Обжигающее чувство - Торп Кей - Страница 16

Глава 4

Чизбургер, правда без лука, и чипсы были восхитительны. Это напомнило Эвелин детство. Всего несколько раз в жизни ей разрешили погостить у брата матери и его жены. Оба они были лет на десять моложе ее родителей, и дядя Чарли неизменно угощал Эвелин сочным и самым огромным гамбургером, какой только она могла съесть. А потом ее ждало мороженое, еще одно строго-настрого запрещенное дома лакомство. Родители разрешали ей только шербет или замороженный йогурт, но никогда мороженое. Эвелин подумала, что, если бы не дядя Чарли, она выросла бы так и не узнав прелестей дешевой еды. До сих пор эта пища казалась ей особым лакомством, которое она редко себе позволяла.

Когда с чизбургерами было покончено, Уиклоу улыбнулся и спросил:

— Ты когда-нибудь играла на деньги?

— Нет. Я ни разу не была в казино.

— Тогда просто необходимо попробовать.

Он завел мотор, и скоро они уже катили по центральной улице — вереницы неоновых огней освещали их путь. Огни мерцали, переливались и рассыпались каскадами света: бесконечно лились неоновые струи, зазывая всех и каждого хоть разок попробовать то, что они так лучисто рекламировали.

Больше всего народа толпилось возле казино, но в основном это были просто праздные зеваки, туристы. Одеты все были пестро и разнообразно, пляжные шорты и бермуды соседствовали с роскошными вечерними туалетами.

— Ты любишь рисковать? — спросила Эвелин у Томаса.

— Я никогда не рискую.

Она недовольно фыркнула.

— Глупости! Вся твоя жизнь — сплошной риск. Я была сегодня утром в контрольном отсеке, припоминаешь? Угол атаки в восемьдесят градусов и перегрузки свыше десяти — все это трудно назвать спокойной жизнью!

— Это не риск. Конструкция «Крошки» дает нам возможность идти под неограниченным углом атаки, но ведь ее возможности мертвы до тех пор, пока мы не научимся использовать их. Моя работа заключается в том, чтобы проверить, соответствует ли машина своим техническим возможностям. Естественно, что это невозможно, если делать на «Крошке» только то, что мы уже делали на R-25.

— Но другие пилоты этого не делают.

Том тепло взглянул на нее, во взгляде его была невозмутимая уверенность.

— А теперь будут. Теперь они знают, что «Крошка» выдерживает такие нагрузки.

— Так, значит, ты делаешь это только для того, чтобы подать пример остальным?

— Нет. Я делаю это потому, что это моя работа.

— И потому, что тебе это нравится… — Эвелин поняла это еще утром, когда Томас вошел и контрольный отсек, усталый и потный, с покрасневшими глазами, но такой же невозмутимый и бесстрастный, как обычно… И только глаза выдавали. В них была страсть. И восторг.

Уиклоу припарковал грузовик, и они вышли на тротуар.

— Ты веришь в удачу? — спросил он. Эвелин пожала плечами.

— Что значит удача?

— Хочешь узнать?

Она на секунду задержалась перед входом в казино, прохладный воздух вырвался из полуоткрытых дверей. За дверью тянулся ряд игровых автоматов.

Люди толпились возле автоматов, бросали жетоны в щели и изо всех сил жали на рычаги. Время от времени радостные крики возвещали об удаче, и звон монет вознаграждал терпение игрока, однако чаще всего однорукие бандиты брали гораздо больше, чем возвращали.

— Не слишком-то выгодное вложение денег, — заявила Эвелин после того, как несколько минут сосредоточенно изучала процедуру игры.

Уиклоу рассмеялся.

— Дело не в этом. Никогда не рискуй, если не можешь смириться с неудачей — вот тебе правило номер один. А правило номер два состоит в том, чтобы получать удовольствие.

— Что-то не похоже, что эти люди получают удовольствие, — недоверчиво пробормотала Эвелин.

— Возможно, они не знают второго правила, а может быть, даже и первого. Пойдем, я поставлю за тебя.

Но Эвелин не торопилась. Через несколько минут она дождалась, пока освободится один из автоматов — игроку надоело бросать в щель жетон за жетоном безо всякой отдачи, и он пошел попытать счастья в другом месте. Она решила, что по закону средних величин лучше продолжить игру на этом автомате, который давно не выплевывал выигрыша, чем начинать все по новой. Она уселась перед экраном и бросила четвертак в щель, чувствуя себя при этом полной идиоткой. Том стоял рядом с ней и тихонько смеялся, когда механический бандит не выдал ей ничего.

Когда в щель безвозвратно ушло больше пяти долларов, Эвелин почувствовала себя лично оскорбленной. Бормоча угрозы и проклятья, она снова опустила монету — и снова проиграла.

— Вспомни правило второе, — поддразнил ее Том.

Эвелин популярно объяснила ему, куда он может немедленно отправиться со своими правилами, и он довольно засмеялся в ответ.

Пододвинув табурет поближе к автомату, она бросила в щель очередной четвертак. Поворот рычага — и картинки на экране замелькали, закружились и разложились по своим местам. Зазвенели колокольчики и четвертаки посыпались из нижней щели автомата, со звоном покатились по полу. Эвелин вскочила и изумленно уставилась на кучу серебряных монет. Вокруг нее уже сгрудились игроки, все хотели поглазеть на чужую удачу, поздравить счастливицу. Подошел и улыбающийся крупье. Она робко взглянула на Тома.

— Как же я засуну в карман такую кучу монет?

Он запрокинул голову и расхохотался. Эвелин растерянно взглянула на его крепкую загорелую шею и снова почувствовала головокружение; опять, который раз уже за этот день, проклятое неконтролируемое разумом чувство охватило ее.

Крупье, продолжая улыбаться, заверил ее, что с радостью поменяет монеты на банкноты.

Когда все было сделано, Эвелин с облегчением увидела, что выигрыш ее вовсе не такой баснословный, как ей показалось в первый момент. Всего-навсего чуть больше семидесяти долларов. Она вернула Тому его деньги и спрятала выигрыш в карман.

— Тебе понравилось? — спросил он по пути к выходу.

Она задумалась:

— Кажется да, но в какой-то момент я почувствовала ненависть к этой машине. Наверное, я все-таки не слишком азартна.

— Наверное, — согласился Том и взял ее за руку, мягко отстраняя с дороги, — какой-то остолоп несся им навстречу, явно забыв дома глаза. Но пропустив его, Том почему-то так и не выпустил ее руки.