Шибуми - "Треваньян" - Страница 116

Тогда-то Хел и сбросил с себя ремни, на которых был подвешен баллон с воздушной смесью, и тяжело опустился на обломок скалы, уткнувшись подбородком в грудь и жадно хватая ртом воздух, чувствуя, как пот, стекая по волосам, заливает ему глаза.

Сделав большой глоток из xahako, он лег навзничь на плоскую каменную плиту, даже не позаботившись снять с себя каску.

Все его тело, казалось, взывало к нему, умоляя об отдыхе. Но он не должен спать. Заснуть – значит погибнуть. Нужно только отдохнуть немного. Но не спать. Ни в коем случае не спать. Просто закрыть глаза на минутку. Просто закрыть… глаза…

– Ах-х!

Николай проснулся внезапно, буквально вырванный из своего неглубокого, мучительного сна; он снова видел, как огонек на каске Ле Каго стремительно несется вниз, с потолка пещеры, прямо на него! Он сел рывком, дрожа и обливаясь потом. Поверхностный, полный кошмаров сон не освежил его; накопившаяся в нем усталость словно сгустилась, тяжелыми волнами разлившись по всему телу; руки страшно распухли, стали неловкими, точно ласты какого-нибудь морского животного; ссадины на плечах набухли; к горлу от постоянного перенапряжения подкатывала тошнота.

Так он сидел, бессильно поникнув, не думая о том, чтобы идти дальше, ощущая лишь абсолютное безразличие и пустоту. Затем внезапно ошеломляющее значение слов Даймонда ворвалось в его сознание. Его замка больше не существует? Что они сделали с ним? Успела ли Хана уехать до того, как все это началось?

Тревога за нее и жажда отомстить за Ле Каго сделали то, что в обычных обстоятельствах могли бы сделать пища и отдых, Николай выгреб из кармана оставшиеся там кубики глюкозы и положил их в рот, запив остатками вина, смешанного с водой. Потребуется несколько минут для того, чтобы сахар успел проникнуть в кровь, циркулирующую в организме, заряжая его новой энергией. А пока что Хел сжал зубы покрепче и принялся разрабатывать свои руки, обдирая свежую, недавно образовавшуюся корку засохшей крови, терпеливо перенося жгучую, саднящую боль в ладонях.

Когда руки его вновь обрели гибкость, он закинул на спину баллон с воздушной смесью и начал с трудом взбираться по нагромождению обвалившихся кусков скал, преграждавших вход в граненую пещеру. Ему вспомнилось, как Ле Каго просил его взять немного левее, поскольку баск расположился как раз на траектории возможного падения Хела и слишком удобно устроился, чтобы двигаться с места.

Дважды ему пришлось снимать с себя ремни, удерживавшие баллон, ощупывая камень в поисках опоры, так как расщелина, по которой ему предстояло пробираться чуть ли не ползком, была слишком узка для того, чтобы можно было протиснуться сквозь нее с баллоном на спине, не рискуя при этом повредить висевшую на груди маску. Каждый раз при этом он тщательно привязывал баллон, так как при падении крепления могли сорваться и цилиндр взорвался бы, оставив его без воздуха, необходимого для того, чтобы выбраться из пещеры по подземной реке; тогда все его труды и мучения пропали бы даром.

Достигнув наконец узкого выступа, нависавшего прямо над грохочущим водопадом, Николай направил луч света вниз, туда, где над падающей с высоты водой поднимался, клубясь в неподвижном воздухе, влажный туман. Он помедлил, ровно столько, чтобы отдышаться и утишить сердцебиение. С этого момента ему не придется больше отдыхать, его тело и руки будут постоянно заняты, и разыгравшееся воображение никак не сможет подорвать его решимость.

