Успех - Торп Кей - Страница 23

За три недели репетиций Керри не обменялась с Рэем Норрисом и тремя словами. Светловолосый, с медлительной приятной улыбкой, он был на несколько месяцев моложе Адриана и имел определенную известность в театральном мире как хороший исполнитель второстепенных ролей, каковой он вполне довольствовался. Роль Эроса, друга Антония, – небольшая, но Рэй играл ее так, что сразу же привлек внимание Керри. Поскольку он не был из числа приятелей Адриана, она заподозрила, что тот устроил все это в последний момент, возможно, потому, что Лиз не желала оставлять подругу одну в пустой квартире в такой вечер. Как бы то ни было, они неплохо провели время.

– Он, по-моему, очень милый, – сказала Лиз, когда они укладывались спать, – и очень увлечен тобой.

– Потому что у нас нашлись какие-то общие взгляды? – улыбнулась Керри. – Не старайся нас сосватать, Лиз. Для Рэя я просто одна из исполнительниц.

– Ты сама знаешь, что это не так. Я видела, как он раньше наблюдал за тобой.

– Тогда почему он не сделал попытки познакомиться со мной? – спросила Керри без особого интереса.

Лиз задумчиво смотрела в зеркало:

– Быть может, из-за Адриана. Во время перерывов он все время крутился возле тебя, и Рэй, наверное, подумал, что… ну, что между вами что-то есть. Ведь Адриан же тобой первой заинтересовался. Вероятно, все в труппе считают, что он и продолжает интересоваться.

– Разве только те, кого это занимает, – Керри с удовольствием забралась под одеяло. – Можешь сидеть и размышлять над этим всю ночь, если хочешь. Я буду спать.

Но когда погас свет и по ровному дыханию Лиз можно было догадаться, что она уже в блаженном забытье, Керри все еще лежала без сна. Меньше чем через двадцать два часа поднимется занавес и жребий будет брошен. Она окажется перед строгой премьерной публикой и предстанет в достойном, как она с трепетом надеялась, виде. Она должна показать себя с лучшей стороны. Это ее решающий шанс, упусти она его – другого может и не быть. Но больше всего, конечно, значит успех всей пьесы. Три недели они все стремились к одной цели. Двадцать один день Уоррен Трент добивался от каждого всего, на что только тот был способен, и объединял все в единое целое. Будет ли это целое грандиозным или только посредственным, покажет будущее. И ожидание этого будущего становилось невыносимым. В конце концов Керри заснула, а когда снова открыла глаза, стоял уже белый день и Лиз входила в комнату с подносом.

– Десять часов, – объявила она в ответ на невысказанный вопрос Керри. – Утро чудесное. Чай с тостами тебя устроит? Попозже мы как следует позавтракаем.

Керри села в постели, отбрасывая волосы с лица.

Сегодня – роковой день, неумолимо подсказала ей память. Осталось всего десять часов.

– Что мы будем делать после завтрака? – спросила Лиз, стоя у окна и глядя на улицу. – Час или два уйдет на ланч где-нибудь, а потом? Я не могу здесь сидеть, я с ума сойду!

– Я тоже, – Керри с благодарностью пила горячий чай. – Может, пойти в кино? У нас тогда как раз останется время перекусить перед спектаклем.

– Если только мы будем в состоянии проглотить хоть кусок. По-моему, мне больше никогда не захочется есть. – Лиз повернулась к ней. На лице у нее была только тень ее обычной улыбки. – Я твержу себе, что это просто очередной спектакль, как было у нас в театре по понедельникам, но мой желудок мне не верит. Может быть, ты что-нибудь предложишь?

– Что ж, мы можем еще попробовать сунуть голову в газовую плиту. А можем и утешить себя мыслью, что если нам плохо, каково должно быть главным исполнителям? Ведь в конечном счете провал или успех зависит от них.

– Боюсь, что не могу сочувствовать сейчас кому-либо. Я видела жуткий сон: я стою в сцене смерти и пальцем не могу шевельнуть, а Паула ждет, чтобы произнести «Тебя свалил мой поцелуй? Ужель в нем яд змеи?» Я уверена, что забуду свою роль и выкину какую-нибудь глупость.

«Замолчи! – хотелось закричать Керри. – Разве не довольно мне страха внутри себя, чтобы кто-то рядом еще нагнетал его?»

Слегка дрожащей рукой она поставила чашку на столик у постели, затем отбросила одеяло и встала. Невозможно было дольше оставаться в неподвижности. Надо чем-то заняться… чем угодно.

Приняв ванну и надев свой синий костюм, Керри почувствовала себя лучше. Ни она, ни Лиз не могли и подумать о том, чтобы готовить завтрак, и удовольствовались кофе с тостами. К полудню они уже были не в силах оставаться дольше в замкнутом пространстве квартиры и пошли бродить по улицам, без особого интереса рассматривая витрины магазинов. Наконец девушки забрели в кино и высидели две программы – мультфильмов и фильмов из эпохи немого кино. Забавные выходки Бестера Китона позволили им на несколько часов забыть о предстоящем испытании.

Неохотно выйдя на залитую солнцем улицу, они обнаружили, что уже половина пятого. Осталось как раз время перекусить в ближайшем кафе самообслуживания и вернуться домой за чемоданами с туалетами, которые им предстояло надеть на вечере после спектакля. В половине седьмого с бешено стучащими сердцами они уже входили в театр. Опередивший их Говард Уинстон был немного бледен, но в остальном выглядел вполне нормально.

– Если мне повезет, мой голос продержится сегодня, – сказал он им в ответ на их вопросы о его здоровье. – Врач говорит, что завтра он скорее всего вовсе пропадет, но сегодня я все-таки рискну. Никакой дублер за меня премьеру играть не будет.

Керри вполне понимала его. Она видела, как актеры играли на грани полного изнеможения, но не уступали свои роли другим, и знала, что и сама повела бы себя так же.

У нее с Лиз была общая уборная. Это была тесная комнатушка в конце коридора, но в ней имелось все необходимое. К половине восьмого обе девушки были уже готовы – в белых одеждах простого, но красивого покроя и золоченых сандалиях на босу ногу. Все остававшиеся открытыми участки кожи были покрыты гримом, плохо гармонировавшим с оттенком собственных волос Керри. Но теперь, в черном парике, с падавшими на плечи прямыми блестящими прядями, она выглядела совершенно другим человеком: настоящей женщиной древнего Востока, чуть старше своих двадцати двух лет.