самое ты говорил всем своим женщинам.

– Что именно?

– Что они стоили того, чтобы их ждать.

Маркус подошел к ней и положил руки на плечи.

– Ты ошибаешься, любимая. Ни одна моя женщина не заставляла себя ждать.

– Какое самомнение!

– Я просто говорю то, что есть, – ухмыльнулся он.

– Тебе следовало бы поучиться скромности, Маркус.

Он внимательно посмотрел на нее, потом очень серьезно и очень спокойно сказал:

– Я не хочу оправдываться в том, что было. Ни перед тобой, ни перед кем. Так что не проси меня.

Движением плеч она освободилась от его рук.

– Уверена, твое прошлое полно приключений, Маркус, но меня оно, откровенно говоря, не интересует. Другое дело – будущее. Теперь, когда ты знаешь обо мне и Эль Гранде, нам надо обсудить некоторые вещи, но только не сейчас. – Она сжала пальцами виски. – У меня что-то разболелась голова. Ночь была мало сказать ужасная – просто мучительная Я буду тебе признательна, если ты оденешься и уйдешь. Мне надо кое-что обдумать.

Катрин попыталась прошмыгнуть мимо него, но он схватил ее, медленно окинул взглядом, отметил пылающие щеки, блеск в глазах, соблазнительные губы, и сказал:

– Больше ты ничего не будешь обдумывать, Катрин. Отныне я буду все обдумывать и решать. Не ты, не Эль Гранде. Понятно, Кэт?

– После того, что произошло, – сказала она сквозь стиснутые зубы, – я не собираюсь изображать твою жену.

– Это и не нужно, Кэт, теперь ты мне настоящая жена.

– И, полагаю, ты можешь обладать мною, когда захочешь? – уточнила Катрин.

– Что в этом плохого?

– Ничего, если, конечно, я не буду против.

– Что, черт возьми, с тобой происходит? – удивился Маркус, увидев, как ее глаза наполняются слезами.

– Я скажу, что со мной происходит. Я ненавижу тебя. Вот что со мной происходит.

Маркус вспыхнул от гнева.

– У тебя странная манера выражать свою ненависть.

– Ты получил, что хотел. Теперь оставь меня!

– Но ты тоже этого хотела, насколько я понимаю?

– Я, должно быть, сошла с ума.

Совершенно сбитый с толку происшедшей в ней переменой, Маркус потянулся за одеждой, но отбросил ее и посмотрел ей в глаза.

– Если твоя ненависть проявляется таким образом, – сказал он, – что ж, я переживу.

– Маркус, я жалею о том, что случилось в Испании. Больше чем жалею. Но ты получил свое, отомстил мне.

– Вот оно что, – протянул он. – Кэт, месть – последнее, о чем я думал, когда только что любил тебя.