Оглушительный рев низвергающегося с высоты потока и клубящийся туман не позволяли Николаю думать ни о чем другом, кроме той непосредственной задачи, которую ему сейчас предстояло выполнить. Он шел по краю скользкого, осыпающегося уступа, являвшегося когда-то одним из порогов водопада, пока не нашел скалистый выступ, с которого Ле Каго страховал его в тот раз, когда он впервые спускался вдоль блестящего шлейфа падающей воды. На этот раз у него не будет никакого прикрытия, никакой страховки. Медленно, осторожно продвигаясь вниз, Николай добрался до первого крюка, который он вбил здесь раньше, и, пропустив через него в два ряда веревку, накрепко привязал ее; продолжая спускаться, он вдевал и привязывал ее к каждому из крючьев, укорачивая отрезок возможного падения на тот случай, если он потеряет опору. Снова, как и прежде, трение, которое испытывала веревка, проходя через целый ряд крепежных колец, привело к тому, что протягивать ее через них стало весьма трудным и опасным делом, тем более что при этом Николаю приходилось отрываться от поверхности скалы, теряя найденную опору под ногами и те удобные трещины или выступы, за которые можно было ухватиться руками.

Вода и веревка терзали его ладони, и он, цепляясь за какой-нибудь выдававшийся из скалы камень, сжимал их все сильнее и сильнее, точно желая показать боли, что теперь ему уже все равно: чем хуже – тем лучше. Добравшись до того места, где ему нужно было, прорвавшись через пелену воды, оказаться по ту сторону водопада, он понял, что не в силах больше тащить вниз эту провисшую мокрую веревку. Тяжесть обрушивавшихся на нее струй, количество крюков, через которые она была пропущена, и, наконец, нараставшая в нем самом слабость делали это невозможным. Ему придется оставить веревку и спускаться дальше без нее. Как и раньше, Николай протянул руку через гладкую, серебристо-черную поверхность воды, и она, на мгновение разойдясь, тут же сомкнулась вокруг его запястья тяжелым пульсирующим браслетом, Он стал ощупывать камень, пока не обнаружил маленькую, невидимую за стеною падающей воды расселину, за которую он в прошлый раз уцепился пальцами. Теперь нырнуть под водопад будет труднее, баллон у него на спине вызовет дополнительное сопротивление воды. Его ободранные пальцы распухли и онемели, а силы были на исходе. Только одно движение – резкое, стремительное. Нужно всего лишь оттолкнуться и качнуться вперед. Там, по другую сторону водопада, есть прекрасный, удобный выступ, там булыжники, лесенкой выступающие из скалы, сделают спуск достаточно легким и безопасным. Он трижды глубоко вдохнул в себя воздух и метнулся вперед, в низвергающийся сверху поток. После недавних дождей стена падающей воды стала в два раза плотнее, тяжесть ее тоже удвоилась. Тяжелые струи ударили его по шлему, по плечам, пытаясь сорвать баллон у него со спины. Онемевшие пальцы выскользнули из узкой расселины. И он упал.

Первое, что Николай осознал, когда пришел в себя, была относительная тишина. Второе – вода. Он находился за водопадом, у подножия насыпи и сидел чуть ли не по пояс в воде. Возможно, он на какое-то время лишился сознания, но не помнил этого. Все случившееся мгновенно пронеслось у него в голове: удары водяных струй по спине и по баллону; боль, которая обожгла его ободранные пальцы, когда напором воды их вырвало из расселины; грохот, шум, сотрясение, когда он упал на груду булыжников и покатился по ней вниз; потом относительная тишина и вода по пояс там, где раньше были просто влажные камни. С тишиной все было ясно, она не удивила его. Еще в прошлый раз он заметил, что рев водопада становится значительно глуше, когда находишься по ту его сторону. Но вода? Означало ли это, что недавно прошедшие дожди просочились внутрь, превратив в озеро пол граненой пещеры?

Не ранен ли он, нет ли каких-либо серьезных повреждений? Николай пошевелил ногами; все в порядке. Руки тоже вроде были целы. Правое плечо оказалось немного задето. Он мог поднять руку, но где-то в верхней части ключицы ощущалась тупая боль. Возможно, просто ушиб. Болезненно, но не опасно, Он уже решил было, что умудрился каким-то чудом, свалившись с такой высоты, остаться целым и невредимым, когда почувствовал, что у него что-то не в порядке с нижней частью лица. Зубы у него как-то странно сдвинулись, своими кончиками касаясь друг друга. Стоило ему попытаться хоть чуть-чуть приоткрыть рот, как страшная боль пронзила его насквозь, и он снова едва не потерял сознание. У него была сломана челюсть.