Полюби дважды - Торнтон Элизабет - Страница 67

У нее кружилась голова и, как всегда в минуты волнения, к горлу подступил ком.

Голос Лукаса стал хриплым, когда он сказал:

— Теперь, когда я наконец нашел тебя, я никогда больше тебя не потеряю. Ты всегда была смелая, Джесс. Прошу тебя, прояви отвагу сейчас, со мной.

Его пальцы гладили ее щеку, он взял ее лицо в ладони, губы медленно коснулись ее губ, затем сильнее прижались к ним. Ее веки отяжелели, она закрыла глаза и обняла Лукаса.

20

Он решил, что, когда все будет позади, он скажет ей о том, какая она замечательная и необыкновенная. У него болела за нее душа, но это не была жалость. На него нахлынули самые разнообразные переживания. Она была здесь, рядом. И его жизнь всегда была легче, чем ее. Даже когда он был солдатом и преодолевал свою долю трудностей и лишений, на самом деле никогда не знал настоящего одиночества. И ему действительно трудно было представить себе, что переживала Джессика и тогда, и теперь. Его губы легко касались ее губ. Но когда ее рот приоткрылся навстречу ему и он ощутил языком его вкус и аромат, дикий огонь желания разгорелся в нем с такой силой, что каждый мускул, казалось, лопнет от напряжения. Все его тело было словно отлито из металла. Ему стало трудно дышать.

— О Господи! — воскликнул он, усилием воли заставив себя оторваться от ее губ. — Не этого я хотел для тебя! Я знаю, я знаю… Я не должен богохульствовать. — И он снова жадно приник к ее губам.

Он не понимал, почему она улыбается. Его трясло. Он боялся напугать ее, но он рисковал именно этим, если не возьмет себя в руки. Поэтому он сделал над собой еще одно усилие и постепенно обрел спокойствие.

В ее глазах застыл вопрос.

— Ты сам не свой, Лукас — сказала Джессика. — Что с тобой происходит?

— Да, я знаю, — ответил он все еще хриплым голосом, в котором, однако, слышались радость и удовлетворение.

— А почему? — Она хотела знать.

— Потому, что все происходит не так, как должно. И ты не такая, как всегда. — Он беспомощно пожал плечами, подбирая нужные слова. — Мне казалось, я знаю все о том, как заниматься любовью с женщинами. Но с тобой я чувствую себя неопытным юнцом. А для меня очень важно, чтобы у тебя остались самые замечательные впечатления о нашей первой ночи любви. Я постоянно ошибался в отношении тебя, Джесс, серьезно ошибался. Я не хочу, чтобы это повторилось.

Когда ее брови медленно поползли вверх, он сообразил, что опять допустил непростительную оплошность. Находясь в постели с одной женщиной, мужчина не должен вспоминать про других.

Она отвела глаза, пальцы теребили его рубашку на груди.

— Когда ты почти взял меня на кухонном столе в Хокс-хилле, ты действовал как вполне опытный мужчина, правда, не слишком искушенный, — напомнила ему Джессика.

Ему стало неловко.

— Я бы хотел, чтобы ты забыла об атом, — попросил Лукас. — Я тебе уже говорил, что я страшно ошибся в отношении тебя, и больше не хочу, чтобы подобное повторилось.

— Или когда ты прижал меня к стене в кухне, а наверху были дети и сестры, и преподал мне урок мужской анатомии, — продолжала Джессика, не обращая внимания на его возражения. — Это было довольно жестоко, Лукас.

Он смутился и покраснел. Такое с ним случилось впервые, и он не знал, как себя вести.

— Мне бы хотелось, чтобы ты и об атом тоже забыла, — пробормотал он.

— Или, — упорно продолжала она, — во время нашей брачной ночи, когда я была на волосок от того, что считала для себя хуже смерти, и только появление Элли у дверей моей спальни остановило тебя.

— Джесс, — запротестовал было он, но вдруг замолк. Ее глаза светились озорством, губы подрагивали от сдерживаемого смеха, совсем как у прежней Джессики. — Что такое?

— Лукас, — ответила она, — если бы ты только знал, сколько раз я проклинала Элли за то, что она появилась у дверей моей спальни в самый неподходящий момент! И как часто я вспоминала кухонный стол и урок анатомии, сгорая от желания снова почувствовать твои прикосновения!

Сейчас она почти не отличалась от прежней Джессики — веселой, лукавой, не упускающей возможности подразнить его, — но он мог только стоять и молча глядеть на нее.

Она обвила руками его шею и улыбнулась, смотря ему в глаза.

— Лукас Уайльд, — проворковала она, — не старайся стать кем-то другим, или я знать тебя не хочу. Будь просто самим собой.

— Джесс! — только и смог выговорить он.

Нежность захлестнула его. Она возвращалась к нему! Это была прежняя Джессика, и она была с ним. Радостно рассмеявшись, он подхватил ее на руки и отнес на кровать. Когда он растянулся на постели рядом с ней, глупо улыбаясь и пьянея от одного ее присутствия, ему вдруг пришло в голову, что она может застесняться. Однако его беспокойство улетучилось, когда он увидел, что она расстегивает пуговки своего корсажа, все так же смотря ему в глаза.

— Мне это уж знакомо, — вдруг прошептала Джессика. — Не верится, что это со мной впервые. Я… — Ее взгляд упал на пуговицы, пальцы в нерешительности застыли.

— Что случилось, Джесс? — спросил Лукас, не спуская с нее внимательных глаз.

Она подняла на него тревожный взгляд.

— Лукас, скажи мне правду. Мы с тобой были любовниками? — потребовала она.

— Нет, я уже говорил тебе. Нет, клянусь! — заверил он Джессику.

Она опять посмотрела на пуговки и медленно расстегнула еще одну. Потом очередную. У нее дрожали пальцы. Он видел, как поднимается и опускается ее грудь.

— Что я должен еще сказать тебе? — обеспокоенно спросил мужчина.

Ее руки метнулись к горлу, она сдавленно прошептала:

— Я это уже делала. Я уверена…

— Делала — что? — нахмурился Лукас.

— Я была с мужчиной! — выпалила она.

— Как ты могла быть с мужчиной?! — вскричал он, но осекся и замолчал. А потом упавшим хриплым голосом добавил: — Это совершенно невозможно.

— Но однажды ты уже так думал, разве нет? — напомнила ему Джессика. — Ты приехал в Хокс-хилл и решил, что я ничуть не лучше служанки из «Черного лебедя». Ты, не стесняясь и не щадя меня, сам сказал мне об этом.

— Я имел в виду совсем не это! — вскричал Лукас. — Я сказал, что ты станешь такой же, как служанки в «Черном лебеде»! В будущем!

— Это ничего не меняет… По сути, конечно… — удрученно проговорила Джессика.

Он в недоумении развел руками.

— Просто невероятно, как ты вдруг переменилась — в отчаянии вскричал Лукас. — Что мне делать? Я не знаю! Минуту назад ты была готова упасть в мои объятия. А теперь ты холодна как лед…

— Минуту назад у меня еще не было ужасных подозрений в том, что я уже делала это раньше, — угрюмо пояснила Джессика. — А сейчас у меня создалось впечатление, что такое со мной уже было.

Он с сомнением покачал головой.

— В таком случае с чего бы это твой отец так на меня разозлился в ту ночь, когда мы поссорились? — вслух стал рассуждать Лукас.

— Ты имеешь в виду ночь, когда ты отказался жениться на мне? — уточнила Джессика.

— Он тогда сказал, что я испортил ему товар, потому что обесчестил тебя… — в задумчивости проговорил Лукас и поспешно пояснил: — Вот поэтому-то я и разозлился. Он сказал, что если ты была со мной, то кому ты теперь будешь нужна?

Лукас увидел, что она вздрогнула, и потянулся к ней. Но она отпрянула, а потом и вовсе встала с кровати. Он поднялся вслед за ней и попытался положить ей руку на плечо, однако она отстранилась, и рука его повисла в воздухе.

— А что, — вдруг сказала Джессика, повернувшись к нему лицом, — если мой отец знал, что я не девственница, и пытался всучить меня тебе? Он ведь вполне мог пойти на такое, тебе не кажется?

В ее огромных серых глазах Лукас увидел такую боль, что ему стало страшно за нее.

— Джесс, не надо больше мучить себя! — взмолился он, протягивая к ней руки.

Ее голос понизился почти до шепота, в нем слышалось страдание.

— Где же я была, Лукас, в ту ночь, когда его убили? — простонала она. — С кем я была? Как я добралась до Лондона